Ещё бы отпроситься с работы на один день. Отгулы у него имеются, прошлое воскресенье за Савичеву дежурил, она как раз с температурой слегла и на работу не вышла, а ещё получастка Никоновой обслуживал, у той ребёнок заболел, домой ей пораньше хотелось. Просить отгул в это трудное время не совсем этично, конечно, но и выхода у него нет. Взялся поставить Надю на ноги — теперь надо доводить до конца начатое.

Девушка спала. Она не проснулась, даже когда Яр убрал капельницу. Он ещё раз осторожно дотронулся тыльной стороной ладони до её лба, температуры не было. Вышел в коридор и заглянул в кухню.

— Надежда Владимировна, пойду я, а то у меня кот там один. Да и в магазин надо.

— Поешь, потом пойдёшь. Куртка высохла твоя, свитер тоже. Ты с чем блины предпочитаешь? Есть варенье абрикосовое и клубничное, а можно со сметанкой домашней. Тут через дом у Семёновны корова. Вот у неё и берём. Садись за стол.

Она поставила перед Яром тарелку с блинами и пиалки, наполненные сметаной и вареньем.

Было вкусно. Вскоре к утренней трапезе присоединился дед. Поговорили о том о сём, об истории города и промышленных объектах стратегического назначения, об озере Сенеж и о рыбалке, которую дед страсть как любил. Договорились по весне пойти рыбачить вместе. Потом разговор перешёл на друзей и подруг, но быстро закончился, потому что Ярослав кроме как со своей медсестрой и главврачом ни с кем не дружил.

Идти в магазин на сытый желудок уже не хотелось. Но и откладывать на завтра закупку продуктов не хотелось тоже. А потому он пошёл. Взял тележку и ездил от стеллажа к стеллажу, складывая всё необходимое.

— Ярослав Андреевич, вот так встреча!

«На ловца и зверь бежит», — подумал Яр, увидев прямо перед собой главврача с мужем.

— Доброе утро, Виктория Павловна. А я вам звонить собирался. Просьба у меня одна есть.

— Что так? — она рассмеялась. — Только не говори про отгул. Я знаю, что у тебя не один, думала на Новый год возьмёшь, к семье поедешь.

— Мне в понедельник нужно. Очень. Отпустите, я всё отработаю.

— Яр, причину назови, желательно — уважительную.

— Ну, тут девушку одну надо…

Она его перебила и одобрительно рассмеялась.

— Девушка — это хорошо. Местная она?

— Да.

— Ещё лучше. Даю тебе отгул. Медсестру предупреди. И во вторник чтоб был на работе. Зайдёшь ко мне, поговорим про дежурства в стационаре, про те полставки, что ты просил дополнительно.

— Буду к восьми. Спасибо, Виктория Павловна. Выручили меня.

Всё складывалось просто замечательно. И дежурства дополнительные нарисовались, а значит, и деньги, которых ужасно не хватало. Можно будет не экономить на каждой мелочи и в дом что-то купить.

В приподнятом настроении с пакетами в руках он заскочил в аптеку, докупил лекарства для Нади и побежал домой.

Людовик тёрся о ноги и пел кошачьи песни, жаловался и подлизывался, а когда наконец попал на руки к хозяину, мурчал и урчал, принюхивался к незнакомым запахам, исходившим от одежды и лица. Курица же села на яйца, чем немного расстроила Яра. Всю неделю он давал ей свободно гулять по двору, и вот результат. Ну, села, так пусть уж сидит. Цыплят ему только и не хватает.

Поставил ей корм и воду свежую, занялся уборкой в доме. Подмёл, вымыл полы, прошёлся влажной тряпкой по поверхностям, собирая пыль. Проверил продукты в холодильнике — не пропали ли. Потом достал одежду, не броскую, не парадно-выходную, а просто ту, что нравилась. Переоделся, взял лекарства, книжку, чтобы почитать, и ноутбук. Ещё раз посмотрел на себя в зеркало, при помощи воды попытался уложить непослушную чёлку.

Закрыл дом и направился на Ромашковую к Наде.

