Руки дрожат, не знаю, что мне написать.

8 сентября, 2030 года.

Анна вскрыла себе вены ,не выдержала горя. Со своим мужем она была с самого начала катастрофы и пережила с ним многое. Я могу ее понять.

Господь, за что ты меня наказываешь?

Февраль, 2031 года.

Зима забрала двух человек. Они замерзли прямо в своих домах. Сказалась нехватка пищи и болезнь. Еще пара могил прибавилась к трем остальным.

И снова винят меня. Говорят, что «настоящий лидер» решил бы подобный вопрос. Но что я могу сделать?! Они хотят невозможного! Когда в прошлом году по их просьбам я снова сделал охоту группами по 3-4 человека мяса на зиму пришло значительно меньше, соответственно пришлось очень сильно сокращать рацион.

Меня не любят, я это вижу. Теперь мы перестали быть одной семьей. Все оставшиеся тридцать пять человек, что живут здесь, ненавидят меня, но пока что не говорят это вслух. Я не параноик, не фантазер. Я вижу это в их взглядах…

Нам не удалось спасти урожай, поскольку Анна была нашим агрономом и специалистом по выращиванию в тяжелых условиях как у нас. Нам просто не удалось их вырастить, понятия не имею почему. Должно быть, дело в земле или в неправильном уходе. Все силы я бросил на охоту. Охотники, не жалея сил, заходят все дальше и дальше в леса, чтобы найти хоть какую-нибудь дичь. Люди голодают, я это вижу. Они становятся нервными и агрессивными. Я боюсь, что они могут причинить вред моей семье, виня меня во всем.

Мои руки опускаются, я не знаю, что делать.

У меня есть еще пара месяцев, чтобы придумать план по спасению людей от голода и холода. Я должен доказать им, что могу управлять подобающим образом, и не упасть в грязь лицом.

Последняя строка в этом дневнике и последняя мольба к Господу моему: «Прошу тебя, помоги мне.»

На утро следующего дня Саша проснулась в двенадцать часов, и все прошедшие события вчерашнего казались дурным сном до тех пор, пока она не увидела в кресле, в котором всегда сидел и дремал ее отец – Адама, рассматривающего потрепанную книгу.

– Адам? – сонным голосом сказала Саша.

Парень подбежал к ней, словно от скорости его действий зависела ее жизнь. Он сел на пол возле матраса, на котором лежала девушка. Матрас уже долгое время провел на этом полу и успел обзавестись множеством дырок и пятен, но все еще отлично служил спальным местом. Вместо подушек использовалась одежда, в которой ходили днем, а одеялом была древняя простынь с выцветшим узором.

– Сашка, ты как? – спросил он. – Ты вчера то ли сознание потеряла, то ли что… Я отнес тебя сюда, всю ночь смотрел за тобой и…

– Папа! Где он?! – крикнула Саша и хотела встать. Она лежала одетой, во вчерашней одежде, испачканной отцовской кровью и кровью волков. Под головой у нее был свитер Адама.

– У Дениса Валерьевича, – сказал Адам и попытался ее успокоить, положив руку на ее плечо.

– Он…? – еле выговорила Саша, смотря Адаму прямо в глаза. Слезы невольно наворачивались, когда, после долгого сна, картина вчерашнего ужасного вечера начала постепенно проясняться.

– Я не знаю, я был здесь, с тобой, и не выходил наружу всю ночь.

Саша встала с матраса и пошла в сторону двери, Адам побежал за ней.

Доктор сидел у входа в свою хибару, наклонившись над тазиком с водой и отмывая свою единственную рубаху. Он заметил девочку, бросил рубаху в таз и перегородил ей путь.

– Тише дорогая, упадешь ненароком.

Саша положила ладони на грудь доктора и посмотрела на него умоляющим взглядом.

– Что с ним? Я хочу увидеть его!

Люди, сидевшие неподалеку, принялись с любопытством следить за ситуацией. Всего их было около двадцати человек, почти половина населения деревни. Остальные уже ушли на охоту или в разведку.

