– В общем, что я могу сказать, – начал «по душам» вернувшийся из Петербурга эмиссар, – касательно нашей «лошадки», на которую мы поставили, сиречь, Николай Саныча царя-батюшки. Правильно о нём историки писали: неглуп, но нерешителен. Известно, что «многие знания – многие печали», и у самодержца нашего налицо стали проявляться качества, необходимые волевому правителю – жёсткость и устремления. Но и соплей хоть отбавляй. Вот вроде и обладает инсайдерской информацией, знает, куда решительно ткнуть и где тонко умаслить, а всё одно вылезает из него эта его мямля-сущность. О набожности вообще молчу – какая-то патологическая боязнь наступить на божий след… или, упаси господи, оттоптать пятку чёрту! Возможно, в этом какая-то логика фатализма и есть – он борется с судьбой и прям-таки цепляется за дату смерти.

Война с японцами в Петербурге теперь видится скорее уж проходящим, пройденным этапом. Революция туда же – дело взято под контроль, задачи нарезаны, ответственные чины назначены. Исходя из этого, классифицирую так (в псевдонаучных терминологиях) – точка бифуркации переносится на ПМВ. Основной алгоритм – тайно накопить замах (потенциал) и «выстрелить», ударить в стык, порвав, наконец, ткань истории. И то, как я понял, форсировать события он не намерен, внося точечные коррективы. Регулярную армию всяческими новинками снабжать особо не торопится. Мотивация не совсем прозаична – по его мнению, «введение новых видов вооружения, как и тактики применения, приведут к усугублению деструктивного характера войны». Тут даже и не обвинишь, что не ценит жизни своих воюющих по старинке солдат! Поскольку любые новации это палка о двух концах, и даже скорее не в нашу пользу, ввиду неповоротливости царского механизма – любая новейшая военная техника секретна лишь до поры, пока ею не начнут оснащать боевые части. Противник скопирует, быстро научится и уже вскоре ответит тем же. А это уже не прозаика!

Я, други мои, об этом потому заговорил, что все эти намётки отразятся непосредственно на нас. Коснутся наших проектов и планов. И вообще быта и жизни. Сидеть нам на северах в анклаве, а ребят на курорты и в метрополии возить, словно пионеров-лагерчат под опёкой агентов охранки.

Там же в закрытой научно-промышленной зоне Архангельской губернии Кольского уезда и будем пытаться двигать прогресс. В остальной Российской империи, по велению государя, ничего не должно выходить за рамки европейских достижений. Уж на виду точно. Так что о масштабных промышленных проектах можно пока и не заикаться.

Будет дозированное внедрение, постепенное наращивание наших демонстраторов прорывных технологий: тринклер-дизеля́, аэропланы, промышленный алюминий и легированные стали, тракторы, танки, стрелковка-автоматы, ручники, миномёты, субмарины, короче… По морской программе тут хорошо Авелан в теме имеется, у меня есть полный план-отчёт. Документ, кстати, секретный, но копию я умыкнул. Армейцы… экспериментальные учебные центры и боевые части уедут за Урал. Там же где-то планируется постройка новых заводов… Убедил я Николашу, что иначе те же боеприпасы во время войны придётся закупать втридорога за золото. В конце концов, золото всего лишь металл. Но у него сейчас, помимо внутриполитических сложностей, всё упирается в деньги.

– А наши подсказки о полезных ископаемых, – вмешался Шпаковский.

– Точка на карте с месторождением это ещё не золото-алмазы. Требуется доразведать, добыть, доставить, переработать. Но главное… говорить о широкой индустриализации без радикальных (я бы назвал их «сталинскими») методов невозможно.

– Алфеич, родной, а вкратце по флоту?

– А что тут вкратце? Россия была, есть и будет материковым государством. Флот, опирающийся на береговые батареи, имеет более устойчивое положение. Потому и стратегия будет строиться от минноартиллерийских концепций. Однако диалектика войны такова, что без угрозы возмездия любой агрессор будет чувствовать себя безнаказанным, тебя же мнить потенциальной жертвой. Страны, до которых ты не сможешь дотянуться в силу географических ограничений, всякий раз будут пытаться попробовать свои мускулы.

