Я чеканил шаг впереди роты с поднесённой к каске рукой, и удивлялся необычным ощущениям. Никогда до сих пор не думал, что неспешные тяжёлые шаги сотни пар ног под барабанный бой могут вызвать такой озноб.

– Здесь птицы не поют,

Деревья не растут,

И только мы плечо к плечу

Врастаем в землю тут.

Горит и кружится планета,

Над нашей родиною дым,

И нам нужна одна победа.

Одна на всех, мы за ценой не постоим.

Нас ждёт огонь смертельный,

И пули ищут нас.

Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный,

Стальной непробиваемый спецназ.

Стальной непробиваемый спецназ

– Рота! Стой! Нале-во!

Я был горд и счастлив за свою роту. Ребята прошли не спеша, мощно и громко. И теперь бойцы, одинаковые, как братья-богатыри, стояли ровными шеренгами, смело глядя в будущее.

Неожиданно после небольшой заминки, оба генерала поспешили к нам, оставив свиту на ступенях.

– Рота! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! Товарищ генерал-майор, отдельная рота специального назначения построена. Командир роты старшина Батов.

– Вольно, командир.

– Рота! Вольно.

Я с удивлением смотрел на генералов, на их просветлённые лица и слегка покрасневшие глаза. Они явно были не в себе.

– Спасибо, сынки, – взволнованно проговорил генерал Голубев, – ваша песня дорогого стоит! Спасибо за вашу силу духа и мужество. Всё знаю про ваш бой под Слонимом. Пусть ваша доблесть послужит не только укором, но и примером. Сейчас я понял, что пока у нас есть такие воины, немцам не топтать нашу землю. Благодаря вам из окружения начали выходить наши дивизии, уже спасены почти двести тысяч людей. Честь вам и слава!

Он поднял руку к фуражке в приветствии, прошёл перед всем строем и зашагал к штабу.

– Товарищ старшина, подойдите ко мне, – сказал генерал Петров, я подошёл, хотел доложиться, но он махнул рукой, – отойдём в сторонку, Василий Захарович.

Отойдя метров на десять, генерал продолжил:

– Спасибо, Василий Захарович, и за роту, и за песню, и за надежду. Однако дело тебе предстоит архитрудное. По данным разведки в окрестностях Ружан сосредоточилась большая часть корпуса Иоахима Лемельзена. Благодаря вам остатки 18 танковой дивизии Неринга отведены под Брест на переформирование, но 17 танковая фон Арнима и 29 моторизованная дивизии завтра утром по приказу Гудериана должны нанести концентрированный удар, чтобы перерезать Слонимский коридор. Если бы я не знал ваших возможностей, то и речи бы не завёл, а сейчас возлагаю на вас большие надежды. Чтобы упредить немцев, наше командование спланировало контрудар с рубежа Ивацевичи-Слоним-Дятлово-Лида, и на южном фланге на острие атаки пойдёте именно вы. Вас будет поддерживать 155 дивизия, но она не сможет сделать то, что по силам вам. Приказываю, – генерал подтянулся, – сегодня после полуночи скрытно войти в Ружаны и уничтожить штаб 47 корпуса. За вами следом в Ружаны войдёт 155 дивизия и вступит в бой с расквартированными в городе полками. А, чтобы дать возможность нашей дивизии развернуться, вам предстоит связать боем танковые и пехотные подразделения противника, сосредоточенные в восточных пригородах: в Павлово, Березницах, Долках. В случае успеха операции после восстановления боеспособности роты незамедлительно отправитесь маршем направлением на Коссово. Задача – связать боем немецкое соединение из моторизованного и двух пехотных полков, которые блокируют нашу 30 танковую дивизию. Одновременно с вами из Коссово по противнику ударят наши танкисты и артиллерия. Разгром той немецкой блокирующей группы позволит нашим войскам свободно маневрировать к югу от Ивацевичей. После этого при поддержке танков 30 дивизии вы должны перекрыть Брестское и Минское шоссе южнее Ивацевичей. В то же время наши дивизии нанесут удар по корпусу Швеппенбурга с севера, запада и востока. Время исполнения всей операции трое суток. Понимаю, что задача вам ставится запредельная и практически невыполнимая, но и вы не простая рота. Подумай, Василий Захарович, что вам ещё потребуется для успешного выполнения приказа.

