Дьяк, сука!

Я обернулся на предателя, ожидая, что тот вновь ударит в спину.

Дьяк, вальяжной походкой вышел из темноты коридора. В руках он вертел, рассматривая, пистоли забранные у мертвого Клима. Тварь!

Гнев пульсирующей волной стал разливаться по телу.

— Всегда хотел себе такую игрушку, — Дьяк прищурил один глаз и заглянул в дуло пистоля, с интересом изучая, — Никогда не понимал, как это работает.

Пелена гнева застила мне глаза. Всполохи пламени побежали по телу. Я бросился на Дьяка. Порву, мразь! Порву голыми руками!

Ба-бах!

Я отлетел назад и проехал пару метров спиной по каменной плитке. Приподнялся на локтях. На груди дымилась рваными краями дыра в духовной броне. Дьяк с довольной ухмылкой опустил пистоль.

Бл*ть! Больно же.

Я попытался встать, но тело не слушалось. Ладно полежу пока здесь. Никто же никуда не торопиться? Хех.

— Ты уверен, что это он? — хмырь в плаще соизволил наконец повернуться и теперь с любопытством смотрел на меня снизу вверх.

Его прищуренные глаза, на украшенном козлиной бородкой лице, с интересом наблюдали, как на мне постепенно восстанавливается духовная броня.

— Да, Василий Петрович, уверен, — Дьяк ткнул в меня дымящимся дулом пистоля, — Сами же видите, выстрел в упор его не берет.

— Дьяк, сука, — процедил я сквозь зубы сверля дружинника взглядом.

— Ничего личного, барон, — ухмыльнулся он, — Ты же знаешь, как сильно я хочу стать опричником.

— Нет, ты не Дьяк, Алексей, — я сплюнул кровь в его сторону, — Ты натуральный пОпович.

— Да думай, что хочешь, — развел руками предатель, — Только Князь меня за твою голову в гридни определить обещался. Личная охрана Великого Князя — это тебе не в захолустье нашем под Трещиной дежурить.

— Жалко мне тебя, Алексей, — я медленно поднялся на ноги, — Не успеешь новой должностью насладиться.

Дьяк дернулся назад, направил на меня пистоль, но хмырь в плаще поднял руку в останавливающем жесте.

— Лучше бы добить его, княже, — продолжал целиться в меня дружинник.

— Успеется, — спокойно ответил тот.

— Ты еще, нахрен, кто такой? — повернулся я к хмырю.

— Кто Я такой? Ха-ха-ха! — густой басовитый смех огласил залу, — Кто я такой?

Не понял, чего смешного? Сейчас вот схвачу за козлиную бородку и об пол мордой приложу, тогда посмеемся.

— Перед тобой, жалкий смерд, — правитель Навиграда, Василий Петрович Каменев! — хмырь перестал смеяться, голос его наполнился металлом, — На колени, перед Великим Князем!

Он поднял левую руку и сжал пальцы в кулак.

Меня неожиданно скрутило. Легкие будто сжало тисками. Я рухнул на колени.

Все, на что меня сейчас хватило — только поднять вверх глаза, к сжатой в кулак руке Князя. На одном из его пальцев блеснул перстень украшенный изумрудом.

Точно! Ярослав же говорил, что у каждого из князей есть свой родовой перстень. И я кажется догадываюсь, какая сила у этого.

Но, эти знания никак мне не помогли. Я по прежнему не мог пошевелиться, лишь сипел, стараясь хоть немного дышать сжатыми в магические тиски легкими.

Казалось, что от давления мои глаза вот-вот выскочат из орбит, но Князь вдруг разжал кулак.

Я без сил повалился на пол, стал жадно хватать ртом воздух.

— Что-то не похож он на великого воина, как ты мне описывал, — перед моими глазами возник сапог подошедшего ближе Князя, — он точно Ратник?

— Не сомневайся, княже, — ответил Дьяк, — Ратник, как есть.

Теперь, голос Дьяка почему-то казался мне особенно мерзким и противным. Заметь я это сразу — никогда не взял бы его в свой отряд.

Я резко перевернулся на спину и со всей дури пнул ногой. Сапог с чавкающим звуком вошел во что-то мягкое.

— У-и-у-у! — взвыл фальцетом бывший дружинник и повалился рядом со мной.

Держась за ушибленный пах, он катался по полу и скрипел зубами от боли. Мое лицо расползлось в довольной улыбке. Хоть немного душу отвел. Хотя…

Я поднялся и с размаху приложился сапогом по морде скулящего Дьяка. Тот хрустнул сломанной челюстью и затих.

Каменев не вмешивался. Молча наблюдал, склонив голову чуть набок, за моей расправой над предателем.

Я вопросительно изогнул бровь. Князь выставил вперед ладони, вроде он не возражает — это наши с Дьяком разборки.

— Повторяю вопрос, — я накинул броню и постепенно стал накачивать в нее Силу из Средоточия, — Кто. Ты. Нахрен. Такой. А?

— Да как ты…

Князь хотел было вспылить, но я опередил его, подняв вверх указательный палец:

— Только давай без вот этого вот! Какого хрена здесь происходит, вообще? Зачем меня сюда привели? А Ядвигу зачем? — я в упор не моргая смотрел Каменеву в глаза, — Хрен с ней с гадалкой, как здесь Добромир оказался?!

— Огнев, ты? — услышав свое имя, воевода выглянул из-за строя опричников, блуждая мутным взглядом по зале.

— Я, Добрыня, я — помахал я рукой, фокусируя его взгляд на себе, — Как же тебя такого здорового скрутили?

— Опоили… ир… ик… ироды! — грустно проревел Добрыня.

— У-у-у, все ясно — мощное амбре долетело до моего носа, — Чего же ты, воевода, себя, как девицу малолетнюю, опоить дал? Пил зачем?

— Да я… да если бы не… — Добрыня начал что-то рьяно доказывать, но потом вдруг сник.

Опустил голову и по могучей груди потекли слезы, расплываясь мокрым пятном по сукну рубахи.

Плачущий Добромир? Нет, ну это уже за гранью моего понимания.

Я подошел к пленникам. Опричники ощетинились на меня своими ружьями, но, повинуясь жесту Князя, препятствовать не стали.

Я присел на корточки перед воеводой, положил руку ему на плечо:

— Что случилось, Добрыня?

Он поднял на меня мокрые от слез глаза:

— Княжича… убили…

— Не понял? Ты мне нашу легенду пересказываешь?

— По настоящему убили, — воевода вновь уронил голову на грудь, плечи его затряслись, — Не уберег я мальца… Не уберег… Как в глаза его отцу взгляну теперь.

Я на секунду подвис. Ярослава убили? Нихрена себе новости!

Я повернул голову и осмотрел ряд стоящих на коленях пленников. Кроме воеводы и предсказательницы, здесь было еще около десятка пленников. Кто знает, возможно среди них есть и князь Миролюбов.

Хотя вряд-ли, он должен был бы выделяться более дорогим одеянием, подобающим княжескому титулу.

Здесь же, все пленники больше походили на обычных обывателей. Ну или солдат. Кажется парочку я видел там, во время вылазки к Разлому близ Мирограда.

— Не переживай воин, тебе не придется смотреть ему в глаза, — раздался сзади голос Великого Князя, — Третьего дня его повесили.

— Ар-р-р!!! — яростный вопль воеводы огласил катакомбы, — Убью!!!

Он резко вскочил. Лицо его было искажено от злобы, мышцы вздулись от натуги. С громким треском путы на его руках лопнули. Грозно рыча, Добромир бросился на Князя.

По сравнению с этой огромной горой мышц и ярости, правитель Навиграда смотрелся особенно небольшим и хлипким. Я приготовился услышать хруст его шеи, сломанной могучими лапищами Добрыни.

Бац!

Каменев махнул рукой и огромная туша воеводы, словно куль с соломой, отлетела назад и врезалась в стену, оставив в каменной кладке глубокую вмятину.

Добромир сполз по стене да так и остался там лежать вверх тормашками.

Нихрена себе. Я повернулся к Князю.

Тот с надменным видом дыхнул на отливающий желтым янтарь в перстне на его правой руке. Затем демонстративно потер его о край плаща, ухмыльнулся.

Я в легком замешательстве смотрел…

Нет не на перстень рода Миролюбовых. Хотя теперь понятно, как у этого урода получилось одним ударом вырубить Добромира. А ведь я не смог когда-то "уронить" воеводу даже вложив много Силы в удар. Какой же мощью наделяет этот артефакт своего владельца?

Нет. Я смотрел на четыре других перстня надетых на пальцы правой руки Великого Князя.

Шесть, демоны его раздери, целых шесть перстней. Пять на правой руке и один на левой.

Каждый из них имел свой цвет. Желтый, синий, фиолетовый, красный и белый на правой руке. И один, зеленый, на левой.