– Хорошо, я выкуплю её, – твердо возразила я, сжав кулаки для храбрости.

Я не собиралась отступать! Эту Гудрун нельзя и близко подпускать к детям!

– Не нужно, побереги своё серебро. Я отправлю её тебе. Долг ещё за мной, придумай что-то другое, – ответил конунг и бесшумно растворился в темноте.

– Долг? – в удивлении приподняв бровь, спросила Хейда.

– Это они всё придумали, а я как раз только мешалась, – нехотя ответила я.

Почему-то мне казалось, что это что-то личное, только между мной и Хальгордом.

– Ну и где твоего ребёнка разместим? – усмехнулась женщина, поднимаясь с лавки.

Прежде чем заявить Хальгорду о своём желании по дороге из бани, я получила согласие вёльды, ведь теперь в её доме буду жить не только я, но и ещё один человек, хоть и маленький.

– Она такая крохотная, считаю, мы уместимся и на одной кровати, – задумчиво ответила женщине, – только её надо бы помыть и переодеть.

– Одёжи для неё у меня нет, сама сошьёшь, могу пока дать рубаху.

– Спасибо, вот, – положила на стол небольшую, всего с ноготок серебряную монетку.

Я не знала, достаточно ли этого за проживание меня и девочки в доме вёльв ы.

– Убери, придумала тоже, – заворчала женщина.

– У меня есть немного.

Я настаивала на своём – не люблю быть должной. А монетки мне выдал конунг как полноправной участнице похода.

Воины тихонько посмеивались, но одобряли действия Хальгорда, и только Бруно мне объяснил, что я своей готовкой пищи освободила мужчин от этой обязанности, чем существенно облегчила им жизнь. Так что да, я была полноправной участницей их экспедиции.

– Вот и оставь себе, думаю, ещё пригодятся, – произнесла прорицательница. – Бери, эта, кажется, не такая длинная, рукава только подрежем.

Алину привели спустя минут тридцать. Гудрун и, видимо, её подружка, заходить в домик вёльвы не решились, но, и стоя у порога, всем своим видом показывали, как они мне «рады». На их лицах было всё: и презрение ко мне, и превосходство, и даже немного зависти, и в то же время страх перед вёльвой… Мда, слишком открытые.

– Забирай никчёмную. Конунг из жалости тебе раба подарил, – рассмеялась подружка ростом не меньше Гудрун, такая же светлая, румяная и крепкая, и тут же взглянуля на соседку, чтобы убедиться, понравилось ли той, что она сказала.

– Текла? Ты научилась говорить? – с усмешкой произнесла вёльва. – А я думала, тебя ещё в младенчестве языка лишили… Хотя, это слова Гудрун. Зайдёте к старой вёльве или на пороге стоять будете?

– Нет, работы много, – недовольно буркнула Гудрун, пятясь от домика. – Берите её, нам с вами стоять некогда.

– Спасибо, – кивнула, подхватывая девочку, притянула к себе и с удивлением стала смотреть, как две красотки быстро удаляются от домика.

– Трясутся, как овечий хвост, – ухмыльнулась прорицательница, – а ты заходи, не бойся, кто с добрыми намерениями, того дом оберегает.

– Идём, – потянула малышку за руку, уводя от двери, и, достигнув нашего закутка, присела перед ребёнком так, чтобы она видела моё лицо, и произнесла: – Привет, меня зовут Эвелин, можно Эви. Ты будешь жить здесь, со мной и бабушкой Хейдой.

– Кхм! – прорицательница подавилась смешком, услышав такое о себе – видно, бабушкой её ещё никто не называл.

– Присаживайся, здесь каша и лепёшка.

Девочка продолжала молчать и настороженно на меня поглядывать, казалось, я её больше пугаю, чем старая вёльва. Но голод поборол, и, схватив со стола лепёшку, Алина, откусив огромный ломоть от неё, пыталась теперь это прожевать.

– Ты не спеши, запей отваром, – проговорила Хейда, подала кружку с тёплым чаем и, посмотрев на меня и хмыкнув, добавила: – Добрая ты слишком, нельзя быть такой.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, тем более, я теперь не одна, – улыбаясь, прошептала я, – теперь у меня есть Алинка и ты, бабушка Хейда.

