Эта шелуха складывалась для меня в бесконечные километры.

— Миша! Принеси, пожалуйста, воды! — распорядилась Оля.

Мишка охотно подхватил вёдра и исчез в проёме кухонной двери.

Водопровода в старой казарме не было, и воду приходилось носить вёдрами с колонки в квартале от здания. А теперь представьте — сколько нужно воды, чтобы накормить и напоить бригаду из пятнадцати молодых здоровых лбов, и вымыть за ними посуду? Поэтому в начале нашего дежурства Мишка был назначен Олей на должность водоноса, и отлично с этим справлялся.

Севка вызвался помогать Оле готовить, а я взял на себя чистку картошки и прочих овощей.

Эта монотонная работа оставляла много времени для размышлений.

— Сева! Промой гречку! На завтрак будет гречневая каша и чай с маслом.

Севка бухнул в десятилитровую кастрюлю сразу два килограмма гречи, налил холодной воды и стал нехотя болтать в кастрюле ладонью.

— Ну, что ты делаешь?! — возмутилась Оля. — Возьми ложку! И промывай, как следует — чтобы вода была совершенно чистая, а не как позавчера!

Севка обиженно фыркнул и взял ложку.

Я дочистил картофелину и бросил её в другое ведро. Картофелина со звоном отскочила от оцинкованного дна. А через час ведро должно стать полным.

Археология, как и любая другая работа, начинается с правильного питания. Если археолога плохо кормить — он не раскопает ничего интересного.

Я чистил картошку и неторопливо размышлял — как буду жить эту новую, внезапно свалившуюся на меня жизнь.

Подробности пока вырисовывались смутно. Но некоторые вещи я знал твёрдо.

Во-первых, я не профукаю так бездарно кучу времени, копаясь в пустых могильниках на Южном Алтае.

Во-вторых, непременно разберусь с теми нехорошими гражданами, которые убили меня в прошлой жизни. Сейчас эти граждане ещё даже не родились. Вот и отлично! Пока они не осчастливили нашу планету своим присутствием, я выясню — кто они такие, и что им нужно. И заранее приму меры самозащиты.

И в-третьих, я ни за что не женюсь на Ленке!

В прошлой моей жизни мы познакомились почти сразу после окончания института. Через год жили вместе в семейном общежитии для молодых специалистов и мечтали об отдельной квартире и ребёнке. Я каждое лето мотался по экспедициям в разные интересные уголки необъятной Родины, а Ленка проектировала дома, в одном из которых мы мечтали жить.

Квартира у нас появилась только через десять лет. А ещё через год я узнал, что моя жена давным-давно завела роман со своим коллегой-строителем. Квартира при разводе осталась ей, а я ещё на двадцать лет с головой погрузился в мир истлевших костей и глиняных черепков. Пока не грянула перестройка и не выбросила меня за борт на должность смотрителя музея.

У меня не было претензий к бывшей супруге — люди есть люди, им свойственны слабости. Но повторно наступать на те же грабли я не собирался. Всегда обожал новые, неизведанные тропы!

Пожалуй, в этой жизни я сосредоточусь на науке. В моей молодой голове каким-то чудом уцелела куча знаний — глупо этим не воспользоваться! Сделаю карьеру, а там, глядишь, проще будет пережить смутные времена. Да и наступить на хвост сволочам, которые убили меня в прошлой жизни будет куда легче!

— Георгий Петрович! Вы опять масло не довесили!

Это Оля. Серьёзная и основательная девушка, которая в данный момент опять отчитывает нашего завхоза, Георгия Петровича. Он в экспедиции человек посторонний — бухгалтер на пенсии и дальний родственник ректора. Всё время норовит недовесить продукты и хоть на чём-нибудь сэкономить. Не ради злого умысла, а по старой бухгалтерской привычке.

— А перец где? В вермишелевый суп по рецепту положен перец горошком!

Мишаня в очередной раз притащил полные вёдра и вылил их в огромный алюминиевый бак.

— Уфф!

А неплохая команда у нас получается! Неторопливый, но работоспособный Мишка. Несмотря на внешность борца, он очень любит копаться в книгах. Знания даются ему нелегко — звёзд с неба Мишаня не хватает. Но берёт трудолюбием и основательным подходом.

