– Я своих воинов тебе не дам, – заявил хан с порога.

– Почему нэ дашь! – взъярился Бекович. – Я буду жаловаться государю!

– Нынче в Хиве опасаются, что едет не посол, а войско, чтобы обманом и взять Хиву, – попытался разъяснить свою позицию Аюка. – Посему хан готовит тебе ловушку, из которой ты уже не выберешься. Я же своим батырам отец и каждый из них мне, что сын родной и на смерть напрасную их не пошлю.

– Это злостная ложь! – топал ногами Бекович. – Намерения мои мирные, и, кроме дружбы, я ничего не желаю!

Аюка усмехнулся, отчего его узкие глаза стали совсем щелочками:

– А властитель Хивы говорит: «Если ты идешь с миром, то для чего города строишь на чужой земле?» Знай, князь, что в Хиве задумали недоброе и уже послали в Бухару и к каракалпакам людей, и во все свои города, чтобы были в готовности и лошадей кормили. А войско хивинское будет тебя на дороге дожидаться в самых безводных местах. Так что удачи тебе и прощай.

Вскочил Аюка на коня и умчался со своими батырами в заволжскую степь.

Между тем приготовления к экспедиции шли полным ходом. Летом 1716 года в Гурьев были перевезены два пехотных полка, там они и зазимовали. Теперь следовало подготовить казаков и обоз, чтобы уже с ними весной 1717 года выступить берегом на Гурьев, там объединиться с пехотой и уже вместе двинуться вдоль восточного берега Каспия, с опорой на построенные приморские крепости, прямиком на Хиву.

Поэтому у Бековича дел хватало. Надо признать, что пришлось ему очень нелегко. Несмотря на все распоряжение об участии в походе, собрались далеко не все. Если донские казаки прибыли в полном комплекте, то яицких и гребенских было кот наплакал. Так как идти в степь с лошадьми и простыми телегами было невозможно, пришлось закупать и пригонять верблюдов. После чего в отряде шутили: мол, едем в Хиву, как купцы египетские.

Во всем была нехватка. Особо плохо обстояло дело с обмундированием. В отчаянии Бекович писал генерал-адмиралу Апраксину: «Государь Мой Милостивый Патрон Федор Матвеевич!.. Прислан мундир на полк Коротояцкой вашей губернии от господина в вице-губернатора Колычева, только одни кафтаны, половина деланных, а другая половина сукнами, обинковые белые; на обуви, на чулки, на башмаки и на другое прислано деньгами, а купить в Астрахани обуви неспособно, понеже мало. Прошу вашего милосердия о жаловании полку, дабы было прислано. Уже и срок проходит, а коли без жалованья будут, вам известно, не без труда офицерам и солдатам, где они обретаются в Новой крепости, про них есть купеческие люди и имеют на продажу всякий харч».

Каждому солдату велено было дать по шубе, по двенадцать пудов рыбы, а также по ведру вина и уксуса. Так как это тащить на себе было невозможно, то на двух солдат выделялся верблюд. Казаки и драгуны получили вьючных лошадей.

Для перевозки отряда к берегам Каспийского моря собрали все готовые суда, имевшиеся на тот момент в Астрахани, Казани и вообще в низовых волжских городах. Брали все от грозных скампавей до утлых лодок. Таким образом удалось собрать до полутора сотен судов и суденышек, но этого все равно было мало. Поэтому строили новые. Ну а так как судов все равно не хватало, решено было проводить перевозку войск и припасов в два, а то и три захода.

Подписывая бумаги, и обер-комендант Астрахани, и губернатор Казани хватались за голову. Финансовые издержки были просто фантастическими. Только за 1716–1717 годы потрачено было более ста восьмидесяти тысяч рублей, а всего же почти двести двадцать!

Что касается царя Петра I, то он все еще продолжал свой вояж по Европе. Весной 1717 года Петр посетил Париж, где встретился с семилетним королем Людовиком XV. Встреча была беспрецедентна: русский государь, к изумлению французской знати, решительно взял маленького монарха на руки и несколько раз поцеловал. Юный король при этом смеялся и болтал ножками, как подобает истинному правителю Франции и правнуку «короля-солнца». Прощаясь, Петр I пожелал Людовику XV успешного и славного царствования, добавив, что в будущем государи смогут оказывать друг другу взаимные услуги.