В баню в этот день мы так и не сходили – ребёнок, наевшись, уснул тут же за столом. Кое-как обтерев ладошки и смыв с мордашки грязь влажной тряпочкой, я унесла малышку на кровать. И до самого рассвета, под лучиной, перешивала своё платье для девочки. Её одежду проще сжечь в огне – настолько ветхой она была.

– Не спалось? – с улыбкой произнесла вёльва, поднимаясь с кровати. – Вижу, и отвар уже приготовила.

– Доброе утро! Не спалось, – тоже улыбнулась в ответ. – Подскажи, а баню затопить можно?

– Конечно, скажу мальчишкам, они мигом приготовят, – кивнула старушка, отпивая глоток ароматного отвара, который научил меня делать Бруно. – Хм… вкусный.

– Спасибо, пока плыла на драккаре, меня немного обучал местным рецептам Бруно – как правильно заваривать травы и какие больше всего друг другу подходят, – ответила удивлённой старушке.

Закончив последний стежок, я накинула платье на край кровати и направилась к очагу.

– Хороший Бруно ярл, жену только неумеху выбрал себе, – усмехнулась Хейда, – но шибко любит её, вот и научился всему.

– А жена?

– Тоже любит и старается, но никак у неё с готовкой не выходит.

– Бывает, – пожала плечами, приступив к готовке.

Я тоже далеко не повар или кулинар, но минимум умею приготовить, было бы только из чего.

Пока умаявшийся ребёнок спал, а прорицательница бросала кости и фыркала над только ей ведомым раскладом, я быстро соорудила для нас нехитрый завтрак: вчерашняя лепёшка, разрезанная на половинки, внутрь мелко порезанный сыр и мясо, всё это разогреть на сковороде, а также отвар с добавлением сухой земляники и мёда.

– Привет, Алина, там можно умыть ручки и личико, – ребёнок был ещё сонный и с недоумением осматривался, – а потом завтракаем и сходим помоемся в бане.

– Привет, – тихо повторила за мной девчушка, вставая с кровати.

– Я к конунгу, вы без меня лучше дом не покидайте, – с трудом поднялась на ноги прорицательница. – Я быстро вернусь, как раз и банька нагреется.

Завтракали вдвоём с Алиной, девчушкас любопытством поглядывала на меня и осматривала домик вёльвы.

– Ты здесь ни разу не была?

– Нет.

– А жила где?

– В общем доме, – ответила девочка, после того как сделала глоток из кружки.

– Ясно, – кивнула, думая, чем бы занять ребёнка. – Ты умеешь плести вот такие браслеты?

– Нет, – взяв меня за руку, малышка принялась рассматривать фенечку, которую я сплела для себя.

– Хочешь, научу?

– Да, – едва заметно кивнул ребёнок.

– Замечательно, – улыбнулась, вытаскивая распущенные и аккуратно сложенные нити из мешка с моими вещами, – смотри, начинаем делать вот так…

Около часа я учила Алину плести фенечку, девочка на удивление не была зажата и совершенно не боялась чужой, по сути, тётки, была очень старательным и умненьким ребёнком.

– Идёмте, всё готово, – в дом вошла Хейда и, не переступая порог, позвала в баню.

Добрались до неё без приключений, на удивление людей на улице было немного, а те, что были, практически не обращали на нас внимания.

Вчера я, наверное, была жутко уставшей и взволнованной, так что особо и не рассматривала это сооружение и теперь с удивлением заметила, что баня была очень даже отличная, парная, подобно финской сауне с замощённым камнями полом и стоком для отвода воды. Здесь также имелась каменная печь, которую топили торфом.

Сейчас лежащие в печи камни были раскалены докрасна, и я, недолго думая, вылила на них немного нагретой воды. Помещение тут же наполнилось паром, Алина, забравшись на деревянный полок у одной из стен, закрыла мордаху руками, так что только глазёнки торчали, а запах запаренных трав приятно щекотал нос. Помыв ребёнка и с трудом распутав на затылке её длинные тёмные волосы, я тоже ополоснулась и, надев чистую одежду, мы практически бегом вернулись в дом к прорицательнице.