Увесистый мешок Никодим отнёс к лошади и привязал к седлу, рассматривать его содержимое, пока не завершено богоугодное дело – предание земле усопших, он счёл делом греховным.

Поимку медведя-людоеда обсуждали вечерами у потрескивающего костерка, можно сказать, в медвежьих объятьях осенних сумерек, когда багряный свет уходящего дня над зубчатой каймой леса напоминал звериный оскал.

Никодиму и впрямь было отчего тревожиться – мало того что следы зверя всё чаще обнаруживались на его участке, так недавно он напал на близлежащую деревню. Да так нагло, что поведение косолапого наводило на мысль об осознанном, мстительном вызове людям: выждал до рассвета, а затем, почуяв оживление за стеной, проник в жилище через окно и утащил вдового старика; почему-то он не стал его сразу убивать – растерзал за околицей.

Во время посиделок на брёвнах у костра Серёжа солидно, подражая взрослому, осведомлялся:

– Ну что скажешь, Онганча, посчёт людоеда? – Знал, что у того всегда есть свежие новости о «подвигах» безумного медведя.

Тунгус с тяжёлым вздохом принимался подробно докладывать об очередной неудаче:

– У Большого камня потерял след. Там медведь порвал лосёнка. Судя по следам, крупный, однако, зверь. Ещё был след крупного сохатого. Шибко опасно нападать на больших лосей во время гона. А этот медведь пошёл… Дурной, однако… – Онганча оправдывал свои промахи отсутствием опыта: на его личном счету было всего два медведя, да и то добытых зимой, в берлоге.

В конце концов по его настоятельной просьбе шаман договорился с лесными духами о помощи в деле розыска опасного зверя, и день большой охоты был назначен. Радовало то, что в ней примут участие тунгусы-медвежатники, которые, в отличие от Онганчи, не чурались огнестрельного оружия.

Утром следующего дня предрассветную тишину расколол далёкий ружейный выстрел, многократно приумноженный правой просекой, как тоннелем. Через некоторое время у лесной сторожки появились тунгусы с повизгивающими от возбуждения собаками. Онганча со своими соплеменниками всё же выследил зверя, но взять им его не удалось.

В очередной раз раненый людоед ушёл вниз по ручью, оставляя кровавые следы.

– Большой зверь, однако, – сообщил Никодиму один из тунгусов. – Я стрелял прямо в сердце. Видел, как пуля попала в него. Он лишь проревел и умчался. Мы прошли несколько вёрст по следу, потом потеряли. Надо взять Чингиза, однако. Только он сможет по крови идти. Наши собаки верховые[19].

Желание участвовать в поимке грозного зверя высказали все, включая Серёжу и политических. Андрей Евгеньевич предложил свои услуги в качестве походного врача, а Алексей Дмитриевич – телохранителя, надзирающего за безопасностью мальчика. Только благодаря его заверениям Никодим решился взять ребёнка с собой, поначалу это казалось ему верхом легкомыслия.

Сборы окончательно завершились с прибытием Ивана Дементьева, после чего охотники, взяв своих собак на поводки, повели Чингиза к кровавому следу; тот не подвёл – почуяв запах звериной крови, залился злобным лаем. В ответ вдалеке, на распадке, послышался злобный рык. Пустили собак и сами поспешили за ними. Впереди шествовали Онганча и ещё два тунгуса – один с берданкой, второй с карабином. За ними, в десяти шагах, Никодим с Серёжей и политические, прикрывали отряд два тунгуса и Дементьев. Двигались, ориентируясь строго на лай собак, который не прекратился даже тогда, когда медведь замолк.

Онганча поднял правую руку, призывая остановиться: похоже, хитрый и опасный зверь устроил засаду, раз перестал рычать, – затаился в ожидании собак и людей. Следовательно, надо соблюдать предельную осторожность.

Некстати внезапно испортилась погода: подул сильный ветер, разгоняя утренний туман, стал накрапывать дождик. Собаки вскоре вернулись, виновато поскуливая: опять упустили зверя. Но Чингиза среди них не было. Тогда Онганча распорядился, чтобы все оставались на месте, в то время как он с двумя охотниками пойдёт дальше.

– Будьте осторожны, однако. Зверь может и сюда нагрянуть.

А зверь в это время, преодолев непролазный ельник, залёг в чапыге[20]и зализывал рану, далеко не смертельную – боль его потихоньку отпускала. Медведь слышал лай собак, но не обращал на него внимания: дождь смывал следы, а ветер дул с вражеской стороны. Он чуял дразнящий запах псины, но инстинкт ему говорил: двигаться нельзя, надо затаиться. Тем не менее в нужный момент он подобрался для атаки, когда на него выскочила одна собака: тихо, без лая, лишь рыкнула, почуяв вблизи зверя.

Но она переоценила свои силы – в стремительном прыжке медведь подмял под себя Чингиза. От невыносимой боли пёс громко заскулил, попытался куснуть мохнатую шкуру, так и сяк поворачивая голову, но медведь лишил его и этой, последней, возможности шевелиться – все старания были тщетны. Оставалась надежда только на людей, и тогда Чингиз начал лаять, но этот лай более походил на визгливый скулёж. Потому что с каждым звуком, издаваемым собакой, медведь всё больше и больше придавливал её своей огромной тушей.

Вдруг шею мохнатого чудовища пронзила острая боль, которая заставила его содрогнуться и выпустить Чингиза. Выстрелил Онганча, первым пробравшийся через ельник; с расстояния около пятидесяти метров он прицелился из лука и выпустил тяжёлую зверовую стрелу; она попала медведю в шею и, пробив насквозь, так и застряла в нём. Этого было довольно, чтобы зверь отпустил Чингиза, но недостаточно, чтобы обездвижить его. Не дожидаясь второго бесшумного выстрела, медведь совершил очередной мощный прыжок и скачками ушёл вниз по распадку. Вслед раздались запоздалые выстрелы подоспевших тунгусов.

Онганча присел к поскуливающему Чингизу, наскоро осмотрел и понял, что повреждён хребет: задние лапы не двигались и не реагировали на прикосновения. Судя по кровавой слюне и пене, были задеты и внутренности. «Ай, как нехорошо, однако», – подумал тунгус. Он аккуратно завернул пса в охотничий кафтан-мерэлэн и понёс в лагерь.

Между тем дождь усиливался, смывая следы крови и поднимая примятую траву. Искать в таких условиях медведя не представлялось возможным. Поэтому, посовещавшись, охотники решили вернуться во владения Никодима, чтобы, переждав непогоду, заняться поисками людоеда заново. В избу тунгусы заходить не стали, поскольку имели в своём распоряжении лёгкое переносное жилище – берестяную урасу.

В другое время Серёжа волчком бы вокруг них вертелся, задавая любопытные вопросы, и даже взялся бы помогать устанавливать жерди, но он был целиком сосредоточен на Чингизе. То, что верный друг оставит его, было делом скорого времени. Серёжа попросил Никодима отнести собаку на край поляны, к обрыву, где он частенько сидел с Чингизом, наблюдая за полётом птиц.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.