Командир несколько секунд разглядывал мужика, а затем спросил его фамилию. Тот ответил неразборчиво. Какой-то парень с папкой в руках, наклонив голову, что-то стал тихо говорить на ухо командиру.

Тот еще несколько секунд посмотрел на бородатого и спросил:

— Ко мне, в охрану лагеря, пойдешь?

— Пойду, — пожал плечами мужик.

Командир отдал распоряжение и бородача куда-то повели. Придурошные супруги, открыв рот, смотрели тому вслед, пока их не погнали в строй.

— Внимание! — громко сказал парень с папкой. — Кого я назову, делают три шага вперёд.

Он выкрикнул всего три фамилии, среди которых была и Костина.

Парень чётко сделал три шага вперед. Его и еще двух мужиков парень с папкой повел прочь. Позади, здоровяк-омоновец что-то говорил оставшейся шеренге.

Константина и его спутников привели в "административный центр" лагеря. Там, в одном из вагончиков, его коротко опросили и опять же, заполнили медицинскую анкету. Как и в предыдущем лагере, Костя старательно назвал свои "болячки". Всё это, не менее старательно, ввели в компьютер и выдали еще одну "карточку беженца". Такую же, как и в прошлом лагере. Разве что ни какой палатке его не приписали, напутствовав "занять любое свободное место".

После этого парня выставили за дверь. С новой карточкой в кармане он пошел осматривать лагерь.

По виду, этот лагерь был сильно меньше, чем предыдущий. Вокруг холмы, и жидкие лесопосадки. К востоку, на горизонте, виден город. Костя не стал сразу делать обход лагеря по периметру, но в нескольких местах, делая вид, что прогуливается, подошел к границе. Увиденное не очень обнадежило. Этот лагерь был по периметру обнесен ажанак двумя рядами колючей проволоки. Посмотрев на брёвна, вкопанные в землю, парень легко определил, что ограда сделана совсем недавно.

Кроме того, довольно большую часть лагеря занимала "санитарная зона". Туда обычных обитателей не пускали. Внутри этой части, которая была отделена от основного лагеря одним рядом колючей проволоки, виднелись большие белые палатки с красными крестами. Также там довольно часто мелькали фургоны "скорой помощи", которые то приезжали, то выезжали из лагеря. Когда ветер дул с той стороны, то приносил смрад из чего-то невероятно вонючего, тухлого и химического.

На межпалаточных улицах, по которым бродил Костя, публика была так себе. Плохо одетые, подозрительно выглядящие люди. Много пожилых. Молодые же, почти все стрёмного вида и сильно напоминающие босяков, которые ограбили его несколько часов назад.

Когда подошло время ужина, парень успел поболтать с несколькими мужиками, которые объяснили ему, что этот лагерь называется "Царицын" и находится в Ворошиловском районе. Что отсюда не сильно далеко до Третьей Продольной и до Ростовской трассы. Мужики выглядели очень подозрительными и явно рассказали парню меньше, чем знали. Упомянули только, что сюда из других лагерей свозят сильно больных и совсем уж дряхлых стариков. Когда парень начал спрашивать, куда будут эвакуировать этих бедолаг, мужики посмотрели на парня со странным выражением лица и молча двинулись прочь.

После таких разговоров, на душе стало совсем уж погано.

Костя бродил по лагерю, а в голове опять ветер гулял. Что делать — не ясно. Это ведь Ворошиловский район, а значит, почти середина города. К центру тут ближе, но до Спартановки куда дальше, чем от прошлого лагеря. И как теперь до дяди Юры добираться? Несмотря на то, что парень примерно представлял, где он сейчас оказался, но мозг почему-то отказывался прокладывать маршрут до дядиного дома.

Ужин тут раздавали из полевых кухонь, также как и в прошлом лагере. Дождавшись своей очереди, Костя получил тарелку непонятной вязкой каши с редкими микро-кусочками мяса, несколько ломтей хлеба, да стакан чая. Хлеб и чай, в отличие от каши, оказались на редкость вкусными.

Поужинав, парень озаботился поиском места для ночлега. В первой же палатке, куда он сунулся, оказалась половина свободных коек.

