— И? — спросила Лена, подозревая, что это еще не все.
— У меня во Фленсбурге есть приятель, он работает учителем. Я созвонился с ним до твоего прихода. В общем, ходили у них кое-какие слухи о Еве Брааш… — Для пущей интриги Йохан выдержал драматическую паузу.
— Говори уже, не томи! — потребовала Лена, беспокойно постукивая пальцем по столу.
— По слухам, у госпожи Брааш якобы были отношения с ученицей. — Йохан снова замолчал, и Лена нетерпеливо спросила:
— Сколько лет ученице?
И почему сегодня приходится вытягивать из него каждое слово? Такое чувство, будто ему нравится излагать информацию по крупицам!
— Девятнадцать. Выпускница. С точки зрения закона все нормально, но с этической точки зрения… Найти после такого работу будет непросто. Но как я уже сказал, дело ограничилось слухами. Потом ученица выпустилась, Ева Брааш перевелась в другую школу, и дело сошло на нет.
— Это все слухи. Знаешь, сколько по участку ходило слухов о том, что я не такая, как все? Даже если Ева Брааш и правда имеет определенные склонности, нас это не касается. Марии Логенер было четырнадцать…
— Почти пятнадцать, — перебил Йохан.
— Мы в любом случае собирались еще раз поговорить с Евой Брааш. Будем держать эту информацию в уме.
— Кстати, вчера я снова заходил к Иоганне Логенер. — Йохан сделал небольшую паузу между именем и фамилией.
— Зачем? — удивленно посмотрела на него Лена.
— Я бы свободен и подумал, что это может пригодиться.
— И? — скептически спросила Лена и подавила вздох, потому что подозревала, что Йохан заходил к Иоганне не только поэтому.
— Мы немного поболтали. Мне показалось, что если общение будет проходить в непринужденной обстановке, то Иоганна будет разговорчивее. Она жутко себя винит. Она давно подумывала о том, чтобы обратиться в службу опеки, но все никак не решалась.
— Почему?
— Боялась, что это ударит по Марии и что родители полностью изолируют девочку от внешнего мира. Как мне кажется, эти опасения более чем обоснованы. Конечно, обратись она в опеку, может, все было бы совсем иначе. Но задним умом…
— Что еще она сказала? — перебила Лена.
— Я спросил о самом первом допросе, который провели наши местные коллеги. Иоганна сказала, что поначалу к ее словам о пропаже сестры отнеслись несерьезно, пришлось настоять, чтобы у нее приняли заявление. Только потом ее нормально допросили.
— Я читала протокол допроса. Сказать, что допрос был проведен непрофессионально, — значит ничего не сказать. В этом Иоганна абсолютно права.
— Похоже, местная полиция относится к членам Свободной церкви крайне негативно. А Иоганну считают одной из них.
Лена наклонилась вперед и оперлась руками о стол.
— Не думаю, что это имеет отношение к расследованию.
— Возможно. Я просто хотел это озвучить. И, конечно, я снова поговорил с Иоганной об ее отношениях с Марией. В последние два года они редко виделись. Поначалу Иоганна еще приезжала к родителям на выходные, но потом две сестры общались друг с другом в основном по скайпу. Иоганна приезжала на остров раз в полгода, останавливалась, как и сейчас, у школьной подруги и тайно встречалась с Марией.
Лена встала из-за стола, подошла к окну и распахнула створки. Небо было ярко-голубым, и в воздухе пахло летом.
— Два года — большой срок в этом возрасте, — сказала она, повернувшись к Йохану.
— Совершенно верно. Но у меня сложилось впечатление, что сестры часто общались. Ну, вплоть до последних нескольких недель. Иоганна должна была пересдать несколько экзаменов, по одному это была последняя попытка, поэтому ей приходилось заниматься с утра до вечера.
Пока Йохан говорил, Лена вернулась к столу и теперь стояла перед ним.
— Иоганна сказала, сколько раз они созванивались за эти несколько недель?
— Я не спрашивал. — Йохан запрокинул голову назад и на мгновение задумался. — У меня сложилось впечатление, что раза два-три, да и то ненадолго.
— Ты узнал что-нибудь еще?
