— У меня есть работа, и я приступаю завтра. Я знаю, что вы переживаете, но это моё решение, и мне надо, чтобы вы его поддержали, даже если вы его не поддерживаете.

Затем она вернулась на кухню, не дав им возможности поспорить с ней. Её жизненный выбор не подлежал обсуждению или одобрению. Они оба очень ей помогли, и она по гроб была им благодарна, но это не давало им права распоряжаться её жизнью так, как они хотели.

* * *

Позже в этот же день телефон Джессики начал звонить, и когда она увидела имя звонившего, она застыла. Это был Майлз.

Её сердцебиение ускорилось, и она замешкалась прежде, чем взять его в руки. Телефон продолжал звонить, а она не могла заставить себя ответить на звонок. Она положила телефон на кровать, и начала ходить туда-сюда по комнате, пока он продолжал звонить.

Когда он, наконец, перестал звонить, она уставилась на него, не зная, начнёт ли он звонить снова. Вдруг на телефон пришло сообщение.

Она не была уверена в том, что она была готова к тому, что он скажет, но она больше не могла это откладывать. Она пыталась снова встать на ноги, и ей надо было знать, что обо всём этом думает Майлз. И неважно было ли это что-то хорошее или плохое, она должна была узнать.

Она медленно подошла к телефону, словно он был бомбой, которая была готова взорваться в любую секунду, и открыла сообщение.

"Нам надо поговорить".

Она уставилась на сообщение, пытаясь расшифровать смысл, заключенный в этих трёх словах, но не могла этого сделать.

Если бы она не была в процессе превращения в сильную личность и не принимала бы сложных решений, которые должны были помочь ей встать на ноги, она бы проигнорировала его.

Если же она верила в то, что она достаточно сильная личность для принятия своих собственных решений, ей надо было оставаться сильной, чтобы также исправить и свои ошибки. Всего несколько часов назад она произнесла речь для Карсена и Чарли о том, что она сама могла распоряжаться своей жизнью. И это был её шанс попрактиковаться в том, что она проповедовала.

"Да, надо".

Она отправила сообщение прежде, чем она успела бы передумать. Держа в руках телефон, она ожидала ответа. Какой бы спокойной она не пыталась оставаться, её сердце усиленно билось, когда она смотрела на экран.

"Могу я зайти поговорить?"

Она снова задала себе вопрос, готова ли она, но всё же ответила.

"Да".

Время было самое подходящее, так как Чарли уехал к своим родителям, что он делал довольно регулярно, а Карсен ушел несколько часов назад. Они были всё ещё расстроены её действиями, но, в конце концов, они бы смирились.

На ней были спортивные штаны и топик, и она задумалась над тем, не стоит ли ей переодеться.

Она нервничала из-за того, что могло произойти далее, и начала ходить по комнате, ожидая прибытия Майлза. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услышала, как к дому подъехала машина. Этот звук заставил её сердце стучать ещё громче, и предприняла попытку сделать глубокий вдох, после чего выдохнула.

Все её внутренности завязались в узел, а ведь он ещё даже не вошёл в дом. Именно теперь она поняла, что она, вероятно, не была ещё готова к тому, что должно было произойти, но отступать было слишком поздно.

Раздался стук в дверь.

Она могла притвориться, что её нет дома, но она не стала трусить. Ей удалось собрать всё своё мужество и открыть дверь. Его вид поразил её в самое сердце, и она задержала дыхание. Он нашёл глазами её глаза, и она не смогла больше сделать ни вдоха.

Он выглядел уставшим. Ей захотелось протянуть руку и дотронуться до его щеки, но она не стала этого делать. На нём были джинсы и белая рубашка.

— Могу я войти? — спросил он, и она, спохватившись, сделала шаг назад, после чего впустила его внутрь и предприняла попытку сделать вдох.

Все те чувства, что она питала к нему, вернулись к ней с той же силой, и, казалось, что они никогда не покидали её. Она всё ещё его любила, может быть, даже больше, чем раньше.

