«Давай, мой милый друг…» Давай, мой милый друг, Подумай, что нам не хватает, Возможно, вспомнишь вдруг. И словно снег растает, И станет вдруг спокойно на душе, Нахлынут вдруг воспоминанья. Они возникнут вдруг, как в мираже, И привлекут наше внимание. Сам зал Зарядья непростой И тоже требует вниманья. И, в то же время, не отстой, Но время есть для пониманья. «Дни медленно текут в унынии…» Дни медленно текут в унынии, Но мне как будто все равно. Смотрю в окно. Покрыто инеем, Похоже на хрусталь оно. В стекле возможно разглядеть Узор из тонких белых кружев И тюль напоминает сеть. А чуть подальше что-то в луже, Она покрыта коркой льда, Как будто зеркало вспотело. Так и не вспомнил, где, когда Кого-то мне любить хотелось. «Зачем я жду нетерпеливо…» Зачем я жду нетерпеливо Звонков, свиданий, просто слов? Молчание тишиной облило, Оно – как в ночь безмолвье сов. Терпение, оно неотвратимо Преследует меня повсюду, и теперь Оно безвольно, так упрямо и ранимо. Ты смотришь без конца на дверь, А там ни шороха, ни звука. Терпеть не так легко, поверь, Оно – одна сплошная мука. Никто не постучится в дверь. Теперь терпение твое, Прости его на милость, Так долго ждать того, что не мое, Уж слишком долго длилось. Теперь я терпеливо жду, Не ожидая чью-то милость. Пытаясь потерять нужду, Чтоб испытать чужую близость. «Хотелось бы на все забить…» Хотелось бы на все забить, Хоть виноваты во всем сами — И время лечит, говорят врачи, Мы слушаем и хлопаем ушами. Пришла весна, уже поют грачи, А грусть и боль не расстаются с нами. И с этим было бы возможно жить, Прощаясь с прошлым длинными годами. И днем как будто бы забыть, И вспоминать бессонными ночами. «Чтоб сильно город полюбить…» Чтоб сильно город полюбить он должен быть безлюдным по улицам его бродить и в полутьме и рано утром а в переулках ни души на улицах уснувшие машины на площадях в глуши на стенах прячутся картины их между прочим видишь только ты проспавшим это не дано и не умрут они от слепоты им просто будет все равно уснувший город это красота как будто Бога самого творенье вас восхищает улиц пустота и фонарей небесное свеченье вы видите пейзажи на стене моря, все в трещинах и кракелюрах лишь ваше отражение в окне дверей вереницы серо-бурых жить от звонка и до звонка терпенья глупая наука меж нами связь и так тонка вас дрожь берет от его звука не лучше ли закончить перезвоны в них слышится обычная тоска для вас опасны телефоны что отрывают вас от сладкого соска. «Я по утрам люблю смотреть в окно…» Я по утрам люблю смотреть в окно, Там виден пляж пустой и море, Быть может мне желанье загадать одно, Которое не вышито на иудейской Торе. О чем оно – наверное, не выразить словами, Оно созвучно с криками, как говорят, души И связано с тобой, вернее с нами, Ты только прикоснуться разреши Ладонями и нашими губами, Как видишь, я немногого прошу, Желанье, что не выразить словами, Я, если хочешь, Бога попрошу — Не видеть твоих глаз залитыми слезами… И только тихий шепот вдруг, Застывший между нашими губами, Затем желанья, что сбываются – испуг. «Мы все куда-то едем без конца…» Мы все куда-то едем без конца И нам на месте не сидится. Полетам этим нет конца, Как будто мы не люди – птицы. И ты, мой друг, туда же. Вчера ты в Питере пропел, Сегодня петь на Уралмаше. День не прошел – ты снова улетел. Такие вот дела, старик! Удел наш – бесконечное движенье. Пролили пару капель мы за воротник И ощутили мы свободы наслажденье. Так и живем, как на вокзале. Постель нам стелет проводник. Порой мы спим для ожиданий в зале. Как быть? К аплодисментам ты привык. Сегодня, вроде, Старый Новый год. Прошу тебя, Сашок, немного отдохни. И будет продолжать любить тебя народ. Ты выпей-ка со мной на посошок – легко вздохни. |
