– Сейчас наложу покушать, – впопыхах, сказала она.

– Не спеши.

Диана спешила, даже когда спешить было некуда. Приходилось нажимать на невидимую педаль тормоза под названием «Диана, не спеши» или «Не спеши, дорогая», чтобы утихомирить ее стремление опередить неизвестно что.

– Мы сегодня умудрились проснуться на полчаса раньше, поэтому спешка ни к чему, – не сводя глаз с Саши, подметил Алексей.

– Да, – сказала Диана, посмотрев на мужа с дочерью. – Да, ты прав, спешить некуда.

Она разложила яичницу по тарелкам и поставила на стол. Алексей положил уже полусонную дочь в переноску, стоящую рядом, и подошел к жене. Она как раз запивала кусок яичницы глотком кофе, когда он принялся массировать ее плечи.

– Ты чего? – кокетливо спросила Диана.

– А ты догадайся. У нас еще полчасика в запасе, думаю, мы могли бы провести это время с пользой…

Раздался телефонный звонок, заставивший молодых родителей вздрогнуть от неожиданности, а маленькую Сашу – заплакать. Диана, следуя излюбленной привычке «делать все как можно скорее», встала из-за стола и взяла трубку.

– Да, слушаю?

Алексей начал успокаивать дочь, используя проверенный трюк с указательным пальцем и милой гримасой. Он не прислушивался к словам Дианы, однако улавливал ее постоянный вопросительный тон, обращенный в сторону собеседника. Прошло полминуты прежде чем она положила трубку, сказав перед этим собеседнику:

–…да, я вас поняла. Передайте ей, чтобы выздоравливала… Нет-нет, не стоит, все хорошо… До встречи.

Диана положила трубку.

– Кто это был? – спросил Алексей.

– Мать Риты.

– Нашей няни?

– Да. Говорит, что Рита не сможет сегодня посидеть с Сашкой, приболела.

Алексей продолжал успокаивать дочь, которая уже сменила слезы на радость, а точнее – гнев на милость, в представлении всех родителей.

– А что с ее здоровьем?

Диана уже успела сесть за стол, доедая кусок яичницы.

– Говорит, с головой что-то мол, болит сильно. Я не стала спрашивала конкретно, да и не хотела, она сама еле языком шевелила, как будто сама в бреду была.

– Голова, значит…

Диана пристально посмотрела на мужа.

– Думаешь…? – спросила она.

– Ничего не думаю. Лекции мне сегодня нужно однозначно посетить, иначе меня уволят к едрени фени. Поеду на машине, чтобы поменьше с людьми контактировать. Ты сможешь дома посидеть?

– Смогу, звякну жабе этой…надеюсь войдет в ситуацию.

Алексей не доев яичницу направился в сторону коридора. Его взгляд был задумчивый и обеспокоенный, Диана это подметила.

Задуматься было над чем, ведь еще вчера он видел по телевизору описание похожих симптомов у молодого человека, доставленного в местный госпиталь. Симптомы той самой болезни, пришедшей с запада страны. Он надеялся, что это лишь совпадение, нелепая случайность. Мало ли бывает болезней, связанных с головой? Множество их! Этой мыслью Алексей успокоил себя, и начал размышлять по поводу предстоящей лекции.

– Лёша.

– А?

– Надень маску на всякий случай, когда будешь общаться со студентами. Мало ли…

Алексей кивнул, поцеловал супругу и вышел из дома, не успев допить свой кофе. Он надеялся не опоздать на лекцию на этот раз: декану, у которого нет детей, тяжело пытаться объяснять о проблемах сна, который нарушает годовалый малыш. Но на этот раз он не опоздал, и прибыл в лекционный зал с точностью до минуты.

К великому сожалению, эта лекция стала для него последней.

2 октября, 2019 год.

Все произошло именно так, как он и предсказывал утром…

Алексей читал лекцию студентам, борясь с подступающим сном. Марлевая маска, которую выдавали всем студентам и преподавателям у входа в университет, помогла скрыть пару смачных зевков.

