Вечером в полной мере оценил какого это, когда детей укладываешь не в одиночку. Не надо переживать, что один из бандитов убежит в неизвестном направлении, пока ты пытаешься помочь почистить зубы другому. Не разрываешься, стараясь угодить и тому, и другому одновременно. Не думаешь — не забыл ли чего — сказку почитать или в туалет сводить. И мне это понравилось. Очень и очень.

Но еще больше мне понравился наш с Оксаной вечер. После дня, наполненного детскими криками и топотом их маленьких ножек, тишина гостиной, нарушаемая лишь легким потрескиванием камина, была настоящим раем.

Нечаева молчаливо потягивала вино из бокала, загадочно смотрела на пляшущее пламя, а я любовался очаровательным личиком. Тем, как при каждом, даже самом легком, повороте головы любимой, от бликов огня ее волосы окрашивались в легкий рыжеватый цвет.

Именно сейчас она особенно была похожа на волшебницу. Или фею. Не хватало только полупрозрачных крылышек за спиной и палочки в руках. Услышав тихий смех, Оксана повернулась в мою сторону и чуть удивленно посмотрела.

— Что такое?

Покачал головой, нарушать тишину не хотелось. Протянул руку, нежно погладил по щеке, наслаждаясь произведенным эффектом — девушка прикрыла глаза, потянулась вслед за лаской, потерлась о мою руку. Легко поцеловала в середину ладони, кинув осторожный взгляд из-под ресниц.

Поцелуй, почти невесомый, незаметный, но прошелся по мне электрическим разрядом. Волосы на затылке зашевелились. Мягко притянул девушку к себе, подался ей навстречу, с трудом подавил громкий стон, рвавшийся из груди, стоило нашим губам соприкоснуться.

До Оксаны и не представлял, что можно получать такое удовольствие от простых поцелуев. Что оно может разливаться по всему телу, аж до самых кончиков пальцев на ногах.

Углубил поцелуй, запуская обе руки в длинные волосы девушки, осторожно, стараясь слишком сильно не дернуть, не сделать больно, перебирал пряди. Юркие ручки малышки как-то незаметно оказались под моей рубашкой, нежные пальчики, порхая, пробежались по прессу. А меня всего скрутило от этого прикосновения, еле заметного, но такого… неописуемого… Воздух застрял где-то в легких, чтобы хоть как-то отдышаться оторвался от сладких губ, сконцентрировал внимание на шейке. Осыпал ее поцелуями, и теперь настало время Оксаны задыхаться и ловить ртом воздух.

Потянул волшебницу на себя, укладывая сверху, прижимая к себе всем телом, каждой роскошной выпуклостью.

— Макс… — сорвалось с любимых губ.

Кайф! Сказала с придыханием, прикрыв глаза.

— С ума сводишь, — признался, стягивая кофточку.

— Взаимно, — тихо рассмеялась девушка, расстегивая мой ремень.

Больше слов не было, по крайней мере связных. Только прерывистый шепот, стоны и лишь наслаждение друг другом. Идеальное окончание идеального дня.

Максим

Не знаю, что именно произошло в тот памятный день, что такого сказала подруга Оксане, или девушка самостоятельно приняла правильное решение, но она словно разрешила себя любить. И себе разрешила любить меня и моих детей.

Окончательно и бесповоротно влилась в нашу семью. Вместе с котом. И сделала это так легко, словно всегда была ее частью, просто на время потерялась в пути. А теперь нашла нас. И свой дом.

Я перевез волшебницу в следующие же выходные. К нашей с детьми общей радости.

Иногда страшно становилось, что она может передумать, собрать вещи и уйти. Но я старался изо всех сил, чтобы у любимой даже мысли подобной не возникло — на руках носил, цветы каждый день дарил, в любви признавался. Любым своим действием, жестом, взглядом, словом убеждал ее, что она оказалась на своем месте. Что счастлива может быть только рядом со мной. А я — рядом с ней.

Дети мне в этом усиленно помогали. Кирилл больше не куксился, не смотрел волком. В один из дней даже признался, что больше не боится. Что уверен в Оксане и в том, что она останется с нами. Навсегда. Я был этому только рад. Меньше всего мне хотелось, чтобы наличие девушки доставляло детям дискомфорт.

