Жибаеги улыбнулся, а Чиун сказал:

– Что вы, тархан, это просто ложные слухи.

Жибаеги кивнул:

– Совершенно верно, тархан, я бесконечно уважаю Чиуна и восхищаюсь им.

Дэуда недоверчиво перевел взгляд с одного на другого и сказал:

– Надеюсь, что сказанное вами – правда. А еще я скажу, что если между вами или вашими стаями произойдет драка и пострадают ученики, то вы и другие участники стычки будете с позором изгнаны из лагеря. Вашим родам отправят весточку, что вы не прошли обучение и вы не являетесь полноправными даркутами. Все понятно?

Жибаеги поклонился, а Чиун сказал:

– Весьма справедливое наказание, тархан. Только вы зря подозреваете нас.

– А теперь вон, – приказал Дэуда, а когда мальчики направились к выходу, добавил: – Впрочем, подожди Жибаеги. У меня есть для тебя поручение.

Из-за приказа начальника лагеря стаи заключили вынужденное перемирие. Прошел почти год, а Чиун только недавно придумал способ, как навредить врагу и отомстить за гибель Илде.

Сейчас он убедился, что Кынык поехал за остальными на учения. Отстал немного и вернулся в лагерь.

Нагнал Жибаеги и сказал в спину:

– Приглашаю тебя к Синей скале. Поболтать и развеяться.

Жибаеги остановил гаура и застыл на месте. Зато Пулад развернулся.

– Отлично, синеротик. Поехали. Прямо сейчас.

– Очень хорошо, – сказал Чиун.

Жибаеги тоже развернул гаура и улыбнулся.

– Мы будем там через один саг. Я только доложу нашему вожаку и Дэуде. Надеюсь, ты не драться зовешь?

– Конечно, нет, – ответил Чиун. – Попробуем решить наш маленький спор другим способом.

Он отыскал Салура, поговорил с ним и выехал из лагеря. Доскакал до Синей скалы. Высокая каменная гряда из лазурита одиноко стояла над холмами в двух фарсангах от лагеря. Ее столетиями обдували ветра и поливали дожди. Внутренняя часть скалы обнажила каменную породу насыщенного синего цвета с желтовато-белыми крапинками и прожилками.

Амай частично прикрыла Тэйанга и наступило короткое затмение. Закапал дождь.

Чиун привязал Серебряное копытце к камню. Поглядел вверх, подставляя лицо каплям.

Гаур затрубил. Из-за холмов показались Жибаеги и Пулад. Подъехали и встали рядом, не слезая с гауров.

– Ну? – спросил Жибаеги. – Чего хотел?

Чиун указал на холмы.

– Устроим забег. Кто проиграет, тот уходит из лагеря по собственной воле.

Жибаеги покачал головой.

– У тебя совсем мозги размякли? Как я буду бегать после мамонтовой болезни?

Чиун посмотрел на Пулада. Тот сказал:

– А почему нет? Я могу пробежаться. Думаешь, я проиграю этому жалкому синеротику?

Жибаеги поглядел на холмы, потом на Чиуна и осмотрелся.

– Здесь что-то не так. Я не доверяю этому хитренышу.

На самой вершине Синей скалы он заметил ярко-желтый камень. Вскинул руку вверх.

– Вот. Лезьте на скалу. Кто первым достанет желтый камень, тот и выиграл.

– Я предлагал забег, – возразил Чиун.

Жибаеги улыбнулся.

– А мы предлагаем карабкаться по скале.

Чиун вздохнул.

– Ладно.

Пулад слез с гаура, подошел к Синей скале и задрал голову.

– Ты прыгал по горам Кокташа, как горная коза. Неужели не можешь здесь забраться? – спросил Жибаеги.

Пулад кивнул.

– Сделаем. После того, как синеротик вылетит из лагеря, я с удовольствием прирежу его.

Чиун тоже подошел к скале. Жибаеги спросил:

– Готовы?

Подростки кивнули и разом полезли наверх.

Чиун быстро вырвался вперед. Он хватался за скользкие камни, подпрыгивал и перебирал ногами, как горный кот. Обошел массивный козырек перед самой вершиной, чуть не сорвался, но вовремя зацепился за выступ.

Взобраться на Синюю скалу для него привычное дело. Все лето, каждый день перед сном, он приезжал сюда и тренировался в беге и скалолазании.

Позавчера поставил на вершине кусок ярко-желтой вулканической пемзы, издалека привлекающий внимание на фоне синих камней.

Чиун видел, как Пулад хорошо лазает по горам и верно предположил, что Жибаеги не захочет соревноваться в беге и предложит забраться на скалу.

Пулад увидел, что Чиун обогнал его. Хотел спуститься вниз, но забрался слишком высоко.

– Ничего страшного, – крикнул Жибаеги. – Лезь вверх и скинь его. Мы скажем, что он упал со скалы.

Пулад пополз дальше. Чиун добрался до вершины, коснулся желтого камня и выпрямился. Потоки дождя хлестали худое тело.

Пулад добрался до козырька и повис на выступе. Пытался пролезть дальше и чуть не сорвавшись, скатился ниже. Пролез еще немного и попросил:

– Помогите.

Чиун стоял на вершине и молча глядел вниз.

Жибаеги сложил руки ковшиком и крикнул, стараясь перебить порывы ветра:

– Пулад, дружище, у тебя большие неприятности!

Сверху он казался маленьким.

Пулад снова попробовал пролезть вверх. Вниз дороги не было, слишком крутой склон. Опять соскользнул, повис на выступе, болтая в воздухе ногами и взмолился:

– Помоги, Чиун!

Подросток молчал, а потом спросил:

– Ты что, Пулад, не можешь дальше залезть?

– Не могу, – просипел Пулад. – Еле держусь.

– Ты признаешь свое поражение и подтверждаешь свое бессилие? – продолжал допрашивать Чиун.

– Что он там говорит? – спросил снизу Жибаеги. – Будь осторожен, не слушай его.

Пулад помолчал и ответил:

– Да, я признаю свое поражение и подтверждаю, что у меня не осталось сил. Помоги, умоляю тебя.

Чиун улыбнулся. Только что ученик старшего года обучения произнес формулу, за которую первогодкам мазали лицо синей краской и перерезали горло.

Он спустил вниз веревку. Пулад схватился за нее и Чиун вытянул его на вершину.

Рядом с Чиуном изнеможенный Пулад, стоящий на четвереньках, увидел Салура. Хмурый заместитель тархана весь промок под дождем. С бороды стекала вода.

– Ты признался в поражении, ученик, – сказал Салур. – За это ты понесешь немедленное наказание.

Пулад поглядел на Чиуна. Обреченно вздохнул, сел на колени и прошептал:

– Тэйанг, прими мою душу.

Крупные капли дождя били по его голове.

Чиун огляделся.

Синяя скала возвышалась над холмами. На горизонте, за серой пеленой дождя, виднелись смутные очертания лагеря Иргилэ, а еще дальше скалы, где во множестве гнездились гарпии.

Внизу Жибаеги сел на гаура, отъехал от скалы и увидел Салура наверху. Глядел снизу вверх, прикрывая ладонью глаза от дождя.

Салур достал из сумки пригоршню синей краски, схватил Пулада за плечо, повалил на землю и помазал лицо. Затем вытащил калингу из-за пояса и перерезал подростку горло.

Пулад засучил ногами и вытаращил глаза. Из раны лилась кровь и смешивалась с дождевой водой. Салур придерживал его, не давая скатиться с вершины.

Наконец, Пулад утих.

Салур сбросил его тело со скалы. Оно упало неподалеку от Жибаеги.

Чиун прошептал:

– Илде, друг, надеюсь, ты доволен, – взял кусок пемзы и тоже бросил вниз. Пемза ударилась о козырек и раскололась. Куски с глухим стуком упали на землю.

Жибаеги схватил гаура Пулада за поводья и поскакал к лагерю.

Салур вытер калингу, спрятал за пояс и полез с Синей скалы.

Через два сага Чиун подъехал к Скорбным холмам.

Наиль безуспешно пытался выстроить учеников для атаки клином.

Дождь утих, ветер разогнал тучи. Мокрая черная трава клонилась к каменистой почве.

– Где ты шлялся? – спросил Ышбар. – Почему не в строю?

– Мой гаур взбесился и убежал на равнину, – ответил Чиун.

– Немедленно принимай командование и проведи атаку клином, – приказал Ышбар. – Иначе мы проиграем все сражения на Кровавой тропе.

Чиун поклонился, скрывая улыбку.

– Слушаюсь, командир.

В первых числах осеннего месяца шыркет стаи старших лет обучения выехали из лагеря для участия в маневрах на Кровавой тропе.

Двигаясь через земли рода туле, а потом сеоков, ученики за неделю добрались до обширной пустынной местности. Здесь не росла трава, из земли торчали камни. Деревья черные, с синей листвой, низкорослые.