Сегодня Алексей позволил себе нелюбимый ему вид преподавания: диктовать с бумажки. Он ненавидел это и предпочитал преподавал интуитивно, лишь иногда опираясь на книги. Он любил и знал свой предмет, и предпочитал преподавать его от чистого сердца. Он получал истинное удовольствие от своей работы и вскоре стал любимцем студентов. Но…

…сегодня он невыносимо устал.

Слова Алексея были вялыми, а речь несвязной из-за чего студентам приходилось переспрашивать, прерывая монолог преподавателя. Некоторым учащимся, сидящим на самом верху аудитории, приходилось громким голосом предупреждать Алексея, что они не успевают записать предложения. И ученики, находящиеся в этой аудитории количеством в пятьдесят человек, понимали это и не задавали лишних вопросов. Тишину нарушали только скрежет ручек о бумагу, насморк из под масок некоторых студентов и редкий чих.

– Записали? – спросил Алексей.

– Да, – отвечали некоторые.

– Тогда продолжим…

Он уткнулся в наскоро напечатанную лекцию, которую в другой день он мог бы рассказать в тысячу раз интереснее. Ему было плевать, что Станислав Фаррум, местный заводила, без конца вертелся из стороны в сторону, перешептываясь с приятелями, рассевшихся вокруг него, как мухи вокруг навоза. Такой тип людей как Фаррум присутствует везде, будь то детский сад, школа или университет. У таких словно батарейка «Энерджайзер» в заднице, и единственный способ унять его на время, как можно громче сказать – «Захлопни свою пасть!». Алексей хотел сказать эти слова Станиславу в более мягкой (хотя и не теряющей при этом выразительности) форме – «Закрой свой рот!», но чувствовал себя настолько вялым, что даже это было выше его сил. Он чувствовал себя так, словно его закинули внутрь барабан стиральной машины, покрутили там часок-другой, а потом вынули и бросили в эту аудиторию, на этот стул, к этому столу.

Невыносимо.

Станислав обсуждал шепотом – хотя шепотом это было только в понятии самого Станислава – горячую новость последних дней: вирус «Мортем». До Алексея доносились только отдельные слова, глупые, на уровне школьников средних классов и уж никак не студентов медицинского института: «Военные… Чума… Мор… Апокалипсис…». Фаррум настолько осмелел, что даже перестал писать конспект и сидел спиной к преподавателю, выстраивая собственные теории на счет болезни своим дружками. На него начали посматривать и другие присутствующие в аудитории, прислушиваясь к его словам и отвлекаясь от лекции. Это стало последней каплей для Алексея Леонова.

– Станислав Фаррум, будь так добр закрыть свой рот! – крикнул Алексей и тут же замер, осознав, что натворил. Никогда прежде он не позволял себе такого лишь только в своем воображении. Аудитория замерла, студенты безмолвно смотрели на преподавателя.

Причина, что вывела Алексея из себя, была даже не столько в наглости этого рыжего юнца, сколько в теме, которую он обсуждал. Алексей боялся этой темы, боялся неизвестной болезни. Он боялся представлять, что будет, если она доберется до него, а затем и до Дианы, до Саши… Все эти мысли, разговоры о Мортеме вызывали у него страшные депрессивные образы, которые он старался прятать как можно глубже в своем подсознании.

– Прошу прощения, аудитория, – произнес он, поперхнувшись.

Затем он повернулся к Станиславу:

– Прости, Фаррум, я погорячился.

Станислав, с полуоткрытым ртом, молча смотрел на преподавателя. Он, будучи авторитетом среди сверстников, этот самый авторитет терять не захотел и тут же пошёл в грубейшую нелепую атаку:

– Да пошли вы.

Алексей был ошеломлен. Он всегда славился своей лояльностью к ученикам, за что эти же ученики его и полюбили. У него даже не нашлось слов, чтобы ответить Станиславу, кроме:

– Что ты сказал?

– Да. Пошли. Вы. – отчеканил Станислав.

Студенты смотрели то на Станислава, то на Алексея, словно зрители в кинотеатре. Для пущего сходства им не хватало только попкорна и стаканов с «колой».

– Выйди отсюда, – спокойно сказал Алексей.

– Ну выйду, и смысл? Это как-то остановит тот кабздец, который в любой момент может обрушиться на наши головы?