Чтобы закончить характеристику пьесы, нам остается сказать о ее языке и стиле. Согласно канонам классической драмы, в «Перстне Ракшасы» употребляется несколько языков, соответственно социальному положению действующих лиц. Лица высокообразованные и занимающие высокое положение в обществе говорят на санскрите. К ним относятся Чанакья, Ракшаса, оба царя, Бхагураяна, Шакатадаса, ученик Чанакьи и некоторые другие. Простолюдины и женщины говорят на пракритах. Из пракритов в пьесе употребляются шаурасени и махараштри, обычные для классической драмы, а также магадхи, на котором говорят: монах, агенты Чанакьи, переодетые чандалами, и некоторые другие. Любопытно, что агент Ракшасы Вирадхагупта, очевидно принадлежащий к одной из высших каст, говорит на пракрите, Когда выступает под видом заклинателя змей, и переходит на санскрит, когда отпадает нужда в притворстве.

Во времена Вишакхадатты и санскрит и пракриты были уже мертвыми литературными языками, далекими от разговорного языка современного автору общества. Пракриты, некогда стилизованные литературные формы народных диалектов, в «Перстне Ракшасы» носят уже явно искусственный характер и основываются не на живой народной речи, а на мертвых правилах грамматик.

Вишакхадатта жил в ту эпоху, когда классическая санскритская литература, окончательно оторвавшись от народа, уже определенно начинала клониться к упадку. Язык и стиль авторов, близких по времени Вишакхадатте или ему современных, характеризуется искусственной изощренностью или чрезмерной тяжеловесностью. В своей пьесе Вишакхадатта отдает известную дань характерному стилю эпохи. Особенно это чувствуется во многих вычурных и сложных метафорах стихотворных сентенций, перемежающих речь Чанакьи и некоторых других действующих лиц. Чанакья временами начинает говорить тяжелым книжным языком, свойственным санскритским теоретическим трактатам о политике; примером может служить его длиннейший монолог в начале первого действия. Но в целом язык и стиль Вишакхадатты отличаются простотой, редкой в санскритской литературе классической эпохи, и соответствуют динамическому и стремительному развитию действия в его пьесах.

Некоторые европейские исследователи (С. Леви, В. Рубен) видят в произведении Вишакхадатты иллюстрацию к санскритским трактатам по искусству политики. Они решительно отказываются видеть в «Перстне Ракшасы» какое-либо отражение индийской действительности того времени. Суждения их, однако, покоятся лишь на предвзятом мнении о безжизненном и искусственном характере всей индийской драматургии, и едва ли они справедливы. Пьеса Вишакхадатты производит слишком живое и яркое впечатление, чтобы можно было считать ее лишь художественной обработкой теоретических сочинений. Еще А. Б. Кейт, возражая Леви, отмечал, что изображение политической деятельности в пьесе носит типические индийские черты и несомненно связано с реальной политикой древнеиндийских государств.[230]

В литературе об индийской драме уже давно высказано было мнение о глубокой связи пьесы Вишакхадатты с современной ему жизнью страны, о ее актуальности.[231] В эпоху тяжелых испытаний для Индии, когда варварские орды угрожали независимости ослабевшей и раздробленной страны, Вишакхадатта обращается к эпохе, когда Индия обрела единство и могущество в борьбе с иноземными врагами. Выводя на сцене фигуры великих объединителей Индии — Чандрагупты и Чанакьи, драматург обращается к своим современникам с призывом воскресить славное прошлое, отстоять независимость родины. На это ясно указывает заключительная строфа «Перстня Ракшасы».

Патриотическая идея, лежащая в основе творчества Вишакхадатты, очевидно еще яснее выражена во второй его пьесе — «Царица и Чандрагупта» (Devicandragupta), — к сожалению, дошедшей до нас только в отрывках. Это, так же как и «Перстень Ракшасы», историческая пьеса. На этот раз драматург выбирает более близкую ему эпоху; но характерно, что это опять — эпоха расцвета могущества индийского государства и объединения страны под одной властью. Речь идет о времени высшего расцвета империи Гупта, крушение которой, очевидно, произошло за сто лет до написания пьесы. Героем драмы является Чандрагупта II, царь династии Гупта, при котором империя достигла наибольшего могущества. В отличие от «Перстня Ракшасы», в этой драме Вишакхадатты политическая интрига переплетается с любовной.

Содержание драмы вкратце следующее:

Царь Рамагупта[232] побежден скифами (çaka); скифский царь диктует ему условия позорного мира, по которому он должен отдать победителю свою жену Дхрувадеви. Рамагупта вынужден принять условия, побуждаемый к тому своими советниками.

Положение спасает царевич Чандрагупта, младший брат Рамагупты. Переодевшись в женское платье, он проникает во вражеский лагерь под видом Дхрувадеви со своими соратниками, переодетыми, как женская свита царицы. Он убивает скифского царя, спасая тем страну от вражеского нашествия и царицу — от бесчестия.

Восхищенная мужеством Чандрагупты Дхрувадеви влюбилась в него. Рамагупта, жестокий и трусливый деспот, ненавидит брата, завоевавшего своим подвигом популярность в народе и любовь царицы. Чтобы отвести подозрения, Чандрагупта в 6-м и 7-м актах пьесы притворяется сумасшедшим (любопытная сюжетная деталь, напоминающая европейскому читателю о «Гамлете» Шекспира). Драма кончается тем, что Чандрагупта убивает Рамагупту, сам становится царем и женится на Дхрувадеви.

По сохранившимся немногим отрывкам пьесы мы угадываем в ней те же характерные для Вишакхадатты черты: суровый и воинственный тон произведения, яркую драматичность действия, пренебрежение канонами утонченной аристократической драмы, а главное — ту же основную идею, что и в «Перстне Ракшасы»: идею могущества и независимости Индии, победоносной борьбы с иноземными завоевателями. В лице Чандрагупты II драматург рисует образ идеального государя, очевидно развивая идею, намеченную им в «Перстне Ракшасы» в образе Чандрагупты Маурья. Проблема идеального государя представлялась весьма важной и актуальной в ту эпоху, когда независимость Индии могла поддержать лишь сильная централизованная царская власть; неудивительно, что она занимает важное место в творчестве Вишакхадатты.

Вишакхадатте принадлежит также драма на сюжет из «Рамаяны», великого индийского эпоса. Но от нее сохранилось лишь одно четверостишие, судя по которому, одна из сцен драмы происходит, по-видимому, во дворце демона Раваны; ничего более мы о ней сказать не можем.

Произведения Вишакхадатты пользовались, очевидно, в свое время значительной популярностью в Индии. Это относится главным образом к «Перстню Ракшасы»; большое количество рукописей пьесы, дошедших до нас, целый ряд комментариев, многие упоминания и цитаты в санскритской литературе, начиная с X в., говорят о том, что интерес к творчеству Вишакхадатты в Индии не угасал на всем протяжении индийского средневековья. Все же надо заметить, что должного признания этот самобытный и яркий писатель не получил в средневековой Индии. Брахманская критика, выше всего ценившая уточненное словотворчество по образцам канонических трактатов и признанных авторитетов, не простила Вишакхадатте его пренебрежения традиционными формами классической драматургии. В этом отношении Вишакхадатта разделил судьбу Шудраки, другого могучего таланта, смело порвавшего условные путы брахманской поэтики. В традиционной индийской критической литературе оба они не признаются крупными писателями и художественные достоинства их произведений замалчиваются.

Тем не менее художественное и историческое значение творчества Вишакхадатты несомненно. Живой интерес к его замечательной драме в современной Индии доказывается многочисленными переводами ее на новоиндийские языки. Еще в прошлом веке Бхаратенду Харишчандра перевел на хинди «Mudraraksasa» в тот период, когда своими переводами из классической драматургии он закладывал основы для создания самобытной драмы хинди. Уже в наше время Дж. Неру в своей книге «Открытие Индии» дал такую оценку пьесе: