– Что ты хочешь сказать? – Дебби села на койке, накинув на плечи одеяло.

– Видишь ли, капля зарина убивает человека, воздействуя на фермент холинэстеразу. Но у многих негуманоидов нервный импульс передается по-другому, и зарин для них не опаснее простой воды. А подсознание – куда более сложная материя.

– Совпадение?

– Скорее, я напишу научно-фантастический роман, тыкая наугад в клавиатуру. Но вероятность не нулевая, особенно если обитатели планеты разумны. Бегом к медстанции, мне нужен характер повреждений моей ноги. Посмотри, можно ли их получить, ударившись о камень!

Хантер рванул стальную дверь и включил питание. Пальцы фельдшера пробежали по клавиатуре:

– Записи… стерты. Пусто. Ничего нет. Ты где? Эй, Кларенс?

– Хорошо, что вы не успели уничтожить отходы, – ответил Хантер, вываливая содержимое мусорного контейнера прямо на чистый пол.

– С тем тарарамом, что ты устроил, было не до них. Кстати, Невтриносов, едва вышел из медстанции, заявил, что подаст рапорт командованию: ему нужен пилот. Тем более такой как ты, с нестандартным мышлением. Наверное, тебя переведут сюда, на Полигон.

Хантер медленно встал, держа в руках изодранную куртку. Помещение наполнил острый запах формалина.

– Спасибо за помощь, Дебби. Я знаю, какую награду потребовать у профессора. Пусть только рискнет мне отказать. Я его в порошок сотру, интегралы считать заставлю. Придумал же тайную спасательную операцию… и выиграл ведь! Все было на самом деле! Это местные «слоники» облили меня формалином!

– Зачем им это?

– Понятия не имею. Яд у них такой. Или просто вместо «здравия желаю». Можно немножко… нет, много пафоса?

– Может, ты сперва вылезешь из мусора?

Хантер усмехнулся. Впервые после Миссии он понял, что все еще может улыбаться!

– Я среди отбросов общества чувствую себя таким значительным… И так: отныне и навсегда верным спутником и товарищем странствующего рыцаря станет… угадай с трех раз, кто? Разумеется, боевой разрядник. Со встроенной ракетной установкой, куда уж я без нее? Мне так понравилась эта пушка, что я на все готов ради нее!

– Вот шут гороховый, – едва выговорила Дебби сквозь приступ неудержимого смеха.

Хантер накинул на себя пропитанную формалином куртку, прошел к выходу, вернулся в казарму и лег спать. Он еще не решил, оставаться ему на Полигоне или нет.

Хантер нахально влетел в кабинет профессора Невтриносова. Тот сосредоточенно ковырял вилкой вермишель с котлетой. Ученый насупил брови, сокрушенно покачал головой и выложил на стол молоток.

– Зачем это? – растерянно спросил Хантер.

– По голове себе постучи, дятел! Тебя вежливости не учили? Я обедаю, а ты врываешься без предупреждения! Но, раз уж заявился, присаживайся! Подождешь, пока я поем.

– А я ведь не ел с самого утра. Я ведь только что с верфи: мне наконец-то соорудили звездолет. Даже осмотреть не успел. Вдруг сообщение: «беги сюда срочно». Я и примчался. А вы тут меня пинаете…

– Не переводи стрелки, хорошо? Раз я сказал, срочно, значит так надо. Но постучать в дверь мог бы.

Хантер осторожно сел на краешек стула. Профессор тщательно прожевал котлету, запил ее соком и только тогда продолжил:

– Хантер! Правда, что ты не жалуешь систему виртуальной реальности? Предпочитаешь давить на реальные кнопки? Почему?

– А вам какое дело? Я же не упрекаю вас в пристрастии к стрелочным часам, – огрызнулся Хантер.

– От моих часов не зависит эффективность в бою, – спокойно ответил профессор.

– Бой – дело другое. Но почему-то именно в реальном бою вы не удосужились оснастить экспериментальный истребитель подобной системой.

– Не было времени, – ученый развел руками. – Твой звездолет готов?

– Не совсем. Нужно кое-что опробовать. Я придумал ему хорошее имя: «Призрак».

– Штамп на штампе. Знаешь, сколько в реестре «Призраков»?

– Слово «Призрак» может обозначаться по-разному на разных языках. Названия Wraith нет ни у кого. Оно уникально, я сам проверил в реестре. Более того, так не назывался ни один звездолет во все мыслимые времена.

Профессор посмотрел на Хантера, если не как на психа, то как на законченного чудака:

– Ясно. Сегодня инженеры смонтируют на твоем аппарате систему полного слияния. Ее нужно испытать.

– Это как – полного слияния? – растерялся Хантер.

– А это результат твоих… гм… художеств во время лечения от посттравматического синдрома. Документацию получишь позже. А пока… держи! Подарок! – ученый протянул молоток.

Хантер изумленно воззрился на инструмент:

– Мне он совсем ни к чему…

– Будешь таскать его везде, пока не научишься хорошим манерам! Он будет напоминать, что в двери надо сначала стучать, а лишь потом заходить. И если я увижу тебя без молотка – пеняй на себя! Свободен!

***

Сложное оборудование для обслуживания звездолетов есть только на верфях и в специальных ремонтных доках. Но исследовательские центры были, разумеется, исключением. В них было все необходимое для работы с летающими лабораториями. Не все верфи могли похвастаться таким изобилием приборов и материалов.

«Призрак» раскрыли, точно пластиковую модель и подвесили верхнюю часть на технологических захватах. По нижней сновали ремонтные дроны, ловко монтируя систему. Их тонкие лапки-манипуляторы работали со скоростью, недоступной человеческим рукам. То там, то здесь сверкали вспышки диффузионной сварки.

Хантер печально смотрел на разобранную звездную машину. Ему казалось, что роботы копаются в его собственных внутренностях.

Кто-то коснулся плеча:

– Тяжелый истребитель класса «Центурион»? Ты его из музея украл, что ли? Он ведь устарел много веков назад. Даже выглядит, как древний реактивный самолет.

Хантер подпрыгнул едва ли не до потолка и резко повернулся: перед ним стоял высокий молодой человек с бородкой.

– Питер Джастин Самнер, научный сотрудник! Можешь звать меня Пиджей! – отрекомендовался он. – Я буду наблюдать за испытаниями. По распоряжению профессора, естественно.

– Как тебя звать? Пиджин, то есть, голубь? – съехидничал Хантер. – Как интересно. Голубь мира на Полигоне. Это что-то.

Питер нахмурился:

– Взрослый же человек, Хантер, а несешь такую чушь… Как маленький!

– Откуда ты меня знаешь?

– Невтриносов приказал найти белобрысого хохмача с молотком. Все очевидно! – едко сказал Пиджей.

В ответ Хантер надулся и с гордостью произнес:

– Это не совсем «Центурион». Уникальная машина. Творческая переработка старинного истребителя во вполне современный дальний разведчик-изыскатель. А выбрал я эту модель, потому что аэродинамическая форма и складные плоскости делают его способным летать в газовой и жидкой атмосфере. К тому же на борту куча оружия. Оно лишним не будет.

– По-моему, жидкая атмосфера называется океан. В нем плавают, если что.

– С точки зрения звездолета без разницы. Еще вопросы?

– Можно хоть немного тепла в голосе?

Хантер пожал плечами:

– Я попробую, Пиджин. Идемте в столовую. Я больше не могу смотреть, как потрошат мое творение.

Хантер зашагал по коридору. Питер едва поспевал за ним.

– Профессор давно мечтал о летающей лаборатории. Вместе с пилотом, – сказал Пиджей. – Но почему именно ты, я не понимаю. После истории с разрядником я бы лично вымел тебя поганой метлой. Ты бы у меня всю оставшуюся жизнь разводил цветочки.

– Может, он знает что-то, чего не знаешь ты? – спросил Хантер и распахнул дверь комнаты, которая по традиции называлась столовой.

К вечеру андроиды закончили монтаж. Верхняя половина корпуса легла точно в направляющие нижней. Подвешенный на захватах звездолет вплыл в динатронную камеру – обработка делала его способным противостоять вселенским катаклизмам. На несколько секунд в окошке вспыхнуло тусклое сияние. По корпусу пробежал голубоватый луч сканера. Раскрылись металлические створки, и транспортер-платформа вывезла «Призрак» на посадочную площадку.