Ахлф блеснул в улыбке крепкими зубами.
Выхватил меч. Лезвие его заискрилось под лучами полуденного солнца.
– Мои воины! – зарычал Ахлф, и все воины, что покрыли собой песчаный берег, откликнулись ором на его призыв.
– Отомстим римлянам! Разрушим их город, сделаем рабами! Отомстим за то, что они делали с нами! Заберем все, что принадлежит нам!
Его слова подхватили громким, воинственным криком. Забили мечами в щиты, завыли, словно дикие волки, ринулись вперед – все ближе и ближе к стенам города.
Сверху посыпались стрелы.
Ударялись они в воздвигнутые над головами щиты. Бились – и отлетали в сторону. Редкая стрела достигала своей цели, редкая стрела, даже попав в плоть, останавливала врага.
Он, этот враг, продолжал идти, все ближе и ближе к своей цели…
Откуда-то появился таран. Подхваченный крепкими воинами, начал он долбить в ворота.
Снова, снова – с каждым разом все сильнее и сильнее…
И ворота подчинились силе врагов.
Они не выдержали такого сокрушающего напора, и войско, словно бурная, черная река, хлынуло в город…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Роза услышала его клич еще находясь за стенами храма.
Вой – пронзительный, беспощадный – раздался с восточной стороны.
Он был такой силы, что кости девушки затряслись.
Роза испуганно ахнула.
Замерла. Даже сердце её, казалось, пропустило несколько ударов, а после – забарабанило в груди, разнося по телу беспокойную кровь.
Меж тем, крик становился все громче.
Роза зажмурилась, обняла себя за влажные плечи. Как бы хотела сейчас она раствориться в этой мраморной стене! Исчезнуть – бесследно, и, может даже, навсегда.
– Они здесь! – закричала та самая женщина, что совсем недавно уверяла, что стены города неприступны.
Алый шелк взметнулся возле золотых завязок её сандалий. Она бросилась, было, к двери, затем отпрянула и застыла посреди храма.
Там, за стенами храма, раздавались мужские крики и звенели скрещенные мечи.
Совсем скоро воздух начал наполняться стонами…
– Они здесь! – повторила женщина в алом шелке.
Она обвела всех горящим взглядом. Рванула к стайке женщин и, повысив голос, произнесла:
– Они надругаются над нами! Они лишат нас чести, разорвут наши платья, очернят, разорвут наши лона! А потом – погонят, как скот, в свои страны. Рабынями. Мы будем рабынями.
Брюнетка оборвала речь. Потянула рукой. В её ладони засверкал кинжал. Она прижала его к горлу.
Роза, наблюдавшая за этой картиной из-за образовавшейся щели между стоящими впереди женщинами, подскочила на ноги.
Она хотела, было, остановить женщину от страшного греха, но замешкалась.
– Уж лучше – смерть, чем быть рабыней, – вдавливая в горло острие кинжала, выдохнула брюнетка.
Никто не поспешил ей на помощь.
Нож удивительно легко вошел в её плоть. Алая кровь полилась бурным потоком, побежала по шелку платья.
Алый на алом…
Глаза брюнетки расширились от страха, а затем начали закатываться.
В предсмертных конвульсиях забилась нечастная. Рухнула навзничь, поверженная смертью.
А затем случилось ужасающее. Еще несколько женщин, охваченных отчаянием, достали свои ножи и совсем скоро присоединились к брюнетке в алом шелке.
В тот момент когда их тела опрокинулись, и мраморный пол окропила их кровь, дверь в храм разлетелась на щепки.
Внутрь ринулись враги.
Сотни мужчин, подобно диким зверям, хватали женщин, перекидывали из рук в руки, словно мешки с соломой.
Розу заметили не сразу. Она, побледневшая, в светлом платье, почти вся слилась со стеной.
И все же, невозможно было пройти мимо столь цветущей девушки, как Роза.
Серебристолунные волосы спадали по спине девушки. Огромные, редчайшей красоты фиалковые глаза, аккуратный нос, чувственный рот красовались на округлом, с идеально гладкой кожей, лице…
Хрупкая, но тем не менее, наливающаяся женственностью, фигура, которую было сложно скрыть даже под просторным платьем.
