– Ты там чего, совсем съехал с катушек? Какого-то психолога защищаешь, а друга подставляешь.

– Извини, – поморщился Александр, ощущая сильную отдачу от последних попаданий.

Он аккуратно уложил Катерину на землю, присел на корточки и прицелился. С пиратами надо было кончать. Палец надавил на спусковой крючок. Ствол винтовки описал незамысловатую траекторию, наемники один за другим распластались на взлетно-посадочной площадке.

Седобородый и его приспешники выскочили из коттеджа. Расклад сил опять изменился. Дымовая завеса оказалась позади наемников, а беглецы – в зоне их досягаемости.

Над головой засверкало ярче, чем от молний. Александр бросил разряженную винтовку, подхватил Катерину и побежал. Побежал он, что было силы, выкладываясь явно сильнее, чем на испытаниях в лаборатории. Оно и понятно – конечные цели в этом сравнении определенно разнятся. Где жизнь, и где лабораторная статистика!?

Под тяжелыми ботинками хлюпала вода. Взлетно-посадочная площадка давно превратилась в настоящее озеро, подпитываемое непрекращающимися осадками. Мало-помалу Александр отрывался от преследователей. Теперь он не был стеснен темпом бега Катерины и бежал значительно быстрее. Девушка потеряла сознание от боли, и ее невесомое для биокиборга тело покоилось на его плече.

Генри, деливший с Катериной место на широких плечах друга, с ужасом вертел головой. То он смотрел на пролетающие мимо лазерные лучи, то на приближающийся лес.

– Алекс, поднажми.

Александр ему не ответил. Первые ветви деревьев захлестали его по шлему. Он не прекращал бежать по непроглядной тьме леса, полагаясь на свое прекрасное зрение. Биокиборг не жалел своих товарищей и не сбавлял скорости. Но даже Генри, постоянно получавший ветками по своей мордочке, больше не голосил. В эту промозглую ночь его согревала одна мысль, он был спасен, они были спасены.

***

Кремень, взорвавшийся бурей эмоцией, вдруг вернул себе прежнее спокойствие и внешнюю невозмутимость. Он видел, как объект, держа на плече девушку и почему-то кота, скрылся в чаще леса.

– Прекратить огонь, – зычно произнес он.

Конечно, его терзало чувство досады. Задание было провалено. Он не захватил ни объект, ни накопитель. Оставалось взорвать лабораторный комплекс и лететь прочь.

– «Центр», три минуты до прилета спецназа.

Кремень все еще смотрел на лес. Детонаторы на бомбах были активированы, возвращаться в коттедж смысла он не видел.

– Хорошо, на борт, все.

Отряд его заметно поредел, но он волновался об этом в последнюю очередь. Чем меньше людей с ним оставалось, тем меньше уходило средств из его кармана. Сейчас ему нужно было лететь зализывать раны и устранять свои промахи. И Кремень уже знал, как сделать к этому первый шаг…

***

Транспортники пиратов покинули территорию лабораторного комплекса столь же неприметно, как и прилетели. Лишь стоило им раствориться в царившей непогоде, перед коттеджем приземлились три обстрелянные боевые машины спецназа. Три спецгруппы выскочили под начавший ослабевать дождь и метр за метром принялись осматривать полуразрушенное здание. По виду они ничем не отличались от наемников. Те же бронекостюмы, но на их рукавах пестрели вставки с эмблемами армии Конфедерации.

Когда они добрались до коридора, ведущего в зал дежурного, снизу раздалась серия мощных взрывов, которые разрушили подземную лабораторию и сотрясли без того пострадавший дом. Взрывная волна выпихнула спецназовцев из коридора, но сохранила им жизни. Им повезло, что особняк строили столь основательно. Дом просел, местами покрылся трещинами, местами обвалился, но в целом его руины выстояли.

Уже после взрыва, когда военные, оглядываясь с опаской на незапущенные на кухне бомбы, открыли защитный модуль, они обнаружили перепуганных сотрудников лаборатории. Все, кому повезло оказаться внутри, не пострадали. Если так можно было говорить после пережитой ими ночи.