Она закрыла дверь, а он повернулся к ней лицом, засунув руки в передние карманы джинсов. Она хорошо его знала, но в данный момент она не могла считать его. Он не выдал себя ни единым жестом.

Было сложно смотреть на его широкие плечи и вспоминать, как она крепко держалась за них, когда испытывала умопомрачительный оргазм. Её взгляд переместился на губы, которые покрывали поцелуями её тело, после чего она взглянула ему в глаза. Они были тёмные, и в них было сложно что-либо прочитать.

— Ты хотел поговорить, — только и смогла произнести она.

Он кивнул.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила она, не в силах скрыть свою нервозность.

Она сжала руки, чтобы они перестали беспокойно двигаться.

Он покачал головой.

— Ну, хорошо.

Он пожала плечами.

— Я хотел прийти повидать тебя раньше, но Карсен решил, что это не очень хорошая идея.

Она нахмурилась. Почему Карсен это сделал? После их недавнего разговора, ей это не понравилось. Кто он был такой, чтобы решать, с чем она может или не может справиться?

— Он не хотел, чтобы я тебя расстраивал.

Она почувствовала, что ей стало трудно глотать. Расстраивал её — что он имел в виду? В её голове пронеслись все возможные варианты, и не один из них не был хорошим.

— А теперь? — спросила она, желая узнать, почему сейчас всё поменялось. — Разве что-то изменилось?

Он запустил руку себе в волосы, и она закусила губу. Она попыталась контролировать своё выражение лица, хотя его знакомый облик заставлял её чувствовать любовь и боль.

— Он сказал, что тебе лучше.

Ничего из того, что он сейчас говорил, не могло её обнадежить. Она кивнула, стараясь ничего не говорить, так как это могло выдать её нервозность.

Он оглядел её изучающим взглядом.

— Как ты?

Она пожала плечами.

— Я принимаю успокоительные и хожу к психотерапевту, чтобы справиться со своими проблемами.

Он опустил взгляд.

— Звучит жестко.

Почему он не мог смотреть на неё.

— Что ты хотел мне сказать, Майлз? — поторопила она его, так как не могла больше ждать. Ей в любом случае нужно было это узнать.

— Почему ты никому не рассказала про Дилана? — тихо спросил он, грусть проступила в чертах его лица.

Она какое-то время смотрела на него, а потом сказала:

— Всё что он рассказывал мне перед смертью, он рассказывал по секрету, и я не чувствовала себя в праве рассказывать кому бы то ни было.

Он потёр лицо руками, и этот жест тронул её сердце и заставил испытать ту боль, которую она ему причинила. Она не хотела делать ему больно ещё больше.

— Он что-то говорил про самоубийство? — его голос прозвучал хрипло.

Она покачала головой.

— Никогда.

— Почему ты не рассказала ничего после случившегося? — он удерживал её взгляд в поисках ответов.

— Сначала я была в таком шоке, что с трудом могла принять то, что случилось, а потом я почувствовала словно… почему-то… это была моя… вина… Если бы я ответила на звонок, может быть… возможно….

Он сглотнул, а она тем временем пыталась побороть знакомую ей боль и начать говорить об этом.

— Я с трудом справлялась… могла ли я ожидать, что кто-то поймёт… или простит меня… если я ненавидела себя за то, что сделала.

Что-то сверкнуло в его глазах.

— Каждый раз, когда я слышала, как вы задавались вопросом о том, почему вы ничего не заметили… и почему никто не понял, что происходит… Я чувствовала, что это была моя вина.

У неё из глаз потекли слёзы, и она сердито начала их вытирать.

— Это разрывало меня на части. Я теряла Карсена с каждым днём, и больше рядом со мной никого не было. Если бы я рассказала правду, простил бы ты меня?

Он опустил взгляд, и она восприняла это как ответ на свой вопрос.

Именно этого она и ожидала, но это всё равно выбило её из колеи. У неё заболело в груди, и она испустила эмоциональный вздох, чтобы облегчить эту боль.