Мысли пошли не в ту сторону, вспомнились обиды, ранние, детские, незабываемые.

Первые месяцы без матери, уже после суда, на котором опекунство было отдано отцу.

Вечер, вот такой же сентябрьский, тёплый, ласковый. Он пришёл со школы, сделал уроки и приготовил ужин, незатейливый, какой смог. Курицу с морковкой и картошкой потушил. Есть не стал, решил дождаться отца, засел на кухне с книжкой. Долго читал, за окном давно темно, а отца нет.

Спать не лёг, волновался. А потом бежал к входной двери, услышав звонок. От женщины сильно пахло цветочными духами, а от отца спиртным. Она его просто втащила в квартиру и толкнула на диван.

Отец говорил невнятно, растягивая слова, лапал свою спутницу, а потом закрылся с ней в комнате.

Утром она вышла из ванной в его халате.

Ярослав не понимал, почему вспоминает это. Тогда было больно, а сейчас? Сейчас он точно знает, что каждый из них переживал по-своему. Как умел.

Отцу было так же плохо, как и ему.

Та женщина приходила ещё несколько раз к ним в дом, а потом пропала. Зато появились другие. Нет, они тоже не задерживались, пока не явилась мачеха.

Вот это вспоминать совсем не хотелось.

Самому стало интересно, почему он думает обо всём этом. Оно ушло. У отца семья, хорошая жена, прекрасные дети. И вдруг понял, дело в Ромке и тех двух малых, Петьке и Настёне. Как не хочется, чтобы и у них появился такой же опыт, как и у Ярослава.

На сколько отец старше Даши? Подумать страшно. Между ними поколение, целых двадцать пять лет.

Чай давно остыл. Кот потёрся об ногу сначала головой, мявкнул, потом всем телом прошёлся туда и обратно и запрыгнул на руки. Посмотрел в глаза, обнюхал рот и нос хозяина, забавно щекоча лицо усами.

— Вас кормили, Ваше Величество! Да! Да! Да! Что за проявление небывалой любви и ласки? — Ярослав улыбался питомцу.

Кот спрыгнул с коленей и направился в спальню, периодически поворачивая к Яру голову и произнося своё «Мяв». В спальне вскочил на кровать и свернулся клубочком.

Яр рассмеялся. Вот даёт котяра, о хозяине позаботился, но спать ему ложиться рано, надо дождаться звонка отца, узнать, как доехал.

Мысли вернулись во вчерашний день. Вспомнилось, как часам к семи вечера отправились искать место для ловли, остановились у старого пляжа. Кое-как нашли участок, не сильно заросший камышом и осокой.

И долго любовались закатом… Смотрели на огненный шар, окрасивший облака и само озеро в багровые оттенки, на невероятную силу и красоту. На игру лучей по практически ровной глади воды, на искорки, рассыпающиеся при каждом всплеске, и всполохи пламени в тучах. На какой-то момент солнце зависло, как бы прощаясь, а потом быстро скатилось за тёмные верхушки деревьев по ту сторону озера.

— Вот так и жизнь… — очень тихо произнёс отец.

— Да брось ты, папа, ещё успеешь малышей поднять и внуков понянчить, а может, Дашка ещё нарожает. — Яру хотелось подбодрить, отвести то, что неизбежно. Не думать о плохом самому и не дать думать отцу.

Они долго вглядывались в чёрную полосу горизонта.

— Странно, такая красота, но почему-то жутко. Кажется, лес вот-вот воспламенится. — Андрея Петровича не покидали грустные мысли. Он помолчал немного, улыбнулся сыновьям и произнёс: — Ну да ладно. Мальчишки, пора ставить палатку и разводить костёр. А то мы пока на закат смотрели, самое важное чуть не пропустили. Я собирался вас учить премудростям рыбалки, как меня отец в детстве. Жаль после не приходилось.

Отец с гордостью показывал, как снаряжается, забрасывается и ставится донка. А парни смотрели на священнодействие раскрыв рты. Снасть не из простых оказалась, хоть всего-то леска с крючками с виду. Ромке особенно колокольчик нравился, но отец погреметь не дал, чтоб рыбу не распугать.

Уставший от впечатлений и свежего воздуха, малец уснул, так и не дождавшись клёва. Его сначала положили в палатке в спальнике, а потом перенесли в машину. Там теплее и спокойнее. Яр с отцом остались у костра, беседовали и следили за донками.

