Набирает обороты ускорение 1 Тушино, Сходненская, Нелидовская чистая, На зеркальном асфальте жёлтые листья, Деревья в пышном осеннем наряде. Заря, заряд – еду в парк «Зарядье» — В новую московскую аорту. Сегодня мне вполне комфортно, Но во всём минусы и плюсы, Вспоминаю гостиницу «Россия» с грустью, Пролетаю новые станции, Слава богу, без сигуранцы [22]. В Москве новодел повсеместный, А что будет через полвека, интересно. 2 Думаю, Ни станций мелькания, ни гуда Колёсного не будет, Просто закроем глаза — И окажемся за… Далеко от цивилизации, в за-хол-устье, Для желанной любовной грусти… Или наоборот – у райских ворот, Или в «Райском саду» Эрнеста Хемингуэя На Французской Ривьере. 3 Столетие не первое набирает обороты ускорение. Вот во времена Дон Кихота Рыцари – на лошадях. Романтике сегодня – крах. 4 Ускорение опережает время — Потери, потеря Знакомых впечатлений. Душевное тление, Без сумасшедшей радости. Иные синтетическая пища, Синтетические сладости. Отравленным воздухом город дышит. Исчезают природные храмы, Но живы, пока живы мы, как ни странно, Приспособились, как тараканы. И все немного не в себе. Недовольные блеют: «Б-е-е-е…» Транспорт с наполнением – в прострации, Но мелькают станции… 5 Уменьшается население. Пробуждается новое поколение, Которое мутировано, Без сочувствия, но вполне мирное, Красивое, как на подбор — В мире мутированном, другом. Почти электронные мыслители, Они – «Мира жители». У них Родина – вся Планета. Глобализация века, Поэтому необходимо ускорение, Не до гнетущих впечатлений, А дивных… Беречь время? — Для наивных… Ускорение со временем! 6 Остановка на «Пушкинской» Продолжительное время. Лица – недобродушные — Скопление, Заряд, Напряжение — Теракт? Терпение, терпение, терпение. Все ждут, Через пятнадцать минут Налажено движение, Уже без торможения. 7 Снова вспомнила Дон Кихота, Дульсинею, Любовь, а как быть с нею Лет через пятьдесят? Взгляд во взгляд, На ходу заряд, Искры — Дитё готово – выскочило… Какие тут соловьиные рулады, Когда все дороги ведут к аду… 8 Дети в инкубаторах — Дети Планеты без отца и матери — Карлсоны, карлсоны, карлсоны. Они летают, проказят в детской фазе, Немного разные — Белые, жёлтые, красные, Лупоглазые, узкоглазые, — Они раздирают на части Фрекен-бок… Бог празднует хаоса срок. С эмоций, добродетели, любви и знаний собран оброк сто процентов, без свидетелей… В плаценте «Колобок» Выпекается на солнце, На самом донце… 9 Выхожу на станции «Охотный Ряд», При параде — В спортивном наряде, С рюкзаком в руке, Иду в сторону, к Москве-реке, В парк «Зарядье»… Поэмки дорожные В метро Почему стоим, опять задержка, до «Черёмушек» длинный простой. Все привыкли, спокойно сидят в ожидании случая кармы иной. А черёмуха голову крýжит, слезит глаза. Ужас – из баллончика, ужас. Но без баллончика нельзя. Вот такая ассоциация, других нет. В третьем столетии года двадцатого Билет Постоянный – в один конец. Проблемы растут, решения отсутствуют, давит корсет — Пандемийной спиралью мы все повержены, Завтра кто-то проводит всех. Следующая станция – «Ленинский проспект» — Респект, К площади Гагарина, Космос исправит. На Марсе, Луне вчера побывали, Оставили следы и микробы оставили. Атас! Летите, планеты, от нас подальше. Ничего хорошего с нами не будет. Кроме космического сбоя, Кроме грубой фальши И поцелуя Иуды — Заблудье. Вот такой пессимизм без надежды, Без улыбки раскосых сощуренных глаз, Не измерит его ватерпас [23]. 23.04.2021 Под знаком SOS Жан близорук, с прищуром глаз, Он носом водит по строкáм, Он далеко не Карабас, Он нежная печаль векам. Он капли слёз ронял всерьёз Над образом Джульетты милой. В тени сусальных старых грёз Ромео взгляд возник орлиный… И я в метро, я – Карабас, И здесь вокруг всё куклы На ниточках незримых. Глаз ищет их в пространстве смутном. Здесь Арлекины все в печали, Здесь изначально, без сюжета, Свободно стук колёс встречали Абстракции с холста мольберта… Да, Год культуры. Да, всё прекрасно, И фуга шума безопасна. В вагонах длинных всё пассажиры, На лицах мины, глаза – инжиры. Кто спит угрюмо, а тот – в мобильном, Тот с видом умным играет с Джинном, А кто стоит, согнувши спину, Расставив ноги, сидит детина. А рядом тётя читает руны, А на обложке вода и дюны. А кто-то просто немило смотрит, А кто-то милостыню просит. Он «кто-то» – дядя с одной ногой, Он там, в Афгане, служил с лихвой, Вот отслужился, в коляске едет, А был служивым и не был беден… Под стук колёс в жизни короткой, Под знаком SOS в цветных обёртках, На остановках кто-то выходит, На остановках кто-то заходит. Ступни упадка… Привыкли вроде В сквозном порядке, как при погоде, Когда всё пасмурно и солнца ждать Пока напрасно, но надо жать На все педали. Вот я и жму В своих сандалиях, всё по уму — В музей Булгакова, к святым поэтам, И дождик капает в разгаре лета… вернутьсяТайная политическая полиция в монархической Румынии в 1921–1944 гг. Здесь имеется в виду московская полиция. |
