Что-то зашелестело позади Ивана Феликсовича, – он сидел спиной к двери, – в гостиную вплыла нимфа, что встретила его сегодня у входа. Она остановилась возле Ольги, обоняние Ивана Феликсовича уловило весенние ноты молодого женского тела. Что-то прошептав матери на ухо, Соня, бросив краткий взгляд на Ивана Феликсовича, почти бесшумно удалилась.

– Гриша, вы комнату сдаете теперь каким-то девушкам? – Иван Феликсович с недоумением обратился к другу. – Вам денег не хватает? Могу дать в долг, если так. Или, может, хлеба сходить купить? – он выскочил из-за стола, демонстративно роясь в карманах.

Ольга захохотала, непроизвольно поглаживая выпуклость живота, Светлана, пока ее муж недовольно застыл с приоткрытым ртом, деланно улыбнулась и перевела взгляд на покрасневшего Григория.

– Хватит издеваться, – фыркнул лысый. – Ты, как всегда, никого не слушаешь, а Оля говорила в прошлые выходные, что из Петрозаводска приедет ее дочь от первого брака.

Иван Феликсович с великим трудом воспринимал родственные связи и отключался в беседах при упоминании дедушек, деверей, племянниц и прочих шуринов, совершенно не чувствуя разницы между внучатым племянником и названием какого-нибудь блюда на китайском языке.

– А я-то думаю, кого она мне напоминает? Да ведь это вылитая Оля! – закричал Иван Феликсович, размахивая руками. Его враньё вызвало у Ольги очередной приступ смеха, и Григорий ее поддержал.

Сергей, обиженный столь бесцеремонным вторжением в повествование, запыхтел, чем напомнил о себе.

– Это по срочному делу, – заметив напряжение рассказчика, пояснила Ольга. – Сережа, извини. Мы внимательно тебя слушаем.

«Вот же хлыщ! Себя только и любит!» – усмехнулся про себя Иван Феликсович, глядя на застывшую на стуле долговязую фигуру Сергея в оливкового цвета толстом свитере с высоким горлом и светло-голубых джинсах. Друзья называли его «беременным глистом» за характерный живот и высокий рост в метр девяносто два сантиметра. В худое всегда небритое лицо были ввинчены карие глаза навыкате.

Тот продолжал хмуриться, но поймав ободряющие улыбки обеих женщин, сделал над собой усилие и продолжил:

– Было шестое декабря, и в этот день исполнилось пять лет компании, которой принадлежал и торговый центр. Отмечали с размахом, и не где-нибудь, а в самом большом казино города, на Владимирском. Вино текло рекой, столы трещали под редкими закусками, женщины порхали в волшебных вечерних нарядах, мужчины щеголяли друг перед другом дорогими костюмами.

Конечно, не обошлось и без игры. Причем, для нас работали только столы для карточных игр и несколько рулеток. Все автоматы были отключены: администрация казино боялась пьяного варварства, а было нас почти сто человек. Играли на свои, но больше на пробу, смеха ради и хорошего настроения. Я тоже сделал несколько ставок в рулетку, проиграл и успокоился. Какое-то время бродил по залу, выпивал и болтал со знакомыми и не очень. Словно крюки цеплялись за меня чьи-то руки с выражением необъяснимой дружбы и также неожиданно пропадали в характерном для казино сигаретном смраде, которым пропитано всё: стены, сукно столов, ковры. Вечерние друзья на подобных мероприятиях утром сгорают дотла как вампиры.

Шатанье мое кончилось подле одной из компаний человек в семь-восемь. Есть уже не хотелось, поэтому, в основном, пили и, разгоряченные, наперебой несли какую-то ересь. Игорный зал представлял собой гудящий на все лады раздраженный пчелиный улей во время угрозы или непогоды. Но, как это бывает, даже под самым жестоким ливнем всегда образуется островок в виде тихого и сухого места. Вот и я почувствовал среди всеобщего веселья какое-то странное беспокойство, словно где-то случилось отклонение от заданного курса, и один из самолетов отчаянно летит наперекор приказу, бросив своих товарищей по эскадрилье. Источник моего приступа тревожности обнаружился за одним из игорных столов для игры в блэкджек. Как вы уже догадались, там играл Золотухин.

