7 Подобны рекам десять стран небес;
[79] белеют берегами гряды облаков,
И стаями усеяны они поющих звонко в поднебесьи лебедей.
Как реки убывают той порой, так небо медленно теряет летний зной;
Как лилии прекрасные в реке, в ночи созвездия мерцают в небесах.
И еще:
8 Разлившиеся бурно воды возвратила в берега,
Пригнула всходы риса тяжестью обильного плода,
От гордости отравы злой павлинов
[80] излечила, — о!
Поистине, по всей земле порядок осень навела.
И так же,
9 Как оскорбленную обилием любовниц у супруга
Жену искусной речью утешает, с мужем примиряя,
Посланница любви, так осень, волны мутные очистив
Ревнивой Ганги, к господину вод
[81] счастливую приводит.
(Делает вид, что озирает окрестность). О, что это? В Кусумапуре не начинают празднества полнолуния? Благородный Вайхинари), разве не было объявлено в Кусумапуре от нашего имени о празднике полнолуния?
Дворецкий. Конечно, было объявлено!
Царь. Так почему же горожане не следуют нашему слову?
Дворецкий (затыкает уши). Боже избави, боже избави! Никто на земле не ослушается повеления государя; как же могут ослушаться в городе?
Царь. Тогда почему же не начинают праздновать торжественный день полнолуния в Кусумапуре?
10 На неукрашенных улицах города нет ни веселых нарядных гетер;
Тяжелобедрых и плавно ступающих средь изощренных в беседе мужчин;
Нет там ни домохозяев почтеннейших, с женами вышедших в праздничный день
И беззаботно богатством кичащихся в соревновании между собой.
Дворецкий. Это именно так и есть.
Царь. Что так и есть?
Дворецкий. Государь, это самое.
Царь. Говори яснее.
Дворецкий. Праздник полнолуния запрещен.
Царь (с гневом). О! Кем?
Дворецкий. Государь, я не смею сказать более.
Царь. Но не благородный же Чанакья лишил зрителей высочайшей отрады очей?
Дворецкий. Кто другой, дорожа своей жизнью, мог пренебречь повелением государя?
Царь. Шоноттара, я хотел бы сесть.
Привратница. Государь, вот тронное сиденье.
Царь (делает вид, что садится). Благородный Вайхинари, я хочу видеть благородного Чанакью.
Дворецкий. Как прикажет государь. (Уходит).
(Появляется Чанакья, восседающий в своем доме, изображая гневное раздумье).
Чанакья. Смеет ли соревноваться со мной злодей Ракшаса?
11 Как оскорбленный Каутилья ускользнул из города змеей
И, уничтожив Нанду, Маурью безродного возвел на трон,
Так ныне хочет он власть Маурьи низвергнуть — блеск луны сгубить,
Преодолеть своим искусством превосходство моего ума.
(Обращается в пространство к невидимому). Ракшаса, Ракшаса, прекрати эту бесплодную борьбу с нами!
12 Пред тобой Чандрагупта, не Нанда надменный,
Поручивший правление советникам скверным,
[82]Ты же сам — не Чанакья, и, мне подражая,
Лишь враждой к государю ты сходен со мною.
(Размышляет). Но я не должен чрезмерно печалиться из-за этого. Ведь
13 Сына Парваты слуги мои окружают, получившие доступ к нему.
И Сиддхартхака там, и другие посланцы выполняют заданья мои.
Я же ссору притворную с Маурьей светлым для того затеваю теперь,
Чтоб из стана врагов наших Ракшасу вырвать, столь «искусного» сеять раздор.
(Входит дворецкий).
Дворецкий. Ну и несчастная же моя служба!
14 Трепещи пред царем, трепещи пред министром, перед царским любимцем дрожи,
Прихлебателей бойся, дворец населивших, бойся в милость вошедших к царю.
Притворяйся, глаза опустив, ради хлеба. Глубоко унижает людей
Эта служба; ведь истинно жизнью собачьей
[83] называют ее мудрецы.
(Идет вокруг сцены и осматривается). Вот дом благородного Чанакьи. Войду туда. (Входит и осматривается). О, так вот оно, великолепие советника царя царей!
15 Вот осколок валяется камня, чтоб засохший навоз разбивать,
Принесенная учениками куча куши-травы там лежит,
Здесь под тяжестью дров, что сложили для просушки на солнце вверху,
Крыша дома прогнулась заметно; а стена обветшала совсем.
[84] И поистине государь Чандрагупта для него только «Низкорожденный».
16 Ведь даже люди, что ко лжи не склонны, по низости души в своих речах
Царю хвалу возносят безудержно за те достоинства, которых нет.
К тому их только жадность побуждает; а будь иначе, право, всякий царь
Былинки не важнее, столь же стоит презренья тех, кто жадности лишен.
(Всматривается, с трепетом). А, вот благородный Чанакья.
17 Всем миром овладев, своею волею он дал свершиться
Закату Нанды и восходу Маурьи одновременно.
Так превзошел он блеском солнце, лучезарное светило,
Что лишь на часть земли жару и снег дает попеременно.
(Падает на колени). Победа господину!
Чанакья. Вайхинари, что привело тебя сюда?
Дворецкий. Господин, государь Чандрагупта, благословенно его имя, чьи ноги-лотосы покраснели от рубинов, украшающих венцы-на головах властителей, спешащих склониться перед ним в почтении, склоняет голову в почтении перед тобою и велит передать тебе: «Если не помешает это занятиям господина, я хотел бы видеть его».
Чанакья. Низкорожденный хочет меня видеть! Вайхинари, не дошел ли до него слух о запрещении, которое наложил я на праздник полнолуния!
Дворецкий. Конечно, господин.
Чанакья (с гневом). А! Кто сказал ему?
Дворецкий (испуганно). Смилуйся, господин! Государь отправился во дворец Суганга и оттуда сам увидел, что в городе не справляют праздника полнолуния.
Чанакья. О, понимаю. Это ваше тайное подстрекательство способствовало гневу Низкорожденного. Как же иначе? (Дворецкий, изображая страх, стоит безмолвно, опустив глаза). О, царские слуги ненавидят Чанакью и держат сторону против него! Где сейчас Низкорожденный?