После этого любознательный русский царь осмотрел аптекарский дом, арсенал, королевскую библиотеку, Ботанический сад, Парижскую обсерваторию и, наконец, Академию наук.

Там Петр продемонстрировал «Карту Каспийского моря Бековича», сделанную и оформленную поручиком Кожиным, которая вызвала настоящий фурор среди французских академиков, причем не только темой карты, но и высочайшим уровнем ее исполнения.

– Если до сего дня мы считали вас своими учениками в картографии, то ныне вынуждены признать – ученики превзошли своих учителей! – торжественно провозгласил президент академии (обладатель первого кресла) Жан Д’Эстре. – Русский царь может по праву гордиться деяниями своих верноподданных, которых он смело посылает на подвиги.

В ответ Петр торжественно передал в собственность академии копию уникальной карты Каспия.

– Подарок русского царя имеет скрытый смысл! – сказал Жан Д’Эстре после окончания церемонии астроному де Мопертюи.

– И в чем же этот смысл? – поправил астроном сползшие на нос очки.

– А в том, милый Пьер, что Россия расправляет плечи, осваивая и завоевывая огромные пространства на Востоке. Она стремительно превращается из окраинной Московии в центр мировой политики.

– Неужели все так серьезно? – удивился академик-астроном.

– Более чем, хотя Франция поймет это значительно позже!

На следующий день в парламенте французские академики торжественно преподнесли российскому монарху почетный диплом Парижской академии наук, а также ряд научных приборов.

На этот раз из Франции Петр увозил не только предметы искусства, книги и новые технологии. В ходе этого, второго, европейского турне он предстал перед Западом уже не как юный бомбардир Петр Михайлов, а как самодержец могущественной страны, стоящей на пороге преобразования в величайшую из империй.

Находясь в Париже, Петр I пригласил к себе известного французского географа Гильома Делиля, долго беседовал с ним о положении и пространстве своих владений. Чтобы дать географу полное представление о размерах Российской империи, он велел подать две карты, начертанные от руки. Гильом Делиль, описывая затем встречу с русским царем, указал, что Петр I объяснил ему, что предположение о существовании огромной пучины в Каспийском море ошибочно. Если такая пучина и существует, она может быть только в другом небольшом море протяжением пятнадцать миль (Карабогазский залив). Каспийское море изливается в него в восточной своей части, и о нем до сих пор не было ни малейшего представления.

Теперь достоверно известно, что речь шла о карте Каспийского моря, составленной участниками экспедиции Бековича-Черкасского. В то время других карт Каспия просто не было.

Беседуя с Делилем, царь показал, что он хорошо осведомлен относительно Кара-Бугаза. Такая осведомленность могла быть только после обстоятельной беседы с человеком, имеющим непосредственное отношение к изучению залива. Им был князь Бекович-Черкасский, только что вернувшийся из экспедиции на Каспий. Кстати, карта Бековича, которую царь показывал Делилю, долго считалась навсегда утраченной. К счастью, не так давно ее удалось отыскать среди множества рукописных географических карт библиотеки Академии наук СССР. Это навигационная карта довольно больших размеров – со средний стол. На плотной, пожелтевшей от времени бумаге изображены коричневой тушью Каспийское море и прибрежная полоса. Вдоль всего восточного побережья нанесены глубины и якорные стоянки. На этой же карте даны полные очертания Кара-Бугаза и его глубины. Удивительно и то, что съемка берегов залива была произведена с большой точностью. Очертания берегов на карте почти такие же, как у современного Кара-Богаза. Разница, пожалуй, только в том, что на карте Бековича Кара-Богаз назван не заливом, а Карабогазским морем.

Все это подтверждает тот факт, что Бекович-Черкасский впервые отважился проникнуть в залив. К сожалению, результатами его исследований никто в дальнейшем не воспользовался. Одна из причин этого – трагическая судьба его экспедиции.