— Ну да!

— Дело в том, Костя, что ни я, ни твой начальник, ни даже Лучник с Мельгуновым, тебе этого не объяснят. Да! Такая вот, на текущий момент "правда жизни" у нас. Никто этого не объяснит, ибо не знает!

— Тогда как же?..

— Никак! Задача не имеет решения. Слышал такое выражение?

— Ну, погоди же…

— Я вот смотрю, ты парень вроде умный, небось, с компьютерами работал?

Костя кивнул.

— Вот, — тоже кивнул старик. — Не бери в голову. Если начнешь задумываться — плохо дело кончится. Перегоришь только так. Не забивай себе голову и делай свое дело. Ты вот, сказал, тут у тебя командиры есть. Вот и выполняй их задания! Будь лучшим!

— Ну, подожди, Никитич! Я вот о чем тебе… Раньше, в первые дни, я думал, что буду, как и остальные — уеду отсюда или еще что. А теперь как? Какой план у нас, у партизан?

— План пока простой. Вот лагерь взяли, много народу спасли. Даже больше, чем нужно! Сейчас они хотят тут всё снять на видео и миру показать, чего тут творится. По слухам, только в этом лагере уже под сотню тысяч утилизировали. Вот они тут и собираются все тут заснять, задокументировать и этим ткнут в рожу, так сказать, мировому сообществу.

— Ну, а дальше что? — спрашивал Костя. — Назад в город вернемся что ли? Сами назначим мэров и жить дальше будем, как прежде?

— Послушай, Костя, я тебе, о чем тут талдычу… Не бери в голову. Я таких людей ещё до этого видел, годы еще назад, и они понимали, что будет вот как тут…

Старик кивнул на темное окно.

— И всё это плохо кончалось. Кто в петлю полез, кто спился, кто в окно вышел. Видишь, какое дело? И всё начиналось, как у тебя, вопросики такие, вроде правильные, но если над ними задуматься, то жить не захочешь… Понял? Поэтому, не думай, парень! Просто выполняй приказы, а как тут немного разгребёмся, наши начальники сами всё объявят.

— Ну, Никитич, — разочарованно протянул парень. — Я думал ты…

В этот момент на улице захлопали-затрещали выстрелы. Раздались крики. Костя похолодел от страха. На ум стразу пришло, что кто-то опять напал на лагерь.

Никитич быстро поднялся со стула, и, выхватив из кобуры пистолет, устремился к окну. Прижавшись к стене, старик осторожно выглянул. Увидев, что он убирает пистолет, Костя подошел к окну и тоже выглянул на улицу.

Там трещали выстрелы. Трассеры били почему-то вертикально вверх. По вспышкам у земли, также было видно, что все почему-то стреляют в небо. При этом слышались крики "Ура!".

В коридоре тоже закричали.

Никитич быстрым шагом подошел к двери и резко её распахнул.

— Чего орешь? — спросил он кого-то в коридоре.

Тут же в комнату ввалился мужик в камуфляжной форме и с красным, разгоряченным лицом.

— Мужики! — крикнул он. — Новости пришли! Наша северная группа только что взяла ГЭС! Выбили китаёз из города! Понятно вам??? Ура!!!

— Ура!!! — донеслись крики из коридора.

— Ну, Ура! — сказал Никитич. — Ура, конечно!

— Ура! — сказал Костя и задумчиво потер рукой подбородок.

За окном продолжали стрелять в ночное небо.

Со своего места Костя видел большую часть двора. Напротив их дома стояла ещё одна пятиэтажка. Вдоль нее он вместе с ходоком Митей шёл, миновав школьный двор. Правее виднелась еще одна пятиэтажка. Именно с этой стороны, из-за нее тогда вышли ребятишки, немного напугавшие Костю. Еще правее, Костя со своего места не мог видеть, стояла старая панельная девятиэтажка, за которой находилась железная дорога.

Подъезд, в котором он сидел, был немного уникальным. Во-первых, входная стальная домофонная конструкция, вместе с дверью, была вырвана из дома и лежала в нескольких метрах от подъезда. Валяющиеся рядом стальные тросы и глубокие следы от колес на газонах напротив подъезда, говорили, что эту дверь вырвали с помощью какой-то мощной машины или даже БТР. Кто это сотворил и главное, зачем — неизвестно. Во-вторых, сам этот дом немного нестандартный. В обычных пятиэтажках окна лестницы выходят в сторону входных дверей подъезда. Здесь же окна лестницы выходили на противоположную сторону дома. Именно там, на площадке первого этажа сидели остальные члены их отряда. Костя и Никита выполняли роль сторожей.