Ветер утих. Смолкли грозовые раскаты, частые вспышки молний мелькали теперь где-то вдалеке. Дождь поумерил свой пыл, стал монотонно стучать по густым кронам деревьев.

Генри продрог от усов до кончика хвоста и из последних сил держался на шее неспешно идущего Александра. Без слез на кота было не взглянуть. Мокрая шерсть слиплась комками и торчала в разные стороны. Просвечивающееся тело сплошь облюбовали мурашки, дрожь кота Александр ощущал даже в бронекостюме.

Катерина пришла в себя и прихрамывала рядом, опершись на плечо своего спасителя. Ее вид тоже оставлял желать лучшего. Она побледнела от потери крови, продрогла на дожде, но продолжала идти через силу. Девушка так замерзла, что не чувствовала рук и ног. На очередной кочке она споткнулась. Кот сочувствующе посмотрел на нее с высоты роста биокиборга и задрожал еще сильнее.

– Это не та свобода, которую ты описывал. Брр, – упрекнул он друга.

Александр, не слушая Генри, подхватил девушку на руки. Его непогода не беспокоила.

– Я сама, – попыталась она возразить, но Александр был не преклонен:

– Сейчас не до геройств. Я помогу, расслабься.

Катерина быстро согласилась, понимая, что сил у нее не осталось даже на шаг.

– Мы оторвались?

Александр вслушался к шуму дождя, но ничего подозрительного не услышал.

– Да, погоня однозначно не организовывалась. Людей поблизости нет.

– Брр, зато не людей то сколько, – вставил свое замечание кот, сканирующий своим непревзойденным слухом всю округу, – белка копошиться в дупле, лиса с выводком спит в норе. А вон – пещера… пустая… Алекс…

Средь ночного непроглядного мрака Александр сразу увидел еще более темный вход. Даже не столько в пещеру, сколько в небольшой грот. Он возвышался перед лысеющей опушкой леса и был недосягаем для воды. Прекрасное место для схрона.

Биокиборг перешел на бег.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Катерина.

– Ничего страшного, просто Генри нашел пещеру. Скоро будет сухо и тепло.

***

Симпозиумы Военной Академии наук начинались и без того поздно, но почти всегда заканчивались лишь глубоко за полночь. Они проходили все там же, в здании Академии, правда, уже в зале торжеств, который являлся точной копией зала Геркулеса Версальского дворца в Париже.

Подобные мероприятия всегда проходили по одному и тому же сценарию и за редким исключением никогда не оправдывали своего названия. Хотя с исторической точки зрения, что и говорить, все делалось, как нельзя, правильно.

В начале вечера, что и предполагалось программой, собравшиеся в зале, стоя у принесенной наспех трибуны, слушали выступления руководителя Академии Чана и тех, кому он предоставлял слово. Однако очень скоро вся эта солидная научная аудитория, в сопровождении своих жен или мужей, превращала серьезное на первый взгляд мероприятие в банальную попойку. Утомленная заумными монологами коллег толпа быстро перемещалась к столам, которые ломились от выпивки и яств. От разнообразия угощений здесь всегда рябило в глазах, поэтому редко кому удавалось избежать соблазна, чтобы не заняться чревоугодием. Тот самый случай, когда пьют не только трезвенники, но и язвенники. Так очень быстро симпозиум превращался в своего исторического прародителя «симпосия» – в буйное и веселое пиршество.

К числу людей, всегда противившихся своим соблазнам, несомненно, относился профессор Ермолов. Когда к нему подошел перепуганный Фрост с двумя сопровождающими, он находился в компании видных сенаторов и пытался оправдать свое присутствие на этом мероприятии, лоббируя важные для «Биокиберии» вопросы.

– Подождите минуту, – обратился Ермолов к собеседникам и спросил своего заместителя, – Орландо, что-то случилось?

– Алексей, можно тебя попросить пройти с нами?

Ермолов, почувствовав неприятное покалывание в груди, инстинктивно шагнул вперед.

– Прошу меня извинить, господа, важные дела, – сказал он сенатором.