Нет, пройти мимо этой девы было невозможно.
Один из воинов грубо схватил её и, что-то прорычав, передал другому воину…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Знойный полдень накрыл город. Никто не мог спрятаться от беспощадных солнечных лучей. В воздухе стояла духота, перемешанная с запахом крови и страха.
Ноги еле держали Розу, все вокруг кружилось, но девушка продолжала бороться со слабостью.
Некоторые женщины не выдержали. Две или три из них потеряли сознание.
Их бесцеремонно оттащили в сторону. Словно испорченный товар.
Почему же – словно?
Они все и стали этим товаром. Военным трофеем, которым будут распоряжаться как угодно.
Их, женщин, выстроили на главной площади, той самой, где еще недавно был рынок. Теперь все палатки были сломаны. Кругом валялся товар – яблоки, апельсины, орехи, разбитые яйца и растоптанные чужими ногами лепешки.
Роза чувствовала, как пот тонкой струйкой стекает меж её лопаток. С каким бы удовольствием она зашла бы сейчас в морскую воду и смыла бы с себя эту грязь, отпечатки чужих рук и взглядов.
Но если с тела это возможно смыть, то что делать с душой, впитавшей в себя весь этот ужас?
Роза обреченно вздохнула. Она понимала – это лишь начало всех испытаний.
Странно, но сейчас девушка не испытывала страха.
Внутри все замерло, застыло, покрылось коркой льда. И чувств, кроме обреченности, уже никаких не было.
Громкая, гортанная речь тотчас привлекла внимание Розы. Сердцем почувствовала – сейчас что-то случится.
Не ошиблась.
Впереди показался высокий, широкоплечий мужчина. Его лицо, предплечья были измазаны черной краской и испачканы кровью.
Он выглядел устрашающее.
Пожалуй, даже значительно устрашающее по сравнению с другими воинами.
Роза замерла, ожидая что же произойдет дальше.
Воин бросил в сторону женщин взгляд. Лицо его скривилось в холодной ухмылке.
Так скалится голодный лев, собирающийся полакомиться.
Ахлф подошел к выстроившимся в неровный ряд женщинам.
– Сколько их? – бросил грубо. Взор его смотрел сквозь пленниц.
Словно он и не видел их сейчас, а был где-то в другом месте.
– 155, мой господин, – отозвался рослый воин.
– Неплохо для римской провинции, не так ли? – голубые глаза Ахлфа удовлетворенно блеснули и окинули взглядом первую пленницу.
Она покорно стояла, пока Ахлф осматривал её. Трогал грязными руками лицо, открывал рот, щупал грудь и измерял ладонями ширину бедер.
Ни ропота, ни крика, ни даже укоряющего взгляда.
Ничего не получил в ответ враг.
Женщины были слишком измученны и напуганы, чтобы показать свое отношение к происходящему.
Когда очередь дошла до пленницы, стоящей по правую руку от Розы, последняя краем глаза наблюдала за происходящим.
Глядела она, как мужчина осматривает женщину, как его лапа трогает её лицо, пачкая, оскверняя…
В эти мгновения что-то переменилось внутри Розы.
Ледяная корка надломилась, и помимо обреченности в груди её появились иные чувства.
Странные, доселе малознакомые девушке, эти чувства, сжигая внутренности, разносились внутри Розы.
И когда пришла её очередь, в сердце её уже полыхал пожар.
Ахлф встал напротив Розы.
Словно гора, возвышался он над ней.
Пленница же намеренно смотрела мимо врага.
Лишь бы не встречаться с ним взглядом.
Тогда Ахлф шагнул еще ближе.
В нос девушки ударил солоноватый запах пота и крови.
Розу замутило, она неосознанно попыталась отпрянуть назад, и в следующий миг загорелая рука схватила её за затылок.
Мужские пальцы больно скомкали нежные волосы. Другая рука сжала лицо девушки, прощупывая округлые щеки, обжигая чувствительную кожу.
Жесткие пальцы спустились вниз – на пухлые губы Розы. Сжали их, словно сочную виноградину, только с них пошел не сок, а тонкая струйка крови.
Ладонь Ахлфа небрежно стерла эту кровь с подбородка Розы и приподняла его, вынуждая девушку посмотреть прямо на воина.
