— Папа? — спрашиваю я, начиная по-настоящему волноваться. — Что случилось?

Он смотрит на меня, его лицо очень бледное.

— Рейвенли, мне так жаль, что это… — Он замолкает, когда в комнату входит высокий темноволосый мужчина. Потом он с трудом сглатывает.

Что-то не так.

— Я рад, что ты решился на это, — говорит мужчина моему отцу, а затем смотрит на меня так, что у меня мурашки бегут по коже.

— Неужели у меня действительно был выбор? — раздраженно ворчит папа.

— Нет, но некоторые люди в твоем положении могут сделать какую-нибудь глупость, например, сбежать, — отвечает мужчина. — Рад видеть, что ты не один из них. Сегодня мне не особенно хотелось кого-то преследовать. — Он снова смотрит на меня с любопытством.

Желая, чтобы он перестал разглядывать меня, я прячусь за отца.

Тень улыбки скользит по губам мужчины, как будто мое движение забавляет его.

— Она боится меня, — замечает он. — Умная девочка.

Когда по моему телу пробегает холодок, я хватаю отца за руку.

— Папа? — Шепчу я. — Почему он хочет, чтобы я его боялась?

Он крепко сжимает мою руку в успокаивающем пожатии.

— Не беспокойся об этом. — Его слова звучат совершенно противоположно.

В воздухе повисает тишина, когда мужчина погружается в молчание, глядя на меня, как на сложную головоломку, которую он отчаянно хочет разгадать.

— Мы должны это сделать, — наконец говорит он, посмотрев на моего отца. — Оставь девочку здесь и присоединяйся ко мне в моем кабинете, выпьем. Я прикажу привести Кида.

Я понятия не имею, что происходит, но отчаянно хватаю отца за руку.

— Не оставляй меня здесь, — умоляю его.

Он смотрит на меня с раскаянием в глазах.

— Мне очень жаль, Рейвенли. — Затем он вырывает мою руку из своей. — Оставайся здесь, — приказывает он холодным тоном, которого я никогда раньше от него не слышала.

Слезы жгут мне глаза, когда он начинает уходить.

Заметив, что я вот-вот заплачу, он вздыхает, возвращается ко мне и присаживается так, чтобы его глаза были на одном уровне с моими.

— Смирись, Рейвенли, — говорит он тихим, но твердым тоном. — Плач делает нас слабыми. Ты хочешь быть слабой, или ты хочешь быть сильной, как твоя мама и я?

Качаю головой и шмыгаю носом, пытаясь проглотить слезы.

— Сильной.

Он одаривает меня легкой, но грустной улыбкой.

— Хорошая девочка. — Затем он встает и уходит, не оглядываясь.

Я смотрю, как он уходит, мои пальцы сжаты в кулаки, а желудок скручивается в узел, но глаза сухие.

Как только мужчина и мой отец выходят из комнаты, я сажусь на диван, не зная, что мне делать. Но прежде, чем успеваю устроиться, дверь открывается, и входит женщина с длинными рыжими волосами. На ней черное платье, куча блестящих украшений, а волосы уложены так, будто она собирается в какое-то шикарное место. К тому же, она не одна.

Грустный мальчик со шрамом плетется за ней, мальчик, которого все называют Кидом. Он выглядит еще печальнее, чем раньше, что даже кажется невозможным.

Когда женщина с рыжими волосами подходит ко мне, она смотрит на меня с любопытством, как будто я какое-то странное существо, которого она никогда раньше не видела.

— Так ты и есть та маленькая девочка, из-за которой все так суетятся? — Она останавливается передо мной и наклоняет голову. — Честно говоря, я не понимаю, в чем тут дело. Ты даже не похожа на нее. Это наталкивает на мысль, действительно ли ты она, если он просто всех обманывает. У него и так репутация лжеца.

— Как и у тебя, Диана, — говорит мальчик, качая головой.

Ее губы раздраженно дергаются.