— Я виню себя, сын, неправильно всё у нас. Умом мотивы твои понимаю, а сердце болит. Не должен был я на старости-то лет жизнь заново начинать, — подкидывая дрова в костёр, проговорил отец.

— Ты же счастлив? — Яр не сомневался в ответе, но спросил.

— Да, никогда так счастлив не был.

— Так о чём речь. Всё правильно. Только береги себя.

— А старость? Она же не спрашивает, приходит и всё. Вот ты ещё уехал. Чтоб не мешать, да?

— Да нет, папа. Я правильно сделал, и сегодняшний день тому подтверждение. А Даша… Хорошая она. И тебя любит. Я, на неё глядя, понял, какой должна быть жена и мать.

— Вот как… А мне все говорили, что невзрачная, что просто молодую захотелось. Рад, что ты понимаешь.

Они замолчали, каждый о своём.

Яр вспомнил, как пришла Даша к ним в дом. Отца не было, а он не знал, кто она такая. Открыл дверь на звонок. Девушка, которую увидел, показалась смешной, похожей на стрекозу. Маленькая, худая, даже тощая. С непослушной шевелюрой курчавых светлых волос и в огромных очках.

— Я к Андрею Петровичу, можно?

В её взгляде и манерах сквозила неуверенность и даже страх.

— Проходите, папы нет дома, но он скоро будет.

Яр помог ей снять пальто, повесил на вешалку. Проводил в большую комнату.

— Он говорил мне о вас, Ярослав. — Даша опустила глаза и совсем засмущалась.

Она больше не уходила.

Ромка родился через восемь месяцев, а прямо перед этим событием отец с Дашей расписались.

Скандалов избежать не удалось, и с её родителями, которые отказались от дочери, не приняв её выбор, и с матерью Ярослава, открыто издевающейся над бывшим мужем. Но Яра это не трогало, он видел, что отец любит и любим. Что ещё можно желать!

— В следующий раз возьму сюда Дашку с малыми, ты же не против? — прервал молчание отец.

— Конечно нет, я скучаю по ним.

— Вот и хорошо. Теперь по поводу консультаций. Не знал, как сказать, а потому скажу как есть. Каламбур получился. Сын, я хочу тебе помочь, но заставлять своих сотрудников бесплатно работать я не могу. И оказывать услуги только проживающим на твоём участке несправедливо. Согласись! Так что переговорю с Викторией Павловной и буду оказывать легальную посильную помощь. Условия мы с ней обсудим.

— Спасибо, папа.

— А так по телефону я всегда готов помочь. Звони, не стесняйся.

За разговорами о донке совсем забыли.

Сигнальный колокольчик позвякивал как-то вяло и неубедительно. Костёр потрескивал, в него отправлялись всё новые и новые поленья. Потом пошёл дождь, от которого укрылись в палатке. А на рассвете выяснилось, что хитрая рыба обглодала наживку, пользуясь их невнимательностью, и только два средненьких карасика не устояли, заглотили крючки и попались. Но их хватило, чтобы обрадоваться всем!

Ромка скакал и хлопал в ладоши от восторга.

Завтракали тем, что взяли с собой. Бутерброды и пирожки поглощались с небывалым аппетитом. И спиннинги пригодились. Закидывали все, получая небывалое доселе удовольствие. Караси, как заколдованные, клевали и вытаскивались на берег. Наловив ведро, вернулись домой. Мыли, чистили, варили уху, потом обедали, гуляли по лесу до самого вечера.

— «Если после разговора с врачом пациенту не стало легче, значит, это не врач» — так ещё в девятнадцатом веке говорил знаменитый русский терапевт, профессор и общественный деятель Сергей Петрович Боткин, — процитировал начало одной из книг по терапии своей участковой медсестре Ярослав. — На том медицина держится!

Рабочий день только начинался, до приёма оставалось несколько минут. Яр собирался посмотреть фамилии взявших талоны, примерно представить, кто к нему идёт и с чем. В основном приходили одни и те же. Чаще одинокие бабушки, с жалобами на боли то в одном месте, то в другом. Школьники старших классов или их родители за справками по поводу пропусков. Грипп ещё не начался, простудные тоже, так что всё достаточно однообразно и спокойно.