Он молчит какое-то время, прежде чем заговорить,

— Звучит так же хреново, как с моей мачехой. — Он смотрит на меня со складкой между бровями. — А как же твоя тетя? Она знает?

Я глухо смеюсь.

— Если и так, ей все равно. Поверь мне, она ненавидит меня.

— Извини. — Он заправляет прядь моих волос за ухо. — За все.

— Почему ты извиняешься? — удивляюсь я. — Ты ни в чем не виноват.

В его глазах отражается раскаяние.

— На самом деле виноват. По крайней мере, в том, что тебя сбросили с моста.

Мои брови начинают хмуриться в замешательстве, пока слабое воспоминание не щекочет мой разум. Человек, который затолкал таблетки мне в горло, сказал что-то о Зее, Джексе и Хантере.

— Я помню, как они говорили о вас, ребята, и хотели чего-то от вас… Вот почему они столкнули меня с моста, — говорю я. — Но причину так и не назвали.

— Мы все еще пытаемся понять, что к чему, и полагаем, что речь идет о игре, которую начали некоторые дети из семей, противостоящих друг другу. Но нам все равно нужно разобраться в этом подробнее. — В его глазах появляется чувство вины, когда он протягивает руки и обхватывает мое лицо ладонями. — Мне чертовски жаль, что мы втянули тебя в эту историю, но я клянусь Богом, что мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось снова. Мы защитим тебя. Не только от того, кто это сделал, но и от твоего дяди… Мы… Джекс, Зей и я говорили об этом, и хотим, чтобы ты переехала сюда на некоторое время.

Мои глаза расширяются.

— Что? Нет… Я не могу этого сделать.

Он хмурится.

— Почему нет?

— Потому что… Я не хочу быть обузой, — тихо говорю я. — К тому же, не думаю, что тетя и дядя мне позволят. — Хотя этот факт меня волнует меньше всего.

— Мы придумаем способ убедить их… Джекс, Зей и я можем быть очень убедительными, когда хотим. — Он говорит это таким мрачным, зловещим тоном, что заставляет меня задаться вопросом, не хотят ли они причинить боль дяде.

Не то чтобы меня это действительно волновало. Что это говорит обо мне, я не знаю.

— И ты не будешь обузой. Ты наш друг, и мы хотим — должны защитить тебя от неприятностей, в которые мы тебя втянули. — Он проводит большим пальцем по моей скуле, глядя мне прямо в глаза. — Пожалуйста, позволь нам это сделать.

Я хочу сказать «да». Как я могу, черт возьми, не хотеть этого, однако…

— Может, я могу заплатить или еще что-нибудь, — говорю я. — И быть как соседка по комнате, чтобы я не жила здесь бесплатно.

Уголки его губ кривятся.

— Если это то, чего ты хочешь.

Меня охватывает облегчение.

— Это то, чего я хочу.

Он смотрит на меня какое-то мгновение, затем проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе, и напряженность поглощает его выражение лица.

— У тебя когда-нибудь возникало чувство, что, возможно, мы знаем друг друга…

Его прерывает стук в дверь.

Он вздыхает.

— Наверное, это Джекс хочет посмотреть, все ли с тобой в порядке. — Он еще раз проводит большим пальцем по моей губе, прежде чем опустить руку. — Просто предупреждаю, он может немного взбеситься… То, что с тобой случилось… Когда ты вот так оказалась в воде… Он вроде как испытывал нечто подобное раньше. — Я уже собираюсь спросить его, что случилось, когда он зовет: — Можешь заходить, старик.

Дверь открывается, и входит Джекс. Его глаза мгновенно находят мои, и на его лице сразу же появляется столько эмоций, что это немного обескураживает. Честно говоря, его вид пробуждает эмоции и во мне.

Он спас меня. Прыгнул в воду и не дал мне утонуть. Я думала, что никому не будет дела, если я умру. Но он это сделал.

— Ты в порядке, — говорит он, входя в комнату и пристально глядя мне в глаза.

Я киваю, затем встаю, одергивая подол рубашки, которую ношу.

— Я хотела поблагодарить тебя.

Он делает еще один шаг ко мне.

— Не нужно благодарить меня. Это мы виноваты, что ты оказалась в такой ситуации.

— Не вини себя, — говорю я, желая хоть немного смягчить боль в его голосе. Интересно, через что он прошел, чтобы испытывать такие эмоции? — Честно говоря, если бы я умела плавать, ситуация, вероятно, не закончилась бы так плачевно. Но я ненавижу воду, поэтому обучение плаванию никогда не работало.

Почему-то его дыхание учащается. Начинаю беспокоиться, что мои слова, могли вызвать в нем какую-то панику, когда он подходит ко мне, его взгляд не отрывается от моего.

— Можно тебя обнять? — тихо спрашивает он.

Это не то, что я ожидала от него услышать, и я не привыкла к тому, чтобы меня обнимали, но он выглядит так, будто отчаянно хочет, чтобы я дала согласие, поэтому согласно киваю.

— Д-да. — Не знаю, почему я заикаюсь.

— Ты уверена? — он дважды проверяет.

Я киваю, приказывая себе успокоиться. Это всего лишь объятие. Но в тот момент, когда его руки обнимают меня, я осознаю, что это нечто большее. Это ощущение комфорта, защищенности и, как ни странно, чего-то знакомого.

Неужели все объятия такие?

И почему мне все время кажется, что я знаю этих парней?

— Я больше никогда не позволю никому причинить тебе боль, — шепчет Джекс мне на ухо, крепко прижимая к себе.

Вдыхая, я обнимаю его в ответ. Я думала, что мне будет неловко обнимать кого-то, но это не так. По крайней мере, в данной ситуации.

— Спасибо, что спас меня, Джексон, — шепчу я, положив голову ему на грудь, где колотится его сердце.

Он крепче прижимает меня к себе, и его тело начинает трястись. Мне кажется, он сейчас заплачет. Я думаю о словах Хантера, что он уже переживал нечто подобное случившегося со мной. Должно быть, это было ужасно. Мне жаль, что он чувствует эту боль. Я хочу отнять ее у него, но не знаю как. Поэтому делаю единственное, что приходит мне в голову. Обнимаю его крепко в ответ, позволяя ему плакать.

Позволяя ему выплакаться от боли.

— Ты в порядке, брат, — слышу я голос Хантера у себя за спиной.

Джекс кивает, затем делает глубокий вдох и делает шаг назад. Он торопится и вытирает глаза рукавом рубашки, прежде чем посмотреть на меня.

— Извини, — смущенным тоном говорит он.

— Все в порядке, — пытаюсь я его успокоить.

Потом протягиваю руку и сцепляю свой мизинец с его.

Не знаю, почему я это делаю, но это движение заставляет его нахмурить брови. Затем он переглядывается с Хантером.

— Что такое? — Я удивляюсь.

Он мотает головой, возвращая взгляд на меня, легкая улыбка касается его лица.

Хантер подходит ко мне и обнимает за плечи.

— Как насчет того, чтобы принять душ, а потом мы придумаем план, как вытащить тебя из этого дома?

Я киваю, паника начинает потихоньку шевелиться внутри меня, когда я задаюсь вопросом, расскажет ли Хантер Джексу, что мой дядя сделал со мной. Но потом я думаю о том, как Джекс только что плакал у меня на плече, и решаю, что он не осудит меня.

— Ладно, да, душ звучит неплохо. — То, что я хочу сказать, но не говорю, — это то, что все это звучит слишком хорошо.

Я просто надеюсь, что все так и останется.

Хантер

— Ты в порядке? — спрашиваю Джекса, когда мы оставляем Рейвен в ванной, чтобы она могла принять душ.

Он кивает, прерывисто вздыхая, пока засовывает руки в карман.

— Думаю да. — Он делает короткую паузу, его взгляд блуждает по закрытой двери ванной, где находится Рейвен. — Хантер, я действительно думаю, что это… Она кажется такой знакомой. И то, как она сцепила свой мизинец с моим… Уиллоу часто так делала.

— Я знаю, — соглашаюсь, мое сердцебиение учащается от осознания этого. — Нам нужно вытащить ее из этого дома, но, судя по тому, как она себя вела, и по некоторым ее словам, я думаю, что ее дядя сделает это довольно трудной задачей.

Он выпрямляется.

— С ней что-то случилось?

Я не уверен, хочет ли Рейвен, чтобы я все рассказал Джексу, но думаю, что он должен это знать…