— Ах ты, маленький засранец… — Она замолкает, натягивая приторно-сладкую улыбку. — Знаешь что? Можешь говорить обо мне все, что хочешь. По крайней мере, я не чудовище.

Парень сжимает губы, его взгляд перемещается на меня, и я клянусь, что в его глазах читается раскаяние.

— Что происходит? — подаю я голос. — Кто Вы? И где мой отец?

Внимание женщины возвращается ко мне, улыбка все еще на ее лице.

— Что происходит, так это то, что ты собираешься заплатить долг своей распутной матери.

Гнев горит под моей кожей, когда я сжимаю руки в кулак.

— Не называй так мою маму!

Женщина ухмыляется при виде моих сжатых кулаков.

— Ты серьезно думаешь ударить меня? Ты всего лишь ребенок.

Я делаю шаг вперед и бью ее кулаком в живот.

Она охает, ее лицо искажается от боли.

— Ах ты, маленькая соплячка, — бурлит она и бросается на меня.

— Диана, — кричит Кид. — Если ты прикоснешься к ней, боссы будут в бешенстве.

Она резко останавливается, яростно дыша, глядя то на меня, то на Кида.

— Пошел ты, — она сплевывает, но больше ко мне не приближается.

Боссы? Что это значит?

Я собираюсь об этом спросить, когда женщина внезапно расслабляется, напряжение покидает ее тело.

— Знаешь что? Я не обязана выслушивать это дерьмо. Мне велели привести тебя сюда, и ничего больше. — Она поворачивается, стуча каблуками по каменному полу, и начинает уходить. — Ты знаешь, что делать, — говорит она, проходя мимо мальчика, и он заметно напрягается.

Ухмыляясь, она выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Тишина повисает между нами, пока Кид просто стоит засунув руки в карманы и пристально глядя в пол.

Наконец, я не могу больше выносить тишину.

— Тебя ведь зовут Кид, верно? (2)

Качая головой, он поднимает взгляд на меня.

— Нет.

— О. — Я так запуталась. — Но тебя все так называют?

— Я знаю, — говорит он спокойно.

— Почему тебя так называют, если это не твое имя?

Он пожимает плечами, не говоря ни слова, просто смотрит на меня.

От вновь воцарившейся тишины мне становится не по себе, и я пытаюсь придумать, что бы ему сказать.

— Меня зовут Рейвенли, — говорю я. — Но почти все зовут меня Рейвен.

Мгновение он изучает меня.

— У меня есть домашний ворон.

— Правда? — спрашиваю я, подходя к нему. — Как тебе удалось заполучить одного из них в качестве домашнего животного?

Он пожимает плечом.

— Я поймал его.

— Это действительно круто. Он здесь? Может быть, ты мне его покажешь?

Он отрицательно качает головой.

— Он у меня дома.

— А это не твой дом? — спрашиваю я, и он снова мотает головой. — Чей он?

Он хмурится.

— Босса.

— Кто это, черт возьми?

Он, кажется, начинает нервничать, почесывая затылок.

— Поверь, ты не захочешь этого знать.

— Ммм. — я теряюсь. — Ты знаешь, почему я здесь?

Он тяжело сглатывает, не отвечая мне. Снова становится тихо, и печальный взгляд возвращается на его лицо.

Честно говоря, он не выглядел грустным только тогда, когда говорил о своем питомце вороне.

— Как зовут твоего ворона? — спрашиваю я, надеясь, что он снова расслабится и, возможно, расскажет мне, какого черта я нахожусь в этом доме.

Он пожимает плечом.

— Я не назвал его.

— Ну, ты должен, — говорю я. — Каждому питомцу нужно имя.

— Давая имена вещам мы становимся слабыми, — машинально бормочет он.

— Ни за что, — не соглашаюсь я, делая шаг к нему. — Давать имена действительно весело, особенно домашним животным, потому что ты можешь назвать их практически как угодно. Однажды я назвала бродячую кошку Кошкой. Хотя на самом деле она не была моим домашним животным. Она просто иногда забредала к нам на задний двор.