Подавив тяжелый вздох глупой дурочки, влюбленной в несбыточную мечту, закрыла дверь в группу и направилась к нужному мне кабинету. Под ложечкой сосало от дурного предчувствия. Некстати вспомнила слухи о предстоящей реорганизации — что-то насчет слияния двух садиков. Но насколько я знала, даже после реорганизации групп в саду не должно было стать меньше. Да и до конца года оставалось всего ничего, пара месяцев. Вряд ли сейчас будут проводить какие-то пертурбации. Я надеюсь…

Постучалась в логово зверя, не услышав отклика, неуверенно заглянула внутрь. Маргарита Аркадьевна разговаривала по телефону, судя по нахмуренному выражению лица, то, что ей говорили на том конце, женщине не нравилось. Заметив меня — кивнула головой на стул. Значит, разговор не настолько конфиденциальный.

— Хорошо. Я вас услышала. До свидания, — отрывисто бросила заведующая и положила мобильник на стол. Прикрыла глаза, видимо, досчитала до десяти и внимательно на меня посмотрела.

— Не буду ходить вокруг, да около, — заявила женщина, сцепив руки в замок и положив на него подбородок.

Предчувствие усилилось. Взгляд Маргариты Аркадьевны не обещал мне ничего хорошего.

— Вы, верно, слышали о предстоящем слиянии нашего сада с соседним, — сказала она, дождалась, пока я кивну, и продолжила, — к сожалению, после реорганизации с частью сотрудников и нам, и тому саду придется попрощаться.

Я знала, что услышу, еще до того, как та снова открыла рот.

— И вы одна из них. Мне жаль.

Врет, ни черта ей не жаль. В глазах ни капли сожаления. Да и не стоило его ждать от этой железной леди. Помнится, она как-то уволила уборщицу лишь из-за того, что та плохо убрала ее кабинет.

Я пыталась собраться с мыслями, хотела, что-то ей возразить, но только придумала, что именно, как она подняла руку, останавливая меня.

— Поверьте, вы — отличная воспитательница, о вас только хорошие отзывы, но до меня дошли также слухи о ваших отношениях с отцом одних из наших воспитанников, — недовольно поджала губы, словно говорила о каком-то совершенном мной преступлении. — И, учитывая данные обстоятельства, я вынуждена с вами попрощаться. Не хотелось бы, чтобы про наш сад ходили подобные слухи по городу. Мы слишком дорожим своей репутацией.

Какой, к дьяволу, репутацией? Говорит так, словно является заведующей элитного детского сада, в который ходят дети знаменитостей, а не обычного — среднестатистического, каких в городе пруд пруди.

Понимая, что спорить с ней бесполезно, лишь спросила:

— С какой даты писать заявление?

— Последние даты мая, когда учебный год официально закончится, — фальшиво улыбнулась Маргарита Аркадьевна. — Оставшиеся два месяца вы доработаете в обычном режиме. Уверена, вы сможете найти место, достойное ваших талантов, — растянула губы в еще более мерзкой ухмылке.

— Да, я тоже, — хмыкнула, вставая. — До свиданья, Маргарита Аркадьевна. Хорошего вечера.

— И вам, — кивнула мне, вздохнув с облегчением.

Стремительно вышла из кабинета мегеры, стараясь не расплакаться. В голове билась единственная мысль — у меня осталось всего два месяца с малышами Строгановыми. А потом я их больше никогда не увижу. От этого было больнее всего. Хоть я и любила свою работу, но Маргоша права — я смогу найти себе другое место. Но уже без них.

Максим

С улыбкой отложил результаты проверок. Наконец, они закончились, и все с успехом. Илья, такой же довольный, подписывал очередной заключенный нами контракт. Определенно, наши усилия не прошли даром. Даже, если Ушманский (или кто там за ним стоит) хотел уничтожить наш бизнес — у него это не получилось. Жаль только, что Илье так ничего и не удалось выяснить по этому поводу.

Правда, теперь я должен родителям и Володе, которым пришлось присматривать за детьми в те дни, когда я не мог вырваться с работы, пытаясь потушить все пожары.

Когда мы только остались одни, пообещал себе и им, что буду больше времени проводить с малыми и не задерживаться по вечерам, но постоянно нарушал это обещание. Благо, они все понимали и не обижались. И радует, что даже, если не я укладывал их спать, они больше не говорили про свой страхи о том, что я их брошу. Надеюсь, они действительно так не думали.