С Олесей вообще проблем не было. Дочка ни минуты не сомневаясь приняла волшебницу в семью. Ее не удивило ни то, с какой скоростью произошли изменения в нашей жизни, ни то, что в доме появилась еще одна женщина. Наоборот, малышка прыгала от счастья.

Засыпая каждый вечер рядом с Оксаной, прижимая ее маленькую хрупкую фигурку к себе, поражался — как я мог столько времени жить без нее и даже радоваться жизни? Точно знал, что если, не дай бог, у нас ничего не получится, то вернуться к прошлому не смогу. Не смогу жить полной жизнью без нее. Волшебница стала моей частью, без которой нельзя. И о существовании которой я до поры, до времени не имел ни малейшего понятия.

Может, для мужчины эти мысли слишком сопливы, но мне было все равно. Оксана — моя, а я — ее. Никто другой мне не нужен. Я усиленно гнал от себя мысль о том, что однажды проснусь, а ее рядом не будет. Что больше никогда не смогу зарыться носом в ее волосы, вдыхая сладкий запах, присущий только ей одной. Для меня это был запах счастья. Моего личного. И самого дорогого.

— Ты стал слишком довольным жизнью, аж бесишь, — проворчал Моров, кинув в меня скомканную бумажку.

Увернулся от снаряда, еще шире улыбнулся, показав другу средний палец.

— Завидуешь, завидуй молча.

— Было бы чему завидовать, — закатил глаза Илья, возвращаясь к договору с одним из потенциальных поставщиков оборудования, который он изучал уже второй день.

Не переставая улыбаться, посмотрел в окно. На улице ярко светило солнышко. Весна уже полностью вступила в свои права. Не осталось практически ни одного дерева или кустика, на котором не было бы листьев. Начало мая в этом году радовало.

Помню, как в прошлом году в это время еще снег лежал. Содрогнулся, вспомнив промозглую погоду, словно наяву ощутил пытающийся пробраться под кожу ветер и дождь, не прекращавшийся несколько дней подряд.

От мыслей о погоде, перекинулся к мыслям о том, чем занимаются дети и Оксана. Судя по времени, они должны сейчас быть на прогулке. Вот бы приехать к ним, украсть из сада и с работы, отвезти на какие-нибудь аттракционы в парк, погулять.

Всю неделю я приходил домой практически в ночи. На нас опять напали с аудиторской проверкой. Приходилось задерживаться, приводя в порядок документы. Не то чтобы у нас с ними были какие-то трудности, но в этот раз проверка особенно бушевала. Они словно специально искали малейшие несостыковки. В каком-то договоре докопались до знаков препинания. Идиотизм!

Моров утверждал, что их кто-то науськивает. Что им дали четкие указания — не дать нам пройти проверку. Закрыть нас. Может, и так. С каждым новым выявленным (а точнее, выдуманным) нарушением, я убеждался, что это так и есть. Особенно, если учитывать, что проверка была у нас всего полгода назад.

Из-за них я все меньше времени проводил с семьей. Правда, все больше радовался, что теперь есть кому меня поддержать, помочь с детьми. Оксана не жаловалась. И слова не сказала, что я так поздно прихожу, когда все уже спят, а ухожу лишь наскоро позавтракав и обменявшись с ними парой слов, в основном — «доброе утро», «как дела?», «пока».

Безумно благодарный волшебнице, я все же переживал. Вдруг, дети решат, что теперь, когда я нашел им маму, буду их избегать. Точнее, уже это делаю. Вряд ли, конечно, такие мысли могли посетить белокурую головку дочери, но вот Кирюша до этого додуматься мог вполне.

Невеселые мысли прервал стук в дверь. Дождавшись недовольного крика Морова, в кабинет вошла наш секретарь.

— Максим Дмитриевич, к вам пришли.

— Кто еще? — нахмурился, не представляя, кто бы это мог быть. Никаких встреч я на сегодня не планировал.

— Какая-то женщина, — пожала плечами Настя, — представляться отказывается.

— Она в приемной? — спросил, обменявшись удивленными взглядами с Ильей.

— Да. Впустить?

Девушка была явно недовольна, что неожиданная посетительница не хочет говорить, кто она и что хочет. Настя была отличным помощником. Во многом именно благодаря ей с бумагами нашей фирмы все было в порядке.