И они с пылом пожали друг другу руки. Старик заковылял к двери, а потом и вовсе скрылся за непроглядными стеклами ресторана.
– Это хорошо, что на стеклах пленка, – ткнув пальцем в ресторан с потухшей вывеской, заметил Беляев, когда Александр подбежал к машине, – так хотя бы на аквариум не напоминает.
– Раз не аквариум, так что же он тебе напоминает?
– На весьма культурное заведение, в какое я нацелился вложить копейку.
Александр вздохнул и безразлично-разочарованно медленно помотал головой, а потом опустился в машину.
– Тут неподалеку есть замечательный ресторан. Автопрогулка и легкий обед не помешают, верно?
– Недалеко – это где?
– Вблизи Зеленогорска.
– Недалеко, значит…
– С такой машиной, – Катаев хвастливо потряс ключами перед огромным носом Беляева, – расстояния сами собой уменьшаются.
– Поблизости полно кофеен, но тянет тебя куда-то вдаль. Видимо, не просто так…
– Черт его знает. Зудит желание, и делай с ним, что хочешь.
– Ладно, в путь. На такой-то машине одно удовольствие кататься.
Александр завернул на парковку того самого ресторана, в каком буквально недавно столкнулся с чертовой книгой о тайне счастья. Туи приветливо покачивали худенькими ветвями. На парковке два автомобиля бизнес-класса. Александр закрыл машину и вошел под сень ресторана. За ним, как на привязи, следовал Беляев.
– Займем веранду, пока погода позволяет, – кинул Катаев своему спутнику.
– А у тебя, что, какая-то помешанность на верандах? – шутливо отозвался тот.
– На воздухе всяко ведь лучше, чем под тенями четырех стен.
Они разместились на одном из свободных столиков. Яркое августовское солнце приятным теплом покрывало кожу. Несмотря на кажущееся добродушие небес, какое, однако, в любой непредсказуемый момент и без малейшей причины могло смениться на пылкое ненастье, темное море, как будто предчувствуя приближающиеся из пучин невзгоды, расплескивало волнения.
Официантка – девушка с темно-каштановыми волосами, что обслуживала Александра в прошлый раз, – принесла меню. Белая рубашечка, выстиранная и тщательно выглаженная, черная юбка… Худенькая девушка, явно только недавно получившая диплом и еще не сумевшая пристроиться в круговороте бытия…
– В такую даль просто так не заглядывают, – скучающе листая очередное меню, заметил Беляев. – Уйма кофеен за спиной… Нравится? – с распутным умыслом кивнул он в сторону стеклянной двери, за которой скрылась маленькая официантка
– Эта худышка? – Катаев задумчиво-мечтательным взглядом всматривался в тонкую линию противоположного побережья, с равнодушно-бездумной расстановкой выдавая слово за словом. – Девчонка как девчонка, и не о чем тут говорить.
– А зря, девушка-то милая…
– Оставь эту бедную душу в покое. Пускай себе плавает в аквариуме и ни о чем не тревожится. Пускай ею любуется и восхищаются чужие глаза, а мы…
– Розы милее, когда растут на чужой клумбе – самая верная истина.
– Ирония – самая непредсказуемая и нелогичная уловка судьбы. И вся несправедливость в том, что от нее никуда не скроешься. Застанет каким угодно способом, вытянет из-под любых корней, – тут он нервно застучал ногтями по черному деревянном столу, нелепо косящему под модернизм. – Пару дней назад забрался сюда совершенно случайно. Так, занесло попутным ветром, а по итогу влип в сети проклятой иронии… Каким-то губительным чудом наткнулся на одну интересную книгу, которую теперь никак и нигде не могу отыскать, а в ней ведь столько мудрости значилось… Вот послушай, в чем человеческое счастье?
Смеющееся лицо Беляева вмиг помрачнело, словно шутка нежданно-негаданно переросла в раздирающую душу правду.
– Какие забытые слова… Забытое счастье – сойдет за ответ?
– Вот и мое забыто. И выяснил я то вот буквально недавно, когда в полном здравии поднял этот вопрос.
– Не знаю я, что такое счастье. Мозги под философию не заточены. Но, имея достаток с излишком, не могу сказать, что счастлив. Слишком сыто звучит, правда?