Ярослав расстроился — ехать в Москву на такси, да ещё и за его счёт, Надя отказалась наотрез. Хорошо хоть согласилась, чтобы он её в институт сопровождал. И на обследование тоже согласилась, правда, пришлось убеждать её в необходимости контроля, для его же спокойствия. Про стоимость этого мероприятия он не сказал, да и сам расценок в клинике не знал, но решил, что денег на карточке ему хватит. Пришлось вставать затемно, чтобы добраться до Подсолнечной и попасть на шестичасовую электричку. Конечно, можно было и вечером в воскресенье отправиться в Москву. Надя могла переночевать в общежитии, а Яру пришлось бы побеспокоить отца. Но именно этого он не хотел, как и объяснений по поводу Нади. Раз решил всё сделать сам и ответственность взять на себя, так и нечего к папе обращаться. Он и в клинике рассчитывал не столкнуться с отцом. Владелец по коридорам не гуляет, сидит у себя в кабинете, а Яра там не знают. В лицо, по крайней мере, точно не знают.

В поезде Надя волновалась, доставала книжку, пыталась читать, повторяла, а потом прятала учебник обратно в рюкзачок.

— Прекрати дёргаться, — Ярослав обнял её за плечи, — поспи лучше, перед смертью не надышишься. А ты знаешь материал и сдашь. Я уверен.

Она не отстранилась и не убрала его руку.

— Я столько времени с этой ангиной потеряла, только вчера удалось поучить немного. Если сдам плохо — бабуля с дедом расстроятся, а мне так не хочется им доставлять неприятности.

— Сдашь хорошо. Я точно знаю. Надюша, я что спросить у тебя хотел, бабушка твоя говорила, что родители твои за границей. Давно они так? Ты прости любопытство, но странно, почему в Москве, а не в Европе, допустим, учишься.

Надя растерялась, задумалась и немного отодвинулась от Яра. Развернулась так, чтобы смотреть глаза в глаза, чтобы видеть то, что он не скажет словами.

— Дело в том, что у меня есть только бабушка и дедушка, они меня вырастили и заменили родителей. Ярослав, я вам не хочу врать. Но и правду сказать стесняюсь. Некрасивая правда получается.

— Мы на «ты», сколько говорить-то можно. И друзья мы с тобой. Прости, что спросил. У меня нет бабушек, только отец и Даша. Бабуля была, я помню. Она со мной маленьким сидела, я любил её, а потом мне сказали, что она уехала. Я ждал, когда вернётся, мне так хорошо с ней было, но оттуда не возвращаются, а я глупый был, не понимал.

— Это папина мама?

— Да.

— Сколько тебе было тогда?

— Пять лет. Так что радуйся, что твои дедушка с бабушкой живы и крепкие ещё. Береги их.

— Берегу. Видишь, сколько забот им доставляю. До дедовского инфаркта не понимала, уехала учиться и радовалась свободе. Ни перед кем отчитываться не надо, да и советов никто не даёт, когда не просишь. Навещала их прошлый год редко. И в какой-то момент поняла, как скучаю, как не хватает мне дедовского брюзжания и бабусиных плюшек. Да и инфаркт этот. Страшно стало, как будто смерть подошла близко-близко. Я про возраст их подумала тогда, поняла, что нет у меня никого роднее, да и вообще никого больше нет, а терять их я категорически не готова. Теперь всё иначе, на выходные тороплюсь к ним. Ты прав, Ярослав Андреевич — ценить надо, пока имеешь. Потом поздно.

— Надь, просто по имени и на «ты»! — он рассмеялся. — Ну сколько можно об одном и том же просить!

— Да неудобно как-то, ты же доктор. Прости, сбиваюсь. Сейчас расскажу тебе про нашу родню. Спрашивал — отвечу, чтоб не было неизвестности и домыслов. Так вот, у бабули с дедулей два сына. Старший на Сахалине, он военный. Семья у него, дети взрослые. Они в отпуск в Крым ездят, к родителям жены. А у моих стариков с его женой не срослось что-то. Это ещё до моего рождения было. Так и осталось. То, что меня они себе забрали и вырастили, усугубило ситуацию и ещё больше отдалило их друг от друга. Глупо как-то. Родные ж люди, а всё не по-людски. И причины вроде какие-то мелкие, ничего не значащие, но общения нет. А мои родители… Ты только не смейся. Они просто про меня забыли.

— Как это? — Яру было совершенно не смешно.

— Познакомились отец с матерью в университете, на первом курсе согрешили с последствиями, поженились, чтобы всё законно, а потом отдали результат залёта в виде ребёнка бабушке. Ну, чтобы учиться не мешал. Чувствами к плоду любви обременить себя не успели. Жили и жили — они там, я тут. Выучились, решили поискать лучшей жизни, уехали в Чехию. Там каждый встретил новую любовь, и семья распалась. Вот и всё.