– Вот как это делается! – крикнул пожилой воин со шрамом. В руках он держал калингу и короткий дротик. Схватил нож в зубы, дротик закинул за спину. Вскочил на гаура, прыгнул вперед, к ближайшей туше броненосца, горой выступавшей над людьми.

Легко оттолкнулся от спины всадника, скакнул на панцирь. Зацепился за края стучащих друг о друга пластин. Шустро, как паук по паутине, перебрался по броне, навис над головой зверя.

Примерился и прыгнул на голову. Броненосец и не заметил нового груза. Воин воткнул калингу в извилистый проем между пластинами, чуть вспорол.

Броненосец замотал головой. Из раны потекла зеленая кровь. Воин убрал калингу и воткнул в рану дротик. Напрягся, нажал сверху и погрузил дротик в голову зверя до самого конца.

Броненосец тонко завизжал. Развернулся на месте, повалив нескольких всадников. Булавный хвост разбил голову одному даркуту.

Пожилой воин так и держался на голове броненосца, вцепившись в дротик.

Зверь прорвался к стенке каньона, ударился со всего маху и перевернулся набок, дрыгая когтистыми лапами и придавив собой воина со шрамом. Сверху на броненосца, крича, свалились два зрителя.

– А мы чего стоим? – спросил Кынык и тоже прыгнул с гаура к ближайшему броненосцу. Не удержался на крупе чужого гаура, упал в гущу копыт.

Чиун прыгнул следом. Оттолкнул гаура, вытащил друга. Тот даже не успел опомниться.

Взрослые даркуты кололи поверженного броненосца в голое скользкое брюхо.

– Побереги здоровье для третьей волны! – крикнул Чиун приятелю.

Кое-кто из взрослых даркутов тоже прыгали на головы броненосцев. Одному удалось добраться до головы. Он отчаянно старался пробить кончиком халади пластины. Двух других броненосцы затоптали.

Оставшиеся звери, гремя броней, промчались через толпу и скрылись за поворотом ущелья.

На земле лежали раздавленные люди с поломанными конечностями. Те, кто мог подняться, встали с халади в руках. Остальные лежали молча и глядели в небо. Раненые гауры жалобно трубили.

– Вторая волна тоже прошла, – заметил Мэше. – А я еще жив, как ни удивительно.

Они успокоили хрипящих гауров и вытерли потные лица. Чиун поглядел на небо. Тэйанг поднялся над каньоном и насмешливо глядел сверху на усталых людей.

Зрители наверху громко обсуждали подробности боя.

– Из какого рода тот, со шрамом? – крикнул кто-то наверху. – Настоящий багатур!

– Он из играков, – ответил один из зрителей.

– Нет, он из борсханов! – тут же возразил другой.

Слово за слово, и на выступах над каньоном зазвенели клинки. Вскоре на дно упали проигравшие – еще два трупа с распоротыми животами.

– А кто в третьей волне? – спросил Чиун.

Взрослые молчали. Парень в кожаных доспехах, сидевший впереди на гнедом гауре, вязко сплюнул и сказал, утерев рот:

– В прошлом году пустили волосатых носорогов.

– А в позапрошлом – пещерных гиен, – сказал другой. Он сидел спиной к мальчикам.

Гиены – это хорошо. Ученики Иргилэ знали, как лучше их убивать.

Вдали, на входе в ущелье, послышался оглушительный визг. Снова заклубилась пыль и затоптали копыта. Зрители оживились и зашумели.

Многие даркуты привстали на стременах, чтобы разглядеть, кто надвигается в третьей волне.

– О, я знаю, кто это, – сказал один. Он приложил ладонь ко лбу, чтобы лучи светила не били в глаза.

– Кто там? – спросил Наиль.

Даркут хрюкнул пару раз и сказал:

– Это чушки-деодоны. «Губительные зубы».

Остальные довольно засмеялись.

– Ну, хоть что-то… Нарубим мясца к ужину.

Чиун видел деодонов. Огромные всеядные свиньи с мощными вытянутыми головами и тонкими ножками. В пасти несколько рядов изогнутых клыков, способных прокусить самые прочные кости, даже панцирь черепахи. Мужчины тэйпа заманивали их в земляные ловушки.

– Рубите им ноги, – сказал парень на гнедом гауре. – И держитесь подальше от клыков.

