Государственные мужи понимающе закивали, но тут же продолжили свою дискуссию, очень быстро забыв о Ермолове как таковом. Профессор взволновано засеменил рядом с помощником, а тот не удосуживался что-либо объяснить, чем заставлял руководителя «Биокиберии» нервничать с новой силой.

– Орландо, может, наконец, ты скажешь, что происходит?

Фрост огляделся по сторонам и, убедившись, что на них никто не обращал внимания, прервал свое молчание:

– Это сотрудники АБК, – указал он на своих спутников, – они все объяснят, извини Алексей, я не могу произнести это вслух.

Сотрудники Агентства безопасности Конфедерации не стали ходить «вокруг да около» и сразу перешли к делу:

– Профессор, я агент Папастатопулус, – хмуро представился один из них, почесав свой крупный с горбинкой нос.

Фамилия и внешность выдавали в нем грека, но Ермолова вопросы национальной принадлежности агента волновали в последнюю очередь. Профессор предчувствовал что-то нехорошее, и глаза Папастатопулуса, в которые он жадно вглядывался, подтверждали его опасения.

– Простите, профессор, что сообщаю вам это. Но на вашу лабораторию было совершено пиратское нападение, и мы настойчиво просим вас пройти с нами.

Ермолов схватился за грудь, где снова очень неприятно кольнуло. В глазах поплыло. Его зашатало, и Фросту пришлось придержать начальника под руку.

– Спокойно, Алексей. Еще ничего неизвестно.

Ермолов не слышал и не слушал его. Он вдруг перестал осознавать, где и с кем находится. Перед глазами пролетали лишь отдельные расплывчатые образы, в то время как разум руководителя «Биокиберии» уже находился рядом со своим детищем в предгорье Олимпа.

Такси доставило их к серому невзрачному небоскребу АБК, где они пересели на специальный бронированный аэромобиль Агентства. Фрост всю дорогу посматривал на бледного Ермолова, опасаясь, что шефу может стать совсем худо. Ближе к середине пути он заметил, что кровь вновь начала приливать к лицу профессора. Ермолов медленно приходил в себя.

Когда аэромобиль приземлился в конечной точке маршрута и открыл свои двери, руководитель «Биокиберии», до этого специально не смотревший в окна, сделал усилие и заставил себя покинуть кабину. Он вышел на свежий ночной воздух и потерял дар речи: его лаборатория прекратила существование. Развалины особняка освещались мощными прожекторами, руины ангара все еще дымились. Взлетно-посадочная площадка была усеяна аэромобилями и космолетами. Повсюду бегали военные и сотрудники спецслужб. В специальный транспортник, выстроившись цепочкой, садился персонал «Биокиберии».

На сердце отлегло. Увидев масштабы разрушений, Ермолов, подумал, было, что погибли все его сотрудники. И теперь это было настоящее чувство счастья – видеть их живыми. Среди тех, кто стоял в очереди в транспортный корабль, кто-то замахал рукой и побежал ему навстречу. Ермолов быстро узнал своего подчиненного – к нему спешил доктор Андерсон.

– Хенрик, слава богу, жив!

Андерсон старался сдерживать эмоции, но дрожь в его голосе выдавала весь ужас пережитого:

– Я-то да, но погибли, профессор, очень многие. Они побежали к ангару, но не успели улететь. Чен, Фло, Кристен. Еще под обломками покоятся ребята, из роты охраны. Спасся только МакБрайн, но он в сильнейшем шоке. Кто-то остался в лаборатории, а лаборатории больше нет. Там завалы, все уничтожено. Как при этом устоял особняк, не знаю. Нам повезло: защитный модуль спас. Мы должны были стать приманкой, но кухню не взорвали. Иначе бы и стены коттеджа тогда не выдержали. И так чудо, что еще стоит.

– Кто это был?

– Не знаю. Возможно, пираты. Но это были не обычные налетчики. Даже бронированные двери лифта, не понятно как, ими оказались вскрыты на «раз-два».

– Почему не понятно. Новейшая разработка ученых Военной Академии, – за спиной Ермолова послышался до боли знакомый противный голос, – и называется она С-100. Тут другой вопрос, как она попала к налетчикам?

Ермолов обернулся и понял, что не ошибся. Перед ним стоял Мильке в сопровождении двух спецназовцев.

