Литмир - Электронная Библиотека

Ничуть не умаляя достоинств и моральных качеств Стрелкова, я сразу понял, что командиром он оказался никудышным. Как известно, до выхода на пенсию со службы ФСБ он подчинённых не имел, лишь немного повоевал в Чечне в составе артиллерийской бригады. Скажу прямо: для командования сложным участком фронта этого опыта явно недостаточно. По непонятной мне причине в славянской группировке напрочь отсутствовала сплошная эшелонированная оборона. Надеюсь, не по глупости или злому умыслу Стрелков сосредоточил основные силы ополчения в центре Славянска, якобы для готовности бросить их в бой на любом опасном направлении. В прошлой реальности именно этот роковой просчёт обернулся окружением и страшным поражением.

Однако, не смотря ни на что, я не терял времени зря и за дни вынужденного безделья полностью освоился с новым телом и общей памятью. Более того мой опыт боёв в сорок первом году в теле Батова Василия Захаровича, знания обоих Павлов и навыки моего нынешнего реципиента Бора переплелись так тесно, что понять, где чьё стало невозможно.

Прошла ещё пара дней, надежда на появление хоть какого-то смысла моего пребывания в Донбассе почти испарилась, и моё терпение было на исходе, когда утром 6 июня меня отыскал неизвестный военный. То, что он профессионал, я понял с первого взгляда. Хорошо обношенный камуфляж, лихо затянутый головной платок, спокойное выражение обветренного лица с прищуренными глазами стрелка и светлыми морщинками вокруг глаз, короткая щетина, грамотный и рациональный «обвес», ухоженное оружие.

– Салют, подполковник, – пробасил спец.

– И вам не хворать, – иронично ответил я.

– Загораете?

– Как видите. Похоже, здесь профи не нужны.

– Не совсем так, Сергей Борисович. Не обижайтесь, что не представляюсь. Сами понимаете.

– Понимаю, но хотелось бы услышать хотя бы приблизительный намёк. Терпеть не могу, когда меня держат за болвана.

– Не тратьте силы на домыслы. Ну, хорошо. Скажу то, что известно многим. Наша группа «Рыбак» занимается захватом техники и оружия у противника. Решаем и другие задачи, но это не для разговора. А теперь только для вас, – он наклонился к самому уху, – спецназ ГРУ.

– Спасибо… майор, – я взглянул на него и понял, что угадал. Он неуловимо среагировал, едва заметно кивнув.

– Так какие планы, подполковник?

– Воевать, есессьно.

– Разведка вас устроит?

– Конечно.

– Тогда ждите, вас вызовут.

Мы пожали друг другу руки, и больше я его не видел, хотя слышал, что их группа не раз была замечена на разных участках северного фронта. Потом не раз я поминал его добрым словом.

Лишний раз подтвердилась истина, что спецназ слов на ветер не бросает, когда на другой день меня вызвали в штаб, сообщили о зачислении в разведроту и передали молодому парню, оказавшемуся командиром взвода.

Не удивительно, что на фоне местной гопоты разведчики выглядели реально воюющим подразделением, и, как ни странно, помимо толковых и опытных местных бойцов в роте оказалось и два десятка добровольцев из России. Моим напарником стал один из них, общительный и отчаянный вояка, офицер запаса с позывным Ромео. Большего о нём тогда я не знал, поскольку просто так делиться своим прошлым здесь не принято. Как и все россияне, Ромео не болтал о себе, и лишь спустя время выяснилось, что он служил в спецназе, носил погоны майора, командовал батальоном, и прибыл в Донецк из Ростова за пару недель до меня. Мне положительно нравился этот уверенный в себе мужик крепкий, подвижный среднего роста с цепким взглядом светло-карих глаз и густой русой шевелюрой ёжиком. Его лицо совсем не портил тонкий шрам под левой скулой, но при улыбке тянул щеку чуть вверх, отчего она слегка походила на волчий оскал.

Начало июня на Донбассе и в Подмосковье – это две большие разницы. Там природа только-только очухивается от бесконечной промозглой зимы и капризной весны, здесь же жаркие дни и тёплые ночи сплошь окутывают рожучую землю буйной зеленью и пряными ароматами. И не беда, что через месяц природа пожухнет и скукожится от солнечного пала, а пока безудержное буйство жизни невольно заставляет чуть быстрее биться сердце и вселяет призрачные ожидания чего-то доброго и чудесного. И даже стерегущая по ту сторону фронта смерть в это прекрасное время воспринимается как нечто неправильное и противное.