Парень посмотрел на своего напарника. Молодой еще типок, лет двадцати с небольшим. Обычное, довольно открытое лицо. Этот Никита сидел и внимательно смотрел на улицу. Костя пытался поболтать с ним, но тот не поддерживал разговор и поэтому парень, сидя на корточках, прислонился спиной к стене подъезда и призадумался…

Вчера, в это время? он только-только был арестован в лагере. С тех пор же, прошло весьма много событий.

Вечером, почти сразу после получения известий о захвате ГЭС, в комнату вернулись Славик с Иванычем. Ильдара с ними уже не было, его они оставили в местной тюрьме. Когда товарищи-начальники вернулись, Никитич ещё сидел в комнате и Костя их познакомил. Командир сперва отнесся к старику очень настороженно, начал задавать вопросы: откуда тот, кого знает? Но старик быстро назвал несколько нужных фамилий, упомянул какой-то митинг на Спартановке и Иваныч расслабился. Он спросил старика ещё, как хорошо тот знает город и особенно Ворошиловский район. Как оказалось, старик знал нужные места весьма неплохо. Не успел Костантин оглянуться, как Иваныч быстро завербовал старика в свою команду "искателей сокровищ". Вместе они отправились известить об этом старого начальника Никитича. Костя же со Славиком также покинули здание. Товарищ привел его в столовую, где они хорошо поужинали, а затем устроил Костю на ночлег в одну из палаток для партизан.

Рано утром, ровно в шесть, всех обитателей палатки растолкали парни с красными повязками. Были ли они дежурными по их палатке или еще кем — Костя не понял, да и не до этого было. Сразу же всех погнали на завтрак. Костя только успел поесть, как рядом нарисовался энергичный и свежий Славик.

Он быстро увлек парня к административным зданиям "на прописку".

— Ничего страшного, — говорил он. — Сейчас пообщаешься с мужиками из контрразведки. Расскажешь, как есть, ну они там поспрашивают. Да ты не волнуйся…

— Да я и не волнуюсь…

Товарищ проводил его здание, в кабинет, где Костя уселся сразу перед тремя мужиками средних лет. Двое одеты в военную форму, а третий в обычной одежде — брюках и куртке — ни дать, ни взять — обычный бедолага-беженец.

Мужики попросили парня рассказать коротко о себе, где и как он встретил момент кризиса и что делал потом. Мужики задавали вопросы, спрашивали адреса и фамилии с именами, так что Косте пришлось рассказать о своем родстве с дядей Юрой, хотя он и не собирался распространяться про сей факт.

Поговорили они так около получаса, после чего мужик в штатском повел его в одну из комнат этого же здания, где Косте выдали новую военную камуфляжную форму и ботинки.

Велено было переодеваться немедленно, а старую одежду сдать. Не пререкаясь, парень подчинился и быстро облачился в новый наряд. Одежда оказалась в самый раз. Старую одежду он, с небольшим сожалением, сложил в указанный ящик, где уже лежало какое-то рваньё.

Зеркала в комнате не было, но Костя чувствовал, что одежда смотрится на нём неплохо. Да и он сам чувствовал себя весьма удобно. Но, вместе с этим, появилось и неприятное чувство. Если ранее, в обычной гражданской одежде, легко можно было "закосить" под обычного бедолагу-беженца, то теперь, случись попасть в плен, придётся давать объяснение этой новенькой военной форме.

"— Ладно, разберёмся", — подумал парень, покидая комнату.

Выйдя в коридор, он тут же столкнулся со Славиком.

— Ну, ты красава! — ухмыльнулся тот. — Я тебя и не узнал!

— Ну… — протянул Костя.

— Короче! Дело уже "на мази". Сейчас на полигон пойдешь, постреляешь немного.

— В смысле?

— В смысле — стрелять поучишься.

Выйдя из дома и пройдя за угол, Костя увидел небольшую толпу из полусотни мужиков. Большинство одеты в новенькую военную форму, но Костя заметил несколько мужиков в обычный, гражданской одежде.