– А вообще эта очень перспективная взрывчатка подрывает на атомарном уровне узкой полосой в местах максимальной концентрации вещества. С виду все цело, а на деле нет. Она даже не взрывает, она режет. Режет как тончайшая пила. Режет все, толщиной до метра. Однако, это не главное. Мистер Андерсон, я советую вам прекратить освещать профессору обстоятельства этой трагедии. Это против хода начавшегося расследования, – договорил генерал, и приказал военным, – увидите доктора на корабль.

Военные вежливо попросили Андерсона проследовать с ними и направились в сторону транспортного корабля. Профессор вдруг опомнился:

– Хенрик, – крикнул он доктору вдогонку, – Алекс. Где Алекс?

– Он сбежал, – только и успел крикнуть Андерсон, и спецназовец бесцеремонно ткнул его в спину, призывая к молчанию.

– Сбежал?! – воскликнул Ермолов, не зная, как реагировать на эту новость.

– Да, сбежал, – повторил Мильке, – вы не находите это странным?

Лицо профессора вдруг залилось краской, он затрясся и сделал шаг в сторону генерала:

– Это ты!!! Подонок!!! Мерзавец!!! – Ермолов схватил Мильке за грудки и начал трясти, – Это твоих рук дело!!! Отвечай!!!

Кто-то из сотрудников АБК подбежал и начал оттаскивать профессора.

– Ермолов, убери руки!

Фрост, понимая, что слышит нечто новое для себя, жадно впитывал весь разговор, но вдруг, опомнившись, спохватился и подбежал к шефу.

– Алексей, полно тебе. Хватит, успокойся.

Ермолов никого не слушал:

– Ты же обещал, что все пройдет мирно. Тестирование ведь не закончилось. За что? Что эти люди тебе сделали?

Профессора, наконец, удалось оторвать от генерала. Мильке важно поправил пиджак, пригладил волосы. Он вдруг сам подошел близко-близко к Ермолову, заглянул ему в глаза. Его взгляд был столь серьезен, что Ермолов оторопел от неожиданности.

– Прекрати истерику, дурак! Успокойся! Я своих слов на ветер не бросаю. А вот ты теперь под подозрением! Сбежал твой объект. Сбежал, понимаешь? Как раз после того, как я предложил тебе нашу сделку. Но тут сразу же прилетают пираты. Ты не находишь это странным? Я вот нахожу. Это называется замести следы. Здорово, да? Сам на симпозиум с алиби, объект – в бега. Я давно заметил твое отношение к этому био, мать его, киборгу. У меня есть все основания просто арестовать тебя сейчас. Но я не стану делать этого. Я где-то еще верю, что ты – мужик умный, и не стал бы делать таких глупостей. Поэтому все тщательно проверю. А ты улетишь на Землю, на родину, в Россию. Будешь в своем доме, где-то там под Вологдой, под арестом, но домашним. Я прослежу и приставлю к тебе охрану. Не сбежишь.

Профессора будто окатили ушатом ледяной воды. Все перевернулось с ног на голову. А Мильке продолжал свою тираду:

– И знаешь, ведь сегодня ничего не предвещало такого поворота. Мне сообщили к вечеру, что предварительно объект завалил первый день тестов. Все шло, как надо…

– Как это завалил? – удивился Ермолов.

– Молча, взял и завалил, как мы договаривались.

Ермолов посмотрел на Фроста:

– Но Орландо мне сказал, что первые тесты сданы, а остальные и вовсе сдадутся досрочно!

Мильке нахмурил брови:

– Это правда, профессор Фрост?

Фрост растерялся от неожиданности:

– Я не знаю, – затарахтел он, – это слова прилетевшего сюда психолога.

Мильке повернулся в сторону транспортника и крикнул стоявшему там своему помощнику:

– Рой, Катерина Дворжакова есть в списках?

– Нет, – после некоторой паузы послышался ответ, – числится без вести пропавшей.

– Хорошо. Уведите профессора, – генерал кивнул головой в сторону Ермолова и, сделав паузу, добавил, – в мой аэромобиль.

Фрост нервно сглотнул, увидев на себе пристальный взгляд Мильке.

– А вас, профессор Фрост, скоро допросят мои помощники. Это ненадолго. Скоро вы будете свободны, но постарайтесь не исчезать из моего поля зрения.

Подчиненные Мильке увели растерянного руководителя «Биокиберии». Фрост, посчитавший, что разговор с ним окончен, быстро ретировался восвояси, оставаться с генералом наедине не самое приятное времяпрепровождение. А генерал, оставшись в одиночестве, спокойно и неторопливо зашагал в сторону дымившихся ангаров.