Доктор снял очки, и вытащил из-за пояса нож Алексея. Он протянул Саше нож рукояткой вперед и девочка, словно нечто хрупкое, взяла его в руку.

– Отмыл его от крови. – Денис положил руку на плечо Сары и нежно похлопал. – Положи его на видное место в вашей хибарке, когда отец вернется домой.

Лицо девочки внезапно преобразилось. Еще несколько секунд она смотрела доктору в глаза: усталые, измученные и добрые старческие глаза. Доктор протер очки платком, хранящемся у него в левом кармане, надел их на переносицу, и в этот же миг Саша, ни произнеся ни слова, крепко обняла его.

– Спасибо. Спасибо большое…

Она плакала, слезы падали на рубаху старика. Она почувствовала, что он пахнет спиртом и чем-то похожим на хлорку.

Позади Адама появился Виктор, он положил руку на плечо сына:

– Ну вот, хоть что-то приятное на фоне того, что нас ожидает.

– А что нас ожидает? – спросил Адам.

– Вечером, все узнаешь вечером.

Он делал это каждый год в середине ноября. Возле его дома собиралась толпа жителей, а он выходил на высокое крыльцо, вставал на виду у всех и говорил о дальнейших планах.

Все началось вечером, часов в восемь, когда люди уже были свободны от ежедневного труда и могли собраться все вместе. Виктор скромно стоял на крыльце и старался говорить, как можно громче.

– Друзья, соблюдая традицию нашего маленького поселка, я объявляю ежегодную итоговую речь, в которой я выскажу свое мнение, а затем, разумеется, выслушаю мнения ваши. Времени у нас немного, но, надеюсь, этого будет предостаточно, чтобы разобраться с возникшими у нас проблемами: обсудить их и попытаться решить совместными усилиями. Итак, первым я представляю слово главе нашего отряда охотников, Петру Васильевичу.

Петр за десяток лет успел отрастить еще более густую бороду. Вообще многие представители мужского пола в деревне предпочитали не бриться, смирившись с растительностью на их лице, однако были и такие, кто настойчиво срезал бороду ножами и тупыми ножницами (нормальные, не ржавые, ножницы найти было крайне трудно), отчего вид они имели довольно несуразный. На Петре Васильевиче была его любимая коричневая кожаная куртка, с которой он не расставался в любой сезон, а за плечами виднелся лук, успевший уже немало потрепаться за десяток лет.

– Я буду краток, – начал он в своей обычной манере, в его голосе отчетливо слышались нотки безразличия, хотя это было вовсе не так. Он снял с себя лук, прислонил его к стене дома и взял в руки кожаный мешок, лежавший у него все это время под ногами. Открыв его и запустив руку внутрь, он извлек мертвое животное, шкуру которого уже ободрали. Саша, стоящая в толпе в первом ряду, сразу поняла, что животное было кроликом, которого отец убил вчера днем.

– Это все, что удалось раздобыть из мясного за последнюю неделю, – сказал Пётр, превратив тем самым шепот толпы в гул. – И его убили не мы, а Леша Леонов, наш разведчик. Если коротко, то остатки сушеного мяса в подвале, что мы добыли ранее, – единственное, что у нас осталось. И еще немного овощей, что удалось спасти от пожара.

Петр говорил о пожаре, который случился на огороде в один из жарких дней. После самоубийства Анны, ухаживать за посадками толком стало некому.

– Но там же всего ничего! – возразил мужчина из толпы. – Как мы переживем зиму?

Тут Виктор взял слово.

– Пётр Васильевич немного преувеличил, Федь, – обратился Виктор к мужчине. – Запасов мяса, собственно, как и других запасов, собранных разведчиками, хватит. Все, что нам потребуется, это значительно сократить рацион, чтобы пережить зиму и…

– Еще больше сократить рацион?! – почти крикнула женщина из середины толпы. Ее звали Лиза. Она была так называемым «гласом слабого пола», и всегда говорила за всех женщин их небольшой общины. Саша, конечно же, с ее мнением не считалась и вообще ее недолюбливала. – Мой мальчик и так не доедает из-за вашего «пониженного рациона» этим летом, а вы собираетесь понизить его еще больше, и это в зиму?!