– Да, ошеломили вы меня, Михаил Петрович. Из таких походов обычно не возвращаются. Что касается дополнительного обеспечения, то помимо четырёхкратного боекомплекта на каждый ствол, для автономных действий нам потребуются пара грузовых машин для перевозки и временного хранения горючего, боеприпасов, снаряжения и продуктов питания. А также обязательное пополнение боеприпасами после каждого большого боя.

– Всё получите, но сейчас могу дать только два ЗИСа, трофейных машин больше нет.

– Годится.

– Сейчас отправляйтесь на Варшавское шоссе и ждите за городом у водонапорной башни. Туда вместе с машинами вам подвезут приказ, шифроблокнот и карты.

Генерал поспешил в штаб, а мы погрузились в машины, и снова нелёгкая погнала меня на бесконечную дорогу подвигов, потерь, открытий и обретений.

За тот час, что мы простояли на обочине бойцы успели несколько раз покурить, оправиться и даже вздремнуть, а водилы вдоволь попинали колёса и налюбовались открытыми моторами.

Я ходил вдоль колонны туда-сюда и безуспешно спорил с одолевающими сторонними мыслями, поскольку нынешнее утро украло мои уверенность и спокойствие. Предстоящая операция имела очевидные и внушительные минусы, и я понимал, что в безнадёжном и опасном рейде придётся надеяться только на нашу броню, внезапность, нахальство и импровизацию. По сути, командование посылало нас на смерть, и я молил бога только об одном, чтобы нам хватило сил телесных и душевных, выстоять и не надорваться.

Сначала я нетерпеливо высматривал каждую приближающуюся со стороны города машину, потом перестал на них реагировать. А, когда я погрузился в размышления, они и подкатили. Они – это знакомая генеральская эмкаи едущие за ней две гружёные выше бортов трёхтонки. Ого! На этот раз начальство явно не поскупилось.

Из эмки выбрались пехотный капитан с объёмистым пакетом и старлей госбезопасности в новенькой полевой форме. Демонстративно делая вид, что не понял зачем припёрся безопасник, я расписался в получении и спросил:

– Товарищ капитан, генерал-майор Петров ничего не просил передать на словах?

– Странную фразу сказал: не железо и пламя, так бумага и чернила. Я ничего не понял.

– Ясно. Спасибо товарищ капитан.

– Всего вам доброго, берегите себя, стальная рота.

– Почему стальная, – насторожился я.

– Так сами же пели про стальной спецназ, вот и выходит – стальная рота.

Я отдал честь и сунул пакет с бумагами подмышку.

– Напрасно не ознакомился с содержимым пакета, старшина.

Я повернулся и наткнулся на холодный гадючий взгляд.

– Времени достаточно, до ночи разберусь. С кем имею честь говорить?

– По старорежимному выражаешься, старшина. Старший лейтенант госбезопасности Сахно Максим Фёдорович, хм… если угодно.

– Стараюсь быть вежливым, но что-то не получается.

– Я назначен в вашу роту представителем органов безопасности и заодно буду исполнять обязанности комиссара.

– Наша рота особого назначения сегодня уходит в глубокий рейд, можно сказать – в самое пекло, и посторонние люди могут помешать выполнению боевой задачи. У нас не место всякому встречному-поперечному.

– Эт-то кто тут посторонний?! Кто тут поперечный?! Я?! – он с трудом совладал с собой и заморгал от удивления.

– Да, вы. Во-первых, согласно уставу, комиссар и начальник особого отдела назначается только с уровня полка и выше. Во-вторых, непонятна ваша роль в нашем подразделении. В-третьих, что вы будете делать в ответственном и опасном рейде? За бойцами приглядывать? Политинформации им читать? Уговаривать быть смелыми? Или пугать расстрелом, чтобы гнать в атаку? Всего этого моим бойцам не требуется. А посему я более не желаю развивать эту тему.

– Т-ты… забываешься, с-старшина… Я тебя привлеку! – его голос сорвался на крик, и к нам подтянулись бойцы, зыркая на гебешника взглядами голодных питбулей.