Мэше ударил своего гаура камчой и выехал вперед. После волны броненосцев толпа игроков изрядно поредела и места стало побольше.

– Мы с отцом часто охотились на деодонов, – сказал мальчик. – Я знаю, как их ловить.

Его гаур, возбужденно перебирая ногами, задел копытом руку мертвого воина.

– Мэше, ты бы лучше остался с нами, – сказал Кынык. – Кто знает…

Толпа воинов расступилась под напором визжащих животных. К середине каньона прорвались разъяренные деодоны. Выше любого всадника в холке, дикие свиньи стремительно мчались на тонких изящных ножках и бешено атаковали любую цель, даже качающиеся валуны.

Гауры, повинуясь командам хозяев, уворачивались от чушек. Мэше очутился в переднем крае распавшейся толпы.

Огромный коричневый деодон с красными глазами налетел на его гаура, схватил за ногу, толкнул и опрокинул наземь. Мэше упал.

Чиун и Кынык бросились на помощь.

Деодон оторвал ногу гаура, отбросил ее в сторону и накинулся на Мэше. Он двигался молниеносно.

Чиун ударил зверя халади, но клинок отскочил от жесткой щетинистой шкуры. Кынык бросил копье, но тоже безуспешно.

Деодон схватил руку Мэше и мгновенно оторвал. Его морда была вся в крови. Затем зверь заглотил голову мальчика и откусил.

– Бей по ногам! – закричал Чиун, подскакал на Перышко, нагнулся и со всех сил ударил халади по тонкой передней ножке деодона. Ножка подломилась, чуть выше копыта вылезла белая кость.

Деодон, визжа, повалился мордой вниз. Кынык спрыгнул с гаура, подхватил копье с земли, подбежал вплотную к зверю и со всего маху вонзил в бок.

Подскочили двое взрослых. Один, свесившись, ударил по другой ноге, а второй метко угодил копьем в брюхо.

Чиун огляделся. Вокруг кипела яростная схватка с другими чушками. Всадники били их по ножкам и добивали.

Черный матерый деодон, занявший чуть ли не половину ущелья, на глазах Чиуна убил пятерых взрослых воинов, одного за другим. Он уворачивался от ударов по ногам, сбивал гауров массой тела и рвал людей на куски.

Наконец, один из воинов изловчился и перерубил ему передние ноги халади. На упавшего деодона набросились почти все свободные участники игр, в том числе и мальчики.

Закончив кромсать содрогающуюся тушу, Чиун снова огляделся. Третья волна закончилась, почти всех деодонов прикончили. Только трое свиней, похрюкивая, прорвались через толпу и выбежали из Змеиного каньона из другого конца.

Зрители наверху громко кричали. Тэйанг взошел высоко в небо, над краем ущелья показалась Амай. Чиун облизал пересохшие губы.

Жестокие игры окончились.

Халади чрезвычайно смертоносное и коварное оружие. Оно состоит из двух обоюдоострых изогнутых клинков, прикрепленных к рукоятке с обеих сторон.

Клинки обычно ковали прославленные оружейники из Южного Элама. В последние годы роды джолто и багиров тоже завели кузнецов и начали делать халади. Металл они покупали у племен, кочующих у гор Газгерда и Кокташ. Качеством похуже, чем эламские, быстро тупятся и ломаются, но дешевле.

Воин с халади может на скаку рубануть одним клинком и тут же ударить вторым, на излете, без замаха, не теряя драгоценного времени. Причем второй клинок зачастую вонзается в спину или вспарывает грудь, когда враг еще только отбил первый удар и не ждет другого.

Как-то летним утром, в один из последних дней месяца урке, Чиун встал пораньше, чтобы прокатиться на Серебряном копытце.

Прошел год после его участия в Жестоких играх. Он вырос и раздался в плечах. Голос огрубел, а на лице выросли рыжие усы и бородка.

Летом вместе с Кыныком и Наилем они снова навестили холмы на юге.

Чиун взял трех сменных гауров и все-таки поймал норовистого скакуна. Он назвал его Серебряное копытце и каждый день приучал к седлу. Гаур оказался умным и воинственным, даже Колючка Наиля уступал ему дорогу.

Кынык ездил на Резвом, гауре погибшего Илде. Отец мальчика подарил его Кыныку, когда забрал тело сына там же, в Змеином каньоне. Илде погиб на Жестоких играх и его можно было похоронить с почестями.