Мужики в этой палатке одеты все бедно, но выглядели прилично. Все молчали, настороженно поглядывая на соседей. Однако, в целом, атмосфера в этой палатке показалась парню терпимой, и он решил заночевать здесь.

Перед сном, когда уже начало темнеть, Костя посетил общественный туалет. Обычный свежеструганный настил с рядом дырок, закрытый навесом и тонкими фанерными перегородками. Закончив свое дело над дырой, парень уже собрался уходить, как его внимание привлек один пожилой мужик, сидящий на корточках в своей "кабинке". Лицо старика показалось Косте знакомым. Через секунду он вспомнил. Никитич — дед, с которым они вместе ехали из города в лагерь день назад!

Парень также вспомнил, что старик этот вроде бы разумный, поэтому он решил поговорить с ним. Порасспросить про данный лагерь и о ситуации вообще.

Покинув туалет, он стал ждать возле умывальников. Старик, выйдя из туалета, ополоснул руки и, скользнув по Косте равнодушным взглядом, хотел пройти мимо, но парень сказал:

— Здорово, Никитич!

Старик вздрогнул, остановился и подозрительно посмотрел на парня, прищурившись. Костя быстро начал говорить, рассказывая, кто он такой. Через минуту старик явно вспомнил его, и взгляд его смягчился.

— Ну и чего тебе? — поинтересовался дед.

— Да я это, Никитич… Не подумай чего… Просто я тут вижу, хоть кто-то знакомый…

— Идем, — старик взял парня за локоть, и они отошли в сторону.

Костя быстро рассказал о своих приключениях в предыдущем лагере и пути сюда. Старик слушал парня, глядя на него непонятным взглядом, словно что-то прикидывая в уме. Когда Костя закончил, Никитич спросил:

— Так ты когда прибыл?

— Да вот, сегодня, после обеда.

— Ну и какие у тебя планы?

— Да какие? Никаких! Вот тебя увидел и хотел расспросить, чего тут, как и вообще… Ты скажи, Никитич, чего тут такое?

— А чего такое? — старик нехорошо усмехнулся и сплюнул на землю. — Ты сам не видишь, что ли, что тут делается? Немцам за такие шалости Нюрнбергский трибунал устроили, а этим, считай, уже всё с рук сошло.

Костя не понял, о чем тот, и поэтому, стараясь разговорить старика, рассказал о своем несостоявшемся побеге; про мужика, который сейчас, наверное, ждет его в условленном месте на краю лагеря.

При этих словах старик усмехнулся:

— А… Это у него родинка вот здесь? — старик показал себе на лицо.

— Да нет, вроде. Не было у него ничего такого.

— Ну, не важно. Там, значит, их много.

— Кого много?

— Ты чего, не понял еще? Лохов они ищут! Выбрались бы вы за колючку и на вас бы, как на зайцев охоту начали. Это у них "сафари" называется. Отведут таких дуриков на пару километров от лагеря и на машинах, с включенными фарами, по степи гоняются. Иногда стреляют, а иногда, под настроение, колесами давят.

При этих словах парня передернуло.

— Да ладно, Никитич, не пугай, я тебе ведь серьезно…

— Да ты чего, парень, не понял что ли? — криво усмехнулся старик. — Ты глаза разуй! Не видишь, что ли, что тут за место? Видел стариков сколько, еле ходят они. А больных сколько! Ты что, всерьез думаешь, что всех их в Европу эвакуировать будут? Кому они там нужны?

— И куда их? — не понял парень.

— А никуда. Тут и прикопают. Тут вон целые команды в "котловане" за лагерем работают. И вполне возможно, что и нас с тобой рядом положить собираются.

Хотя парень и так был настроен на худшее, но сказанное стариком вообще в голове не укладывалось.

— Так и что же делать-то? Бежать?

Никитич поморщился.

— В общем, так, — начал он, но в этот момент тишину разорвал треск далеких выстрелов. Несколько секунд они вслушивались, а потом старик сказал:

— Да ты не ссы, это далеко. Тут охрана, не полезет никто. И кстати, ты про мародёров слышал?

— Да слышал.

— Вот. В городе кого только нет. А про партизан слышал?

Старик пристально посмотрел на парня. Тот кивнул: