— У вашей сестры были недопонимания с родителями?

— Недопонимания — это еще мягко сказано, — отозвалась Иоганна, опустив взгляд на руки. Она говорила тихо, но твердо.

— Ваши родители придерживаются очень традиционных представлений…

— Называйте вещи своими именами, — перебила Иоганна, подняв голову. — Они — самые настоящие фанатики. Убийцы. Смерть Марии на их совести.

Лена не стала комментировать ее высказывание и вместо этого спросила:

— Ваша сестра была религиозной?

— То, что творят мои родители, не имеет ничего общего с религией! — выпалила Иоганна. — Мария верила в Бога, если вы об этом. Наверное, в ее возрасте еще нужно во что-то верить.

— Но она не разделяла религиозные убеждения ваших родителей?

— Конечно, не разделяла! Вообще не понимаю, как можно верить во всю эту чушь, — с пылом заговорила Иоганна. Ее глаза перестали быть тусклыми и пустыми, в них появилась искра, а на лице теперь отражалась гамма чувств.

— Значит, она отказывалась принимать участие в церковных делах?

— Как вы себе это представляете? Думаете, отец спустил бы это ей с рук? Хватит с них одной дочери-отступницы. Мария должна была быть идеальной.

— Ваш отец применял силу?

— Когда мы были маленькими — да. Непослушание нужно пресекать в зародыше. Отец бил нас по рукам и ягодицам. Потом в дело пошли слова. Не поймите неправильно: отец никогда не вступал с нами в дискуссию. По его мнению, нужно делать так, как написано в Библии. Мол, эти правила актуальны во все времена. Если их нарушить, то попадешь в ад. Дьявол повсюду. Отец даже думает, что дьявол вселился в меня. — Иоганна поморщилась и громко вздохнула. — Дьявол! Нет, вы только представьте! Я давно должна была выйти замуж за какого-нибудь благочестивого прихожанина Свободной церкви, родить детей и… Какой же это отстой!

— А как Мария относилась к церкви?

— Знаете, она оказалась умнее меня. Мне так и не удалось обмануть родителей. Не то чтобы Мария была лицемеркой… просто она не стала вступать с родителями в открытое противостояние. Но она тоже хотела отсюда сбежать. Мы планировали, что она переедет ко мне после того, как ей исполнится шестнадцать. Оставалось продержаться чуть больше года, и… — Иоганна замолчала и вытерла выступившие на глаза слезы. — Если бы я забрала Марию сейчас, ее бы вернули домой. Я встречалась с юристом. По его словам, дети считаются собственностью родителей. Собственностью! Можно подумать, они животные…

— Последние две-три недели Мария вела себя как обычно? Полагаю, в это время вы были в Киле?

— Да. Я очень редко приезжаю на Фёр. Но мы с Марией разговаривали почти каждый день.

— Вы не заметили в ней каких-либо перемен?

— Перемен? О чем вы? Что случилось три недели назад? — Иоганна провела рукой по волосам и тихо застонала. — Не могу поверить, что Мария совершила самоубийство! Я бы заметила, что с ней что-то не так. Нельзя просто взять и ни с того, ни с сего решить: «А покончу-ка я сегодня с собой»! — Иоганна резко замолчала и уставилась на свои руки. Потом вздрогнула и посмотрела на Лену. — Почему вы проводите расследование? Вы ведь тоже не верите, что Мария покончила с собой?

— Мы пока точно не знаем, что произошло, — откашлявшись, сказал Йохан. На протяжении всего разговора он вел себя даже более сдержанно, чем обычно. Лена заметила, что он все это время пристально наблюдал за Иоганной.

— Что это значит? Марию убили?

— Мы скоро это выясним, — заверил Йохан.

Иоганна в ужасе уставилась на него.

— Но кто мог ее убить?

— Если вашу сестру убили, то мы найдем преступника. Не сомневайтесь.

Лена подавила вздох. О чем Йохан думает? Обещать родственникам найти виновного — такие ошибки совершают только новички!

— Мой напарник хочет сказать, что мы тщательно расследуем все версии, — вмешалась Лена, смерив Йохана строгим взглядом. — Как я уже говорила, следствие только началось. Поэтому повторю свой вопрос: в последние время Мария вела себя как обычно? Вы не заметили в ней перемен? Может, она нервничала или задавала странные вопросы? Вы часто списывались?

— Не так часто, как обычно. Каждые два-три дня. У меня была сессия… Да, может, я была несколько рассеянной, но я точно заметила, если бы Мария… — Иоганна осеклась. — Она спросила, была ли я когда-нибудь с мужчиной. Раньше мы никогда не говорили о таких вещах. Ей было всего четырнадцать…

— Она спрашивала о чем-нибудь еще? — осведомилась Лена, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие. — Что именно вы ответили?

Иоганна уставилась прямо перед собой, словно заснула с открытыми глазами. Внезапно ее дыхание участилось, и она резко выпрямилась.

— Что, простите?

Лена повторила свой вопрос.

— Я ответила правду. В Киле у меня парень, да и до него я… Мария спросила, больно ли это и как быстро можно забеременеть. Я ответила, что она еще слишком юная, чтобы переживать из-за таких вещей. Вот и все.

— Больше вы ничего не говорили?

— Разве это важно? Мы же просто болтали…

Иоганна склонила голову набок и, подумав, добавила:

— Ну, еще я рассказала о противозачаточных таблетках и о том, что врач выписывает их без согласования с родителями, но она, кажется, уже это знала.

— Вы рассказывали ей о гинекологе?

— Да. Мария спросила, правда ли может пойти к врачу одна. И тут я вспомнила про страховку! Наш отец оформлен как самозанятый, поэтому Мария присоединена к его медицинской страховке. Получив счет от врача, отец сразу бы узнал, что она ходила к гинекологу. Я предложила ей сходить к врачу здесь, в Киле. Тогда мы заплатили бы за прием сами.

— Значит, она так и не была у врача? — уточнила Лена.

Иоганна окинула ее сердитым взглядом.

— Да не знаю я!

— Ничего страшного, — успокаивающе сказал Йохан. — Мария задавала другие странные вопросы?

Иоганна тут же снова успокоилась.

— У Марии всегда было столько вопросов. — Она пожала плечами, откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула. — Еще мы разговаривали об алкоголе. Кажется, не так давно. Раньше она об этом не спрашивала.

— Что именно ее интересовало? — спросил Йохан.

— Каково это — допиться до отключки, и сколько для этого нужно выпить. — Иоганна задумалась. — Я в ответ рассмеялась и велела ей держаться подальше от алкоголя.

— Но Мария все равно продолжила расспросы?

— Да, она сказала, что ее подруга сильно напилась и не могла вспомнить, что с ней произошло.

— Мария спрашивала что-то конкретное или ее вопросы были общими?

— Я объяснила, что происходит с мозгом, и примерно прикинула, сколько ей нужно выпить, чтобы отключиться. Раньше Мария никогда не пила, поэтому напилась бы довольно быстро. Еще она спросила, можно ли почувствовать, если в напитке алкоголь или нет. Я сказала, что да, конечно, но если напиток сладкий, то это можно и не заметить.

— Она спрашивала про наркотик, с помощью которого совершаются изнасилования? — спросила Лена.

— Нет, с какой стати? Это Фёр, а не Берлин. Я не понимаю, к чему вы ведете. Наркотик, с помощью которого совершаются изнасилования? При чем тут Мария?

— Мы только приступили к расследованию, — терпеливо повторил Йохан, — Мы должны изучить все возможные зацепки, даже если некоторые из них окажутся ложными. — Голос Йохана был пропитан понимаем и сочувствием, и Лене на секунду показалось, что ее напарник знает Иоганну Логенер не первый день.

Иоганна слабо улыбнулась.

— Но я все равно не понимаю. Что случилось с Марией? Где она пропадала все это время?

— Мы скоро это выясним, — повторил Йохан. — Не сомневайтесь, что…

— Вы пока останетесь здесь, на Фёре? — перебила его Лена.

Иоганна кивнула. Она выглядела уставшей и измученной: темные круги под глазами, бледное лицо, сутулая спина.

Лена встала из-за стола:

— Думаю, у нас ещё появятся к вам вопросы. Пожалуйста, сообщите, если решите покинуть остров.

— Я останусь здесь, — тихо сказала Иоганна. — Я в долгу перед Марией.