- Готово.

Что ж, любой служебный успех заслуживает похвалы, даже если человек, его достигший, тебе неприятен. Я вежливо улыбнулась, ровно и приветливо произнесла:

- Молодец.

Остин брезгливо дёрнул уголком рта, словно я его не похвалила, а обругала самой гнусной площадной бранью, в сторону отошёл, дабы даже тень моя не осквернила его своим прикосновением. Подумаешь, как говорится, была бы честь оказана! Я плечиком дёрнула, ещё немного, совсем чуть-чуть, из чисто девчачьей вредности, санитара в сторону оттеснила, активировала последнюю оставшуюся чистой инфогранулу и принялась изучать открывшийся после героических усилий мозг. Так, что у нас тут? Отёк имеется, причём серьёзный, плюс ко всему внутренняя гематома, результат сильного удара по голове. Значит, укол в вену был не озорства ради и не для приёма полезных витаминов. Однако, что там Кевин так долго возится, неужели тут настолько примитивное оборудование для определения состава биологических жидкостей? Первые скальпели, в каких условиях работать приходится! Нет, точно напишу заявку на пополнение оборудования, как можно серьёзные исследования едва ли не на коленке делать?!

Мой помощник, словно подслушав, что я думаю о нём, повернулся ко мне и с заметной растерянностью позвал:

- Юни…

- Изабелла, можно просто Белль, - я решила не ждать больше, когда мои дражайшие коллеги соблаговолят поинтересоваться моим именем и представилась сама.

Остин презрительно скривился, но промолчал, что для него уже очень даже хорошо. Кевин коротко кивнул и послушно исправился:

- Юни Изабелла, посмотрите…

Что он там обнаружил, личинки мифического чужого, которым детей пугали в далёкую раннекосмическую пору? Я подошла к склонившемуся над самым примитивным из всех, что я видела, спектографов помощнику, тот поспешно уступил мне место, я бы даже сказала, отпрянул, словно я космической проказой больна. Обидно, честное слово, я-то надеялась, что хотя бы Кевин принял меня в свою стаю, тьфу ты, команду. Ан нет, мой помощник просто хорошо воспитан, а потому предпочитает скрывать своё истинное ко мне отношение. Ну и наплевать, переживу. Я тряхнула головой, прогоняя грустные мысли и всмотрелась в спектограф. Так и что у нас тут? В принципе, ничего невероятного, удивительного или же повергающего в шок я не обнаружила. Да, доза линокардиксила, препарата, поддерживающего тонус клеток, был превышен раз в десять, не меньше, но что тут такого удивительного?

- А зачем было вонзать нож в грудь практически мертвецу? – почему-то шёпотом спросил Кевин, глядя на меня как на какого-нибудь оракула, которому ведомы все тайны бытия и загробного мира. – От передозировки линокардиксилом смерть неизбежна.

- От той гематомы, что у него в мозгу - тоже, - я задумчиво побарабанила пальчиками по столу. – На самом деле вариантов немного: или убийца решил уничтожить жертву, так сказать, с гарантией, или…

- Или? – выдохнул Кевин приближаясь ко мне и только что в рот не заглядывая.

Первая сессия, да что же тут непонятного-то?!

- Или убийц было трое, причём между собой они не сговаривались.

Мой помощник гулко икнул и побледнел так, что на его фоне даже вскрытый труп казался краснощёким здоровяком. Вот же, внеплановый практикум, какой нежный и чувствительный, лишь бы в обморок не хлопнулся, а то ещё, не дай свет, спектограф повредит. Я ободряюще похлопала Кевина по руке и ровным будничным тоном, дабы отвлечь и немного расслабить, спросила:

- А с полицией вы как связываетесь?

- А зачем? – хрипло пролепетал Кевин.

Да что это с ним? Ведёт себя как студент второкурсник, который первый раз в морге оказался! Ну да, соглашусь, случай незаурядный, но всё же не уникальный и вообще, ты же профессионал, а не чувствительная девица!

- Наша руководительница спешит поделиться результатами вскрытия, - процедил Остин, как всегда некстати решивший напомнить о своём существовании.

- Совершенно верно, - папа такой мой тон называет учительским, но мамочка всегда бурно возражает, утверждая, что ни один преподаватель таких надменных стальных интонаций себе никогда не позволит.

Угу, три раза, а то я за всю свою жизнь никогда преподавателей не видела! Да стоило хоть одному из них узнать, кем я намерена стать, в их голосе сразу такая сталь прорезалась, что все известные полководцы зеленели от зависти и записывались на курсы повышения квалификации!

- Спешите выслужиться и доказать собственную профпригодность? – кажется, Остин всерьёз решил сменить место службы. Что ж, не стану ему мешать в таком благом, в том числе и для меня самой, деле. И вообще, хватит быть вежливой, пора перейти на язык, более понятный и доступный.

- Не твоё дело, - отрезала я, отворачиваясь, чтобы не выдать покрасневших от смущения щёк. Всё-таки грубость – это не моё, я привыкла считать, что с любым разумным существом можно и нужно договариваться.

Остина мой выпад не оскорбил, наоборот, изрядно позабавил. Санитар довольно прицокнул языком, вышел из секционной, но не успела я порадоваться, как он уже вернулся и с издевательским поклоном протянул мне телефон, как и всё оборудование, разменявший уже несколько десятков лет. Мама милая, у него даже кнопки сенсорные, а не голографические! Первые звёзды, в какой музей я попала?!

- Прошу-с, - издевательски протянул Остин и даже ногой шаркнул.

Я алчно проследила за конечностью санитара (эх, наступить бы, да посильнее и лучше всего шпилькой!), но калечить персонал не стала. Телефон, впрочем, тоже не взяла. Во-первых, таким антиквариатом я никогда прежде не пользовалась, а во-вторых, номера полиции всё равно не знаю.

- Позвони в полицию, позови сюда юрла Ричарда, - я нахмурилась, но фамилия мужа начисто выветрилась из памяти. Да что же сегодня за день-то такой?!

- Который вас сюда привёл, - ядовито уточнил санитар и опять поклонился, каждой клеточкой тела излучая ненависть и презрение, - как пожелает ваша милость.

Наша милость желает увидеть тебя на столе, препарированным по всем правилам, но без санитара в нашем деле никуда, потому приходится терпеть такую вот ядовитую заразу. Ну да ничего, я девушка не злопамятная, просто злая и память хорошая, ещё найду способ сыграть марш на нервной системе этого белого гуся!

Отчаянным, почти героическим усилием воли я ничем не выдала клокочущего внутри раздражения, плавно развернулась и вернулась к Кевину. Склонившийся над трупом помощник почему-то напомнил мне киношного безумного учёного, готового сокрушить весь мир во имя проверки какой-ни будь бредовой гипотезы. Вот, что задушенное раздражение делает, даже самые милые люди начинают казаться психами и негодяями! Я сердито передёрнула плечами, достала самописец, проверила, осталось ли на нём свободное место для записи и принялась размеренно и чуточку монотонно диктовать результаты вскрытия.

Я добралась до описания внутричерепной гематомы, когда, распахнув дверь так, что ручка противно проскребла по стене, наверняка оставив глубокую борозду, появился Ричард. Ну, здравствуй, муж мой, мне есть, что тебе поведать!

- И что у тебя? – поздороваться мой ненаглядный в пылу детективного азарта даже не счёл нужным, ещё и о том, что согласно легенде, наше знакомство исключительно шапочного уровня, позабыл. Ладно, я не гордая, напомню.

- Доброе утро, юрл Лоир-Делаго, - я чопорно кивнула (даже фамилию вспомнила, вот как!), - я бы попросила вас быть более аккуратным с дверью, не уверена, что мои сотрудники, - лёгкий и вроде бы ничего не выражающий взгляд в сторону Остина, - смогут её починить, если вы её выбьете.

На лице Ричарда, точно облака по летнему небу, пронеслись, изумление, какая-то едва ли не детская обида, озадаченность, затем понимание, насмешка и что-то ещё, очень жёсткое, я бы даже сказала, хищное. Как-то само собой пришло на ум, что не так уж хорошо я и знаю своего мужа, а о тьме, таящейся в глубине души каждого, тем более его, вообще ни малейшего представления не имею. Не знаю, куда бы завели меня мои размышления, но Ричард не дал мне на них времени. Сдержанно поклонился, приложив правую ладонь к груди и завораживающим голосом с лёгкой внутренней вибрацией, от которой так сладко сжималось всё внутри, произнёс: