Йохан демонстративно закатил глаза, выключил проектор и спросил:
— Кто-нибудь хочет пива?
Когда ни Бен, ни Лена не ответили, он пожал плечами:
— В таком случае желаю вам приятного вечера.
— Ты поедешь на Амрум? — спросил Бен, когда за Йоханом закрылась дверь и они с Леной остались одни.
— Бен, то, что случилось вчера, было…
— Я понял, что это было. Мы есть и останемся просто друзьями. Хорошо. Учитывая, на какой стадии сейчас расследование, мы с ребятами пробудем на острове дня два, не больше. Я хотел пригласить тебя на ужин.
Заметив взгляд Лены, он обезоруживающе поднял руки.
— Торжественно клянусь, что не буду предпринимать никаких поползновений на твою честь. Ни взглядов, ни поцелуев, ничего.
— Я хотела еще раз просмотреть документы по делу. Я пока не знаю, поеду на Амрум или нет. Спасибо за приглашение, но…
— Подумай над этим. Мой номер у тебя есть. — Бен встал и добавил: — До скорого. Или до завтра.
Лена проводила его взглядом. Найти столик в ресторане в воскресенье вечером — задача непростая. Неужели Бен забронировал столик заранее? Она невольно улыбнулась. Вот псих. Но он, похоже, говорил серьезно. Смогут ли они дружить после того, что между ними было? Почему бы и нет? Лена не хотела терять Бена. И все же соглашаться на приглашение казалось не совсем правильным. В будущем они еще не раз встретятся. Работа часто приводила Лену во Фленсбург.
Она позвонила Эрику. Тот ответил после первого же гудка. Она рассказала о том, какой у нее был безумный день, рассказала о сбежавшем юноше, о беседе с его отцом и записях с камер.
Эрик проявил полное понимание, узнав, что Лена хочет еще раз просмотреть записи, и выразил надежду, что она приедет завтра. Несмотря на спокойный голос, Лена ощутила в его словах разочарование. Какое-то время она была в шаге от того, чтобы все бросить и побежать на последний паром.
После разговора она со вздохом встала, взяла маркер, пододвинула к себе вайтборд и принялась писать на нем имена фигурантов дела. Потом соединила имена стрелками. Мария оказалась в центре, ее сестра — слева, родители — справа. От родителей шла стрелка к Раймерсам, отцу и сыну. Справа от Раймерсов стояли имена членов общины. Лена некоторое время размышляла о том, куда поместить Лизу Беренс. Сначала она стояла рядом с Марией, а потом — между Марией и Мартином. Ева Брааш, учительница, играла в жизни Марии важную роль. Как и классный руководитель Ларс Вайсдорн. Сначала Ева стояла совсем рядом с Марией, но потом Лена зачеркнула ее и поставила чуть ниже. Классный руководитель встал между Марией и Энно Брандтом и другими одноклассниками.
Сделав шаг назад, Лена придирчивым взглядом оглядела творение рук своих и начала чертить пунктирные линии, изображая связи между этими людьми.
Связь с родителями была нарушена. Лена перечеркнула ее одной линией и, поразмыслив, добавила вторую.
Связь с Иоганной сохранилась, но… последние несколько недель сестры практически не общались. Учитывая все трудности, которые переживала Мария, она могла подумать, что ее бросили. Кроме того, Иоганна в какой-то степени использовала свою сестру, проецировала на нее свои чувства и не интересовалась тем, что та чувствовала на самом деле. Поэтому связь между сестрами Лена перечеркнула тоже.
С Мартином они никогда не были близки. Для Марии он был членом общины, одним из многих. Но после того как девушка узнала о планах родителей, между ней и Мартином пробежала черная кошка. Лена нарисовала от Марии к Мартину тонкую линию, которая обрывалась посередине.
Ларс Вайсдорн, классный руководитель, пытался защитить Марию от одноклассников и, похоже, был одним из немногих, кто знал, что Мария сильнее, чем кажется на первый взгляд. Впрочем, она никогда не доверяла ему своих переживаний. Лена провела между ними пунктирную линию.
А вот Еве Брааш она доверилась, рассказала о проблемах с родителями, о злобе одноклассников и равнодушии одноклассниц. Учительница заменила ей мать, но в критической ситуации пошла на попятный. Интересно, Мария рассказала своей учительнице об изнасиловании? Или хотя бы намекнула? Что она почувствовала, когда Ева Брааш дистанцировалась? Разочарование? Решила, что ее предали, отвергли? Лена зачеркнула соединяющую их линию жирной чертой.
Взгляд упал на Лизу Беренс, которая по мере увеличения схемы оказывалась от Марии все дальше и дальше. Возможно, Мария обиделась на подругу настолько, что не побрезговала шантажировать болезнью бабушки. Была ли Лиза информатором Мартина? Знала ли об этом Мария? Лена зачеркнула линию тремя жирными черточками.
Лена отступила назад, оглядела схему и поняла: Мария была совершенно одна. Тогда Лена написала на доске вопросительный знак. Он стоял далеко от Марии, но имел с ней сильную связь. Она разговаривала с этим неизвестным, изливала ему душу и чем сильнее она отдалялась от друзей и близких, тем ближе становилась к нему. Мария перенесла на этого человека всю свою любовь и привязанность, она доверяла ему, видела в нем спасение. Неужели так все и было? Неужели виртуальный мир стал для Марии заменой реальному? Может, она даже решила, что влюбилась в этого человека?
Лена еще раз просмотрела свои заметки, сравнила фотографии подошв Мартина Раймерса со следами, найденными на месте преступления, но они не совпали.
Потом она открыла сайт Немецкого Красного Креста, нашла номер телефона и позвонила по нему. Не прошло и нескольких минут, как ей подтвердили, что Мартин Раймерс и правда прошел обучение на помощника фельдшера скорой помощи. Лена внесла эту информацию в дело.
Через некоторое время ее взгляд снова вернулся к схеме, нарисованной на вайтборде. Более всего в глаза бросались большое расстояние между Марией и Лизой и три жирные черточки, зачеркнувшие их связь. Лена встала из-за стола и сходила за кофе. Неужели Лиза — ключ к разгадке? А вдруг она напрямую связана с преступлением?
Лене претила сама мысль о том, что Лиза может оказаться убийцей. Но у нее были мотив и возможность. Нож есть в каждом доме, а бутиролактон можно заказать онлайн. Вдруг Лиза последовала за Марией на пляж, начала разговор, предложила ей выпить, а потом убила?
Если так рассуждать, то у Евы Брааш тоже были мотив и возможность. Лена подчеркнула их с Лизой имена красным маркером, но заколебалась, когда дело дошло до Мартина Раймерса. Сначала она опустила руку, но потом все-таки подчеркнула его тонкой красной линией. Еще оставался таинственный незнакомец, который, если он действительно существовал, был связан с Марией сильнее остальных. Его Лена тоже подчеркнула.
Как ни посмотри, а Лиза Беренс играла в произошедшем не последнюю роль. Вряд ли получится добиться чего-то нового, если надавить на Лизу как в прошлый раз. К тому же они и так ступали на тонкий лед, допрашивая девочку в отсутствие родителей. «Какое у нее слабое место?» — подумала Лена. Наверняка девочка меньше всего хочет жить с родителями. Повинуясь приливу вдохновения, Лена взяла телефон, нашла в школьном списке номер родителей Лизы и позвонила по нему.
— Беренс, слушаю, — произнес мужской голос.
— Меня зовут Лена Лоренцен, я из Управления уголовной полиции. Наверняка вы уже слышали о смерти Марии Логенер?
— Да, конечно. Мы друзья семьи.
— Вы отец Лизы?
— Да. Чем я могу вам помочь?
— Лиза все еще на Амруме?
— Нет, она отправилась к моей матери. Думаю, она уже должна была прибыть на место.
— Лиза рассказывала о нашем с ней разговоре?
— Да.
— Я вынуждена попросить вас или вашу жену приехать утром на Фёр. Мы собираемся допросить Лизу.
— Допросить? А в чем дело? Почему… — Господин Беренс оборвался на полуслове.
— Лизе всего пятнадцать, поэтому на допросе должен присутствовать законный опекун. Есть ли у вас возможность приехать?
Не дождавшись ответа, Лена спросила:
— Алло? Господин Беренс?
— Да-да. Я… мне нужно обсудить это с женой. Конечно, мы придем, если надо. В чем Лизу обвиняют?