Правда, если верить тому, о чем они постоянно болтали, когда я все-таки проводил с ними время, точнее, о ком, их маленькие головки были забиты своей воспитательницей. Не проходило и дня, чтобы они не пели Оксане Андреевне дифирамбы, даже мои родители уже все про нее знали.

Мама смеялась и говорила, что они просто обязаны как-нибудь познакомиться с этой чудо-женщиной. Пока им не везло, в те редкие дни, когда они забирали детей из сада, Оксаны в группе не было, или она была слишком занята и не могла уделить им время. Лишь бросала торопливое «Здравствуйте» и куда-то убегала. По крайней мере, так происходило, если верить отцу. Мать почему-то ничего не говорила по этому поводу.

Я же так и не смог выкинуть волшебницу из головы. Каждый день вспоминал наш поцелуй, легкую дрожь, охватившую девушку, тихий стон, сорвавшийся с губ, когда я отстранился. Дошло до того, что мне начали сниться сны эротического содержания с участием русоволосой бестии.

Не выдержав, я поделился как-то своей бедой с Моровым. Тот, ожидаемо, поржал надо мной, а когда из него вышло все дерьмо, предложил выбить клин клином, а именно, переспать с какой-нибудь цыпочкой. Готов был поделиться парочкой телефонов дам, которые по его мнению могли бы меня заинтересовать. Но я отказался. Помимо того, что я постоянно думал об Оксане, у меня не было ни малейшего желания заменять ее кем-то другим. Либо она, либо никто.

Учитывая, что девушке я не звонил и не предпринимал никаких попыток с ней сблизиться, мне грозило всю оставшуюся жизнь провести на сухом пайке. Ну, или пока не отпустит.

Моров лишь качал головой и утверждал, что я сошел с ума. Вполне возможно так и было. Вел я себя точно неадекватно. Может, все-таки пора перестать над собой издеваться и послушать свое сердце и своих детей? Попробовать построить отношения с прекрасной волшебницей, околдовавшей меня в один прекрасный день.

— Я домой, — решительно встал, кинув взгляд на часы. Если потороплюсь — смогу сам забрать детей из сада, они будут только рады.

— Ок, — кивнул Илья. — Я тут все закончу и тоже потопаю. Думаю, мы заслужили право немного расслабиться, — игриво поиграл бровями, намекая на то, как именно он собирался расслабляться.

Я закатил глаза и покачал головой.

— У тебя лишь одно на уме.

— Я здоровый мужчина в полном расцвете сил, — выкатил гордо грудь Моров. — Меня же не терзают мысли об одной и той же бабе, в отличие от некоторых, могу себе позволить, — подмигнул, осклабившись.

Нахмурился, но реагировать не стал. Вступи я с Ильей в перепалку, ничем это все равно не закончится. Каждый останется при своем мнении.

— Все-таки настоятельно рекомендую заканчивать страдать херней и пригласить девушку на свидание, — посерьезнев сказал мне уже в спину друг. — Что ты теряешь, Макс? Тебя же никто не заставляет ее сразу в дом приводить со словами: «Дети, теперь Оксана Андреевна ваша мама. Прошу любить и жаловать!» — взмахнув руками, как ветряная мельница, Моров встал и подошел ко мне, заглядывая в глаза со всей серьезностью, на какую был способен. — Потусуетесь, посмотришь, что да как. Если все сложится — приведешь, наконец, домой. К тому же, банда уже ее любит. Повторюсь, даже я устал про нее слушать. Не представляю, какого Володе, Коле и твоим родакам.

— Может, ты и прав, — тихо сказал, отводя взгляд.

— Без «может», — отрезал Моров, скрещивая руки на груди. — Я прав, Дмитрич. Ты никогда не был ссыклом, брал то, что хотел. Поэтому мы и добились таких высот за столь короткое время.

— Не прибедняйся, без тебя бы этого не получилось, — перебил друга, криво улыбаясь.

— Не в этом суть, — отмахнулся тот. — Почему ты сейчас тормозишь?

Потому что знал, что если решусь на отношения с Оксаной, то отдам ей свое сердце. Сразу же. Как бы сопливо это ни звучало. И если ей оно будет без надобности… Это разрушит меня. До основания. И уже никто потом не сможет собрать, как Шалтая-Болтая из детской сказки. Ни вся королевская конница, ни вся королевская рать…