– Это намёк на…

– На ударное соединение флота. С точки зрения оперативности его лучше базировать на северные порты. Оттуда и до Тихого, следуя за ледоколами, можно будет дотянуться, и в Атлантику при необходимости наведаться.

– Ух ты! В перспективе АУГ?[70]

– П-ф-ф! Всё возможно, но когда это будет… уж явно не в Первую мировую.

– Погодите, Александр Алфеевич, я не понял, – решил уточнить Чертов, – но если царь в сохранении империи и власти ориентируется на ПМВ, как он планирует выстроить выигрышную стратегию без переоснащения армии новыми видами и методами?

– По сухопутным вопросам я не особый знаток, и мои консультации носили урывочный, фрагментарный характер. Пока о каком-то серьёзном планировании я бы остерёгся говорить. Из того, что понял… в целом-то ключевые моменты хода войны им понятны. От этого и собираются плясать.

Главное что – не допустить избиения Антанты по частям! Наносить точечные удары – там, понимаешь, оборону прорвать, сям контратаковать, здесь воспрепятствовать окружению армии Самсонова и так далее. Вполне допущу, что для этого планируется привлекать силы «особых зауральских подразделений», оснащённых современным оружием и тактикой.

– Но почему не разгромить Германию сразу? – возмутился Шпаковский.

– Нежелание делать в войне всю грязную работу за союзников, минимизировать русские потери в живой силе.

– То есть в быструю победоносную войну он не верит? Погоди, погоди, Алфеич, – загорелся Вадим, – мне даже интересно стало, дай-ка моему полёту стратегической мысли поупражняться. Мы, в отличие от оппонентов, знаем, как полноценно применить наступательную доктрину, танки, авиацию: на главном направлении обрушить гаубичную арту на позиции противника, следом механизированный прорыв, куда вливаются пехотные регуляры! Тыловая поддержка! Окружение вражеской группировки, и… уж Берлин в сетке бинокля! Вуаля! Конец войне!

– Сам-то веришь? Подозреваю, что получится как всегда, через одно место. Из истории известно, что самые отборные войска кайзера были развёрнуты на Западном фронте, гвоздя французов и англичан. Плотное давление на германскую армию с востока приведёт к тому, что немец перебросит самые боеспособные части на русское направление. И получим те же грабли – вид с боку. «На западном фронте без перемен», мы же кровью умываемся.

– А первый же засвеченный башенный танк перед врагом выдаст всю концепцию боевой машины, – добавил своё Андрей Анатольевич.

– Ну. Обколотить их для маскировки фанерой по типу британских тазиков…

– Ладно уж, – тяжело вздохнул Гладков, – не о том речь. Всё это гипотетика и бабушка, которая говорит надвое. До Первой мировой войны десять лет, и как оно там ещё будет… Я хочу о другом поговорить… Во-первых, повторюсь – состояние промышленности, грамотность и квалификация рабочего персонала такова, что для быстрой и полноценной индустриализации нужны большевицкие методы. Второе – это социальная атмосфера.

Наши усилия помогли выиграть русско-японскую войну, но для народа это далёкая и неизвестная война. Революция, можно считать, уже подавлена, рьяные индивидуумы спустили пар. Поутихли, пусть и не до конца, волнения в массах. Тем не менее витает что-то эдакое по улицам Санкт-Петербурга – грезятся перемены, они просто напрашиваются исторической неизбежностью! В то же время консервативная императорская администрация будто напрочь этого не желает замечать. Вот тут-то как раз Романов, пусть и огласив манифест, определённо намерен действовать жёстко, опираясь на самодержавность. Нет, в чём-то я с ним и согласен. По финскому вопросу. Ещё поляки. Этих шакаловолков, сколько ни корми, всё будут на лес оглядываться…

– И черта осёдлости, – вставил шпильку Шпаковский.

– Вот только не надо, а?! Иудейский нацизм заметен не так, как гитлеровский, но это всё равно нацизм. Так что… поделом!