— Только то, что Иоганна не ладит с родителями и презирает их образ жизни. Я ее прекрасно понимаю, — заявил Йохан и, заметив неодобрительный взгляд Лена, добавил: — Знаю, мы должны дистанцироваться и быть абсолютно объективными… Но разве плохо, если мы будем немного пристрастны? Уверен, за религиозной маской Логенера кроется много сюрпризов. Иоганна сказала, что, когда ей было шестнадцать, родители выбрали ей жениха. Он садился рядом с ней на церковных собраниях и время от времени приходил к ним домой. Он был на семь лет старше. Звучит просто безумно…
Лена ответила не сразу.
— Мы должны дистанцироваться, и ты это прекрасно знаешь.
— У меня все под контролем, — заверил Йохан. — Правда.
Лена села напротив него.
— Как скажешь. А у Марии был жених? Или Иоганна не знает?
— Само собой, я спросил об этом. Мария никогда об этом не рассказывала. Если жених и был, то Иоганна не в курсе.
— Нужно прояснить этот вопрос. Вчерашний отчет Брандта у тебя?
— Да. Они с напарником проверили четырнадцать учеников, записали имена, обыскали портфели. Я собирался поговорить об этом с Юргеном.
Лена удивленно уставилась на Йохана. Она не впервые замечала, что он нашел общий язык с местными полицейскими. И это за какие-то несколько дней… Сама она предпочитала держаться немного на расстоянии, даже если подчас это мешало работе.
— Юрген — это помощник Брандта. А еще вчера я запросил данные о том, кто совершал и принимал звонки в тот временной отрезок. Надеюсь, отчет придет сегодня днем. Но я особо на него не рассчитываю: сейчас телефон у каждого школьника. Список будет слишком длинный.
— Что-нибудь еще? — спросила Лена, глотнув кофе.
— Нет, пока это все.
Она кивнула и рассказала Йохану то, о чем узнала от Луизы.
— Иначе говоря, теперь мы расследуем дело об убийстве, — заключил Йохан. — Дело становится все серьезнее. Но зато теперь у нас появилось четкое направление.
— Именно. Ты вчера дозвонился до классного руководителя?
— Да. Он почти уверен, что в последний месяц никто из учителей уроки не отменял. Если окна и появлялись, то учащиеся оставались сидеть в классе и выполнять задания. Он сегодня утром проверит расписание и в случае чего даст мне знать.
— Хорошо. Во сколько прибудут наши фленсбургские коллеги?
— Секундочку. — Йохан просмотрел полученное письмо. — В четверть первого.
— Тогда устроим совещание в час дня.
Лена с Йоханом обговорили план действий и решили, что одна группа займется прихожанами церкви, другая — опросит одноклассников Марии, а они тем временем навестят Лизу Беренс и снова заедут к Логенерам.
— Если поторопимся, то успеем смотаться в школу и поговорить с Евой Брааш до того, как паром причалит к Фёру, — сказала Лена, закрывая ноутбук.
— Убили? — переспросила Ева Брааш, широко раскрыв глаза. — Вы хотите сказать, что Марию…
— Да, мы предполагаем, что ее убили.
Они попросили Еву поговорить с ними во время перемены и теперь уже несколько минут сидели в пустом классе.
— Но кто… — Ева замялась.
— Мы слышали, что Мария ходила в театральный кружок, которым вы руководите.
— Да, верно. Но нескольких недель назад она ушла из кружка. Это важно?
— Почему Мария ушла из кружка? — спросила Лена, пропустив вопрос мимо ушей.
— Она решила сделать перерыв. В конце концов, кружки — дело добровольное. Если у ребенка по каким-либо причинам нет времени или сил, чтобы в него ходить, то нам остается это только принять.
— Значит, вы не спрашивали Марию о причинах?
— Наверняка спрашивала. Может, ее родители были против. Не помню.
— Вы говорили, что вы с Марией обсуждали религию вне занятий, — сказала Лена. — Где вы встречались?
— Здесь, в школе. К чему вы клоните?
— Ответьте, пожалуйста, на вопрос, — вмешался Йохан.
Ева бросила на него возмущенный взгляд, но ответила:
— В классе, когда остальные ученики уходили на перемену. Иногда на школьном дворе. Может, даже в учительской.