Вспыльчивый легкомысленный Севка. Он из тех, кто сначала сделает, а только потом подумает. Кипучая энергия так и распирает его компактное тело и остроносую голову, украшенную вечным хохолком. Севка нравится мне тем, что никогда не унывает и не опускает руки. После очередного фиаско он расстраивается на пару секунд, и тут же начинает выдумывать — что бы ещё учудить.

Ну, а Оля...

Оля — это рассудительность и серьёзность, помноженные на обаяние и женскую интуицию. Учится она хорошо, участвует в комсомольских делах и мечтает поехать на Камчатку. На Камчатке серьёзные археологические исследования ещё не проводились, и Оля думает, что сможет открыть там что-то интересное.

Почему я не помню — удалось ей осуществить свою мечту, или нет? Кажется, в прошлой жизни она сразу после выпуска куда-то уехала. Севка, разумеется, увязался за ней. Так мы и потеряли друг друга из вида.

— Сева! Куда ты смотришь? У тебя же каша горит!

Севка с Олей бросились спасать горящую кашу. Конечно, Севка опять не долил воды и замечтался.

— Тебя на минуту нельзя одного оставить! — возмутилась Оля.

— Конечно, нельзя! — тут же подхватил Севка. — Олечка, не оставляй меня, пожалуйста!

— Отстань, дурак! Ты кашу посолил?

— Не помню. Кажется, нет.

— Кажется?

Оля зачерпнула ложкой немножко гречи, попробовала и выплюнула.

— Тьфу! Куда ты столько соли бухнул, балбес! Давай скорее промывать!

Я дочистил последнюю картофелину и бросил её в полное ведро. Залил водой, чтобы картошка не потемнела. На очереди несколько крепких луковиц и два килограмма морковки. Ну, с этим-то я быстро управлюсь!

По заведённой традиции, работы на раскопах начинались сразу после раннего завтрака и продолжались до обеда. А после обеда начиналось самое приятное время.

Обычно, перемыв гору посуды, мы отправлялись на море. До ужина ещё далеко, можно пару часов блаженно побездельничать, валяясь на мягком белом песке и глядя в морскую даль. Летнее солнце дробилось в волнах, слепило нас и заставляло щуриться. Пронзительно кричали чайки, с лёгким шумом накатывался на пляж невысокий балтийский прибой, одуряюще пахло сосновой хвоей и буйно растущим вокруг шиповником.

В этот раз Оля осталась в казарме — готовить стенгазету для экспедиционного стенда.

— Эх, нам бы находку какую-нибудь! — сокрушалась она. — Хоть что-то интересное.

Это была общая печаль. Экспедиция заложила два раскопа вдоль северной стены старой кирхи, но интересных находок было мало. В основном, остатки посуды, курительные трубки немецких и ганзейских времён.

Севка, разумеется, увязался с Олей.

— Я буду наклеивать фотографии и писать заголовки! — пообещал он. — Знаешь, как я пишу заголовки?

— Знаю, — ответила Оля.

Мы с Мишаней отправились на пляж. Мишаня прихватил с собой толстую книгу с увлекательным названием «Исторический материализм», и поглядывал на неё с вожделением, поглаживая пальцами плотный корешок. Я всегда искренне восхищался такой тягой приятеля к знаниям.

— Мишаня, неужели тебе и вправду интересно читать эту муть? — лениво спросил я.

— Конечно! — ничуть не сомневаясь, ответил Мишаня. — Это же основы! Все общественные и исторические процессы протекают в рамках теории исторического материализма!

— Увянь! — непочтительно фыркнул я.

И тут мнеголову пришла светлая мысль.

Я напряг память и нарисовал на песке круглый знак, который был на руке убивавшего меня бандита. Ту самую татуировку. Даже припомнил некоторые латинские буквы, правда, не все.

— Погляди, — сказал я Мишане. — Ты видел когда-нибудь такое?

Мишаня внимательно уставился на рисунок. Даже голову чуть наклонил набок.

— Кажется, видел, — неуверенно ответил он. — Да нет, точно видел. Только не помню, где.

— Будь другом, поищи, а? — попросил я.

— Ладно, — согласился Мишаня. — Поищу.

После этого он раскрыл свою книжку и нетерпеливо зашелестел страницами.