Я покинул своих временных друзей (никто и не заметил), подкрался поближе к заинтересовавшему меня овальному зеленому блюдцу и остолбенел: это был не Андрей, а совершенно другой человек. Бледное лицо его напоминало кусок свежей плоти лосося, которого обваляли в муке. Он сидел за столом, согнувшись в дугу как натянутый лук, уткнувшись в карты, а его глаза… О, нет, это были не глаза! Представьте себе два прожектора, из которых идет не свет, а два испепеляющих лазерных луча. Зрелище пугало: вместо живого человека – застывшее железобетонное изваяние, в руках – несколько карт, в которых сосредоточился весь его мир.

Он уже проиграл по-крупному несколько раз подряд. После очередной сдачи крупье объявил Андрею, что и в этот раз ему не повезло. Тот даже не шелохнулся сначала, как будто размышляя. Через пару минут он снял с руки часы и положил на стол, предлагая в качестве ставки. Крупье только помотал головой. Толпа вокруг только росла как мелкая рыбешка, привлеченная комком разваренной пшенной каши, брошенной к месту ловли.

Я бросился искать владельца нашей фирмы, Игоря Иосифовича, оторвал его от важных гостей-инвесторов, привел к злополучному столу. Тот в секунду осознал произошедшее, даже не потребовалось ничего объяснять. Он подсел к начальнику охраны, по-свойски похлопал по каменному плечу и попросил продолжить веселиться вместе с остальными. Проигрыш – а проиграл Андрей прилично – Игорь Иосифович деликатно предложил возместить в честь юбилея компании. На мой взгляд, вполне разумное и уместное предложение. В ответ Андрей, по-прежнему уткнувшись белой маской лица в зеленый бархат, попросил у Игоря Иосифовича денег на последнюю ставку. В случае проигрыша Андрей готов был пожертвовать любой частью тела.

Конечно, мы ему не поверили, да и атмосфера праздника не располагала к реалистичному восприятию происходящего. Игорь Иосифович нетерпеливо взмахнул в ответ рукой, вынул из кармана приличную сумму. Ему хотелось поскорее уладить ситуацию, а я краем глаза заметил, как невдалеке выросли две огромные фигуры охранников: Андрей стал лишней фигурой на мероприятии. Деньги ровной стопкой легли на стол рядом с Золотухиным, крупье привычным жестом обменял их на фишки. Тут к Игорю Иосифовичу подошел совладелец компании, что-то шепнул на ухо, и они удалились. Я же вместе с остальными любопытствующими остался наблюдать за финалом, который не заставил себя долго ждать. Все произошло с ошеломительной быстротой. Однажды, на моих глазах мотоциклист на бешеной скорости врезался в машину, надеясь проскочить на уже загоревшийся красный сигнал светофора. Доли секунды отделили бытие от бездны. Пластиковый звук прыгающего по трамвайным рельсам шлема, в котором словно кусок сосиски в тесте моталась оторванная от чудовищного столкновения голова, я до сих пор не могу забыть.

Крупье объявил счет. Андрей резко бросил свои карты, они белыми брызгами разлетелись по столу. Я успел только раз моргнуть, но за это мгновенье произошло следующее.

В правой руке Золотухина блеснуло непонятно откуда взявшееся лезвие. Как потом выяснилось, он всегда носил с собой охотничий нож. Его левая кисть, ладонью вверх, опустилась на край столешницы. Взмах, и красный фонтан извергся на ближайшую колоду карт и фишки.

– Какой ужас! – по-детски всплеснула руками Ольга. – Зачем ты такие гадости рассказываешь? – она запнулась, что-то осмысливая. – И еще. Жалко его. Очень.

Иван Феликсович с трудом подавил едкий смешок, скрыв его за торопливыми глотками пива, лишь саркастичная улыбка мелькнула на миг и, взмахнув хвостом, рыбкой нырнула обратно в невидимое никому нутро.

– Хочешь ты или нет, но это – жизненная история, – возразил Сергей тем же ровным тоскливым голосом, и, пользуясь паузой, допил свой бокал с красной жидкостью, закусывая желтым кусочком сыра.

– Оля, пусть он закончит рассказ, – поддержал Сергея Григорий, мягко касаясь руки жены. Ольга нахмурилась, надула губы, став от этого еще милее, но все-таки вернула мужу понимающий взгляд.

Светлана во все это время не произнесла ни слова, словно ушла в себя, не замечая ничего вокруг. Иван Феликсович подумал, что она или не слушала, или знает историю, и ей неинтересно.