Боевые будни начались утром другого дня. Наш взвод отправился патрулировать район вокзала. Со слов наблюдателей там за околицей посёлка Собачево засели укры, а вчера пару раз пытались прорваться на нашу сторону. Обеспокоенное командование усилило патрульные группы, и потому мы каждые два часа обходили окраинные улицы и переулки, а в конце маршрута забирались в многоэтажные строения железнодорожной станции, из которых неплохо просматривались окрестности.

Добравшись до станции, мы с Ромео зашли в крайнее от переезда здание бывшего управления участком дороги. В нём царило гулкое запустение. Среди сломанной мебели на засыпанном битым стеклом и кусками бетона полу сквозняк шевелил сотни бумаг, бывших когда-то графиками, отчётами, ведомостями и приказами. Прижимаясь к стене, я стоял у выбитого взрывной волной окна и в бинокль внимательно осматривал пространство за железной дорогой. Там возвышался заросший зеленью высокий плоский холм Карачун, который местные гордо называли горой, с торчащей на вершине мачтой телевышки. Вблизи неё просматривались позиции гаубичной батареи, которая через день обстреливала жилые кварталы.

Стоя у окон полуразрушенного здания, мы наблюдали движение на той стороне и от бессилия сжимали кулаки и скрипели зубами. Со слов ополченцев, пару недель назад они «на ура» взяли Карачун и вышибли оттуда похмельных укров, которые на карачках разбежались во все стороны. Но как можно удержать высоту, когда патроны на счёт, а гранат и вовсе нет. На одной ярости далеко не уедешь. И вот бандерлоги опять веселятся на горке и от нечего делать развлекаются, обстреливая фугасами мирный город. В отместку наши разведчики кошмарят гадов по ночам, но эти вылазки больше смахивают на комариные укусы.

– Смотри, Бор, эти твари опять водку пьянствуют. Веселятся, суки, шашлыки жарят, вроде, и баб притащили, – стоящий рядом в проломе у окна Ромео опустил бинокль, сплюнул и брезгливо скривился, – сейчас водяры насосутся и начнут из гаубиц по городу долбить. Сюда бы безоткатку, или миномёт на сто двадцать меме, я бы им этот шашлык в глотку заколотил.

Я, молча, бросил взгляд на Ромео и снова приложился к биноклю. Какая, на хрен, безоткатка, патронов и тех кот наплакал. На ствол, дай бог, магазин наберётся. А он размечтался.

Пока мы пялились в окуляры, в голове сами собой продолжали возникать и перетасовываться разные варианты дальнейшего развития событий, и я никак не мог избавиться от этих мыслей, поскольку вместе с ними постоянно тихим фоном звучал голос того странного мальчишки в чёрном одеянии: «ровно через 188 дней человеческая цивилизация перестанет существовать». Неумолимая утечка времени ощущалась почти физически, а я по-прежнему прозябал, оставаясь не при делах. Тогда я ещё не подозревал, что события уже начали набирать обороты.

На другой день меня неожиданно вызвали в штаб. Не знаю, по каким каналам начальство получило команду, но к немалому удивлению здешнего бомонда, меня назначили командовать нашей разведротой «Рысь». Потом выяснилось, что накануне комбат арестовал бывшего комроты Химика за запойную пьянку, поножовщину и крупную растрату, а заменить его оказалось некем, из офицеров я да Ромео. Я старше званием, потому выбрали меня.

И едва я принял роту и познакомился со своим заместителем с позывным Сфера, как меня срочно вызвали в штаб к Стрелкову. Я ехал по узким улочкам на исклёванном пулями и осколками ротном Уазике и ломал голову над превратностями судьбы.

А поразмыслить, действительно, было над чем. По всем приметам вокруг Славянска начал завязываться тугой узел предстоящих роковых событий, и позиционному противостоянию приходил конец. С каждым днём укры всё упорнее и наглее давили на разных участках фронта, шли на прямой огневой контакт, плотно сжимая почти замкнувшееся кольцо блокады города. Для меня было совершенно очевидно, чтобы не допустить славянской трагедии, пора начинать действовать активно и решительно. Как говаривал незабвенный гражданин Ульянов-Ленин «промедление смерти подобно».

89
{"b":"827297","o":1}