2. Из 2-го акта. (Царь Рамагупта обращается к своему брату Чандрагупте, вызвавшемуся идти во вражеский лагерь в женском платье вместо царицы, чтобы убить скифского царя. Царица подслушивает, но, не видя Чандрагупты, воображает, что супруг ее обращается к другой женщине).
Царь.
Вставай, иди. Но нет, не в силах я с тобой расстаться.
Мне дорого цветенье юности твоей,
И свойственное юности сиянье красоты,
И преданность твоя, которой нет сравненья.
С царицей расстаюсь, но чересчур сильна моя любовь к тебе.
Дхрувадеви. Если ты говоришь о любви, то ведь это меня, несчастную, ты покидаешь..
Царь. И еще,
С царицей расстаюсь, но это же ничто в сравнении с тобой.
Дхрувадеви. Я же расстаюсь с жизнью, но прежде мне суждено потерять супруга.
Царь. Мне без тебя и царство бесполезно.
Дхрувадеви. А для меня мое существование бесполезно. Покинуть жизнь будет мне отрадой.
Царь. Мне жаль царицу только как жену.
Дхрувадеви. Такова жалость моего супруга, который покидает меня, ни в чем не повинную.
Царь. Любовью связана с тобой по-прежнему душа моя.
Дхрувадеви. Вот я, несчастная, и покинута.
Царь. Из-за любви к тебе чрезмерной, ради тебя лишаюсь чести.
Лишаюсь с честью и царицы; ты для меня всего дороже.
Дхрувадеви (первой актрисе). Дорогая моя, вот она какова, жалость моего супруга.
Первая актриса.[215] Государыня, когда луна метеором падает с небес, что можем мы поделать?
Царь.
Ты нас утешишь в горе том, которое несет с царицею разлука.
Дхрувадеви. И ты, безжалостный, еще чувствуешь горе от разлуки!
Царь.
Но горя, что несет с тобой разлука, она и сотой доли не развеет.
3. Из 4-го акта. (Чандрагупта, преследуя цели политической интриги, притворно ухаживает за куртизанкой Мадхавасеной).
Чандрагупта. Милая Мадхавасена. Соизволь теперь
Обвить мне шею рук-лиан твоих кольцом,
О ты, чья шея, словно у киннары
[216] стройной!
И ожерельем руки силой мне сковать,
Тем ожерельем, что с твоею грудью дружит.
Пусть ноги свяжет мне покрепче пояс твой,
Влюбленный в бедра, на которых возлегает.
А сердце чарами уже пленила ты,
И нет ему нужды в иных оковах.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кто радостные слезы на твои глаза,
Блистающие, словно светлый лотос, вызвал,
Обильным потом твое тело оросил,
Трепещущее от любовного восторга?
И бедра полные, округлые твои,
Кто их еще полней и тяжелее сделал?
И кто, не прикоснувшись, распустить сумел
Внизу твое стянувший платье прочный узел?
4. Из 5-го акта. (Чандрагупта, чтобы отвести подозрения своих врагов при дворе, притворяется сумасшедшим).
Чандрагупта.
Вот простирает светлые лучи, врагов своих — ночные тени разгоняет,
И ускользнув от похитителя, на небо своим путем восходит Месяц-Чандра.
[217] 5. В конце 5-го акта.
Чандрагупта.
Предприятья различные, в тайне хранимые, от любви отречься велят.
И трепещет смущенное... сердце врага.
II. ПЬЕСА НА СЮЖЕТ «РАМАЯНЫ»
Единственная сохранившаяся от этой пьесы Вишакхадатты строфа цитируется в санскритском трактате «Saduktikarnamrta». Ниже следует перевод по тексту, приведенному у К. Дхрувы в его издании «Mudraraksasa», упомянутом в послесловии. Эту строфу произносит, вероятно, Бибхишана, брат Раваны, во время нападения Рамы на Ланку.
(Бибхишана).
То Рама, доблестью своей в мирах достигший высшей славы;
О наш соратник, если же не знает государь о нем,
То подвиги его певцу подобно ветер воспевает,
И песня та звучит в рядах пробитых стрелами знамен,
ВИШАКХАДАТТА И ЕГО ДРАМА «ПЕРСТЕНЬ РАКШАСЫ» (MUDRARAKSASA)
О существовании индийского классического театра и драматургии Европа узнала в конце XVIII в. Одновременно это было первым знакомством западного читателя с древней литературой Индии. Появление первых переводов на европейские языки знаменитой драмы Калидасы «Шакунтала» «вызвало, — по [выражению Дж. Неру, — нечто вроде смятения среди европейской интеллигенции».[218] То было открытие нового мира, первое соприкосновение с замечательно богатой и своеобразной культурой, созданной великим народом на протяжении тысячелетий. Именно с конца XVIII в. начинается история серьезного изучения Индии в странах Запада.
Почти через сорок лет после появления первого английского перевода «Шакунталы», в 1826—1827 гг., известный индианист Х. Х. Уилсон выпустил в свет сборник своих переводов избранных пьес санскритского классического театра.[219] Работа его означает вторую важную веху в истории изучения индийской драмы. Оказалось, что «Шакунтала» не является единственным шедевром индийского театра. Переводы Уилсона познакомили европейскую публику с рядом других замечательных пьес, среди которых особенного внимания заслуживали: «Урваши» (Vikramorvaçi) Калидасы, «Глиняная тележка» (Mrcchakatika) Шудраки и «Печать министра»[220] (Mudraraksasa) Вишакхадатты. Эти три пьесы вместе с «Шакунталой» Калидасы были признаны наиболее значительными и высокохудожественными памятниками индийской классической драматургии.
Классический театр древней Индии развился из народного искусства в середине первого тысячелетия до н. э. В истории мировой культуры Индия была второй по времени страной (после Древней Греции), создавшей самобытное и высокоразвитое театральное искусство и драматическую литературу. К сожалению, до нас не дошли древнейшие произведения индийской драматургии. Самые ранние из сохранившихся до нашего времени пьес относятся к I в. н. э. и представляют собой образцы уже вполне развитой драматической литературы.
Приблизительно в III в. н. э. творчество Бхасы знаменует собой начало периода высшего расцвета индийской классической драмы. В произведениях выдающихся драматургов этого периода — Бхасы, Шудраки, Калидасы, Вишакхадатты — нашло наиболее яркое и совершенное художественное выражение все своеобразие духовной культуры Древней Индии. «Театр есть высшее выражение породившей его цивилизации, — писал Сильвэн Леви в своем капитальном труде, посвященном истории индийского театра. — ... Оригинальность Индии полностью отразилась в ее драматическом искусстве. Она собрала в нем в сжатой форме свои догмы, свои учения, свои институты».[221]