– А то, – нерадостно отозвался Александр. – Голодный несчастлив, но и сытый тоже находит себе горести…
– Путаница, да и только, – поставил жирную точку Беляев.
– Выбрали? – раскрыв блокнот и держа ручку наготове, официантка застыла в двух шагах от стола. Слабый ветер поигрывал с темно-каштановыми локонами, периодически отливающими медью на солнце.
– Ты так незаметно подкралась, – поднял на девушку похотливо прищуренные глаза Роман Юрьевич, отчего девушка, в мгновение залившись краснотой, виновато потупила взгляд в деревянный пол.
Александр пустил в товарища гневный взгляд, с каким пресекают незадачливых арлекин. Однако тот, мысленно посмеиваясь, лишь продолжал прожигать чистенький лоб девушки, на каком четкими линиями вырисовалось желание провалиться сквозь землю.
– Латте и вишневый пирог, будьте добры, – попросил Александр и, как ни к чему не причастный, отвернул голову обратно к заливу, плескающему полны на каменистый берег.
– В точности то же, – потребовал Беляев.
Девушка послушно кивнула и удалилась обратно под крышу ресторана шаткой походкой.
– Странный старик, – вдруг заметил Роман Юрьевич, доставая сигарету. – Шахматы зачем-то выставил. Надеюсь, с тенями он не устраивает партии.
– Он ожидал видеть меня одного.
– И тогда бы ты на полном серьезе взялся бы за шахматы?
– Кто его знает, – с таинством в голосе откликнулся Александр.
– Что ж, хочется верить…
Официантка поставила на стол глубокие чашки с кофе и тарелки с пирогом.
– Приятного аппетита, – тонким голоском пролепетала она.
– Постойте, – Александр уставился на нее с самыми что ни на есть серьезными глазами, поблескивающими холодным металлом. Заказ словно был формальной необходимостью. – У вас здесь есть что-то вроде местной библиотеки?
– Ну на втором этаже, – тягуче протянула она, с умным видом поглядывая на грузовой корабль вблизи порта, кажущийся совсем крохотной статуэткой, какая изумительно смотрелась бы на книжной полке.
– Проводите? – официантка покорно кивнула. – Жди меня, – обратился он к Беляеву.
– Само собой, куда и как я один уеду?
Александр поднялся. Острый носик официантки доставал до гладко выбритого мужского подбородка.
– Что ж, идемте, – бархатным голосом изрек он.
Смеющимся похотливым взглядом Роман Юрьевич проводил девушку и товарища, потом закурил, с растянутым наслаждением маленькими глотками потягивая кофе из белой чашечки. Дым разносился слабым ветром, тут же растворяясь в воздухе, как привидение при первых солнечных лучах.
Девушка провела Александра в зал, где мирно почивали господа в костюмах. Улыбки и светские разговоры глумились крохотными облачками над столиками. Катаев прошелся по гостям добродушным взглядом, как будто бы радуясь собственным, покорно и с чувством благодарности опускающим купюры в его карманы.
– Нам на второй этаж, я говорила?
– Кажется, – растерянно, лишь бы ответить, пробормотал тот, вглядываясь в костюмы за столом, но не в самих людей. Недорогой крой, выдающийся за очаровательную роскошь, успел разглядеть он, поглаживая лацканы собственного пиджака.
– Идемте.
Они поднялись на второй этаж по крутой и неприметной лестнице, спрятанной в самом углу под тенью. По такой-то и без подноса боязно ступать… Наверху среди белого дня царило уютное затемнение. На столиках испускали короткие желтые лучи небольшие светильники. У одной из стены вечным огнем потрескивал электрокамин. Официантка распахнула плотные шторы – яркий свет тут же залил ослепляющей белизной зал, вытянув из темноты внушительную громадину широкого книжного стеллажа.
– Вот. Здесь все. Мы, обычно, не выдаем книги на руки, но иногда… – она замолчала, пристально вглядываясь в корешки, а потом вдруг живо затараторила. – Иногда некоторые экземпляры теряют. Не крадут, а именно теряют. Как-то загадочно и непонятно, и мы все спускаем им рук…
– Ничего загадочного не бывает. Хитрецы выкручиваются как могут… – девушка ничего не ответила. Она водила по полке глазами с таким взволнованным видом, как будто одна из книг, за какие она несла ответственность головой, вот только-только загадочным образом испарилась. – И что же было потеряно последним?
