– История повторяется, – согласилась Раечка. – Многие и сейчас только ради выгоды в политику лезут… Ну, вы идите, идите быстрей – шефица сердиться будет.

– Другая крайность, – решил закончить свою мысль Петрович. – Если власть бросает только кость голодной толпе. Но проблемы этим не решить. Когда-то обязательно гром грянет. Вот мы здесь пока в качестве громоотвода Вовку ищем…

Отхлебнув глоток остывшего чаю, он со вздохом поднялся из-за стола и вышел в коридор.

Начальница была патологически несчастливым человеком. Каждый раз, когда ей казалось, что всё в жизни начинает налаживаться, обязательно неожиданно, как прыщ на носу, возникала очередная неприятность.

– Осторожней! Не дрова везёшь! – вскрикнула она, когда «хёндик» словил рытвину.

– Так ни черта не видно! – начал было оправдываться Владимир. – Весь асфальт залило.

– Смотри внимательней!

Водитель понял: лучше промолчать.

Приближался обед. Начальница возвращалась из мэрии в паршивом, как почти всегда, настроении. Перед планёркой к ней подошёл Кауфман. Поинтересовался насчёт документов по салону. Она его заверила, что всё будет сделано – дала поручение сотруднику решить этот вопрос.

Начальница боялась перечить экзекутору. Но оказаться крайней, если вдруг поступит жалоба и нагрянет проверка, тоже не хотелось. Задача была несложная – с одним неизвестным. Сколько таких перерешено! Правда, нынче возникла одна закавыка: господин Икс слыл не очень сговорчивым чиновником.

– Ну ничего, – успокаивала она себя, – не такое пережили.

Дождь почти прекратился. Выставленные на прерывистый режим работы дворники периодически счищали брызги с лобового стекла. Оставшуюся часть пути «хёндик» прошёл без наездов на залитые водой ухабы. Владимир виртуозно проскакивал их, словно лоцман, досконально изучивший все подводные рифы и колдобины.

– Можешь, когда захочешь, – похвалила его начальница.

Рытвины, правда, объезжать полегче, чем смоделировать поведение человека. Но приёмы, которыми она пользовалась, пока не давали сбоя. Городок небольшой. Вакансий немного. Поэтому каждый сотрудник старался зацепиться за своё место, чтобы не остаться без работы.

С порога пахнуло аппетитным ароматом. Известная всем кулинарная додельница, приходившая специально к этому времени, разносила по кабинетам блинчики, пирожки и прочие мучные изыски. Кто-то открыл баночку с квашеной капустой, кто-то заварил кофе. В управлении начинался обед. Но начальница не стала дожидаться его окончания и вызвала к себе Петровича.

Из-за приоткрытого окна хорошо были слышны шуршание по мокрому асфальту шин и гул моторов проезжавших мимо здания автомобилей.

– Что у вас с салоном? – как всегда, даже не пригласив присесть, строго спросила она вошедшего в кабинет Петровича.

«Сама же всё знает! Видно, подстригалась недавно. Волосы перекрасила. Теперь они ржаво-бурые, как короста на её кактусе», – подумал Петрович и для подтверждения своей мысли взглянул на подоконник. А начальнице ответил:

– Я провёл обследование. Там всё сделано без учёта нормативов.

– У нас большинство объектов сделано без учёта нормативов. Вы это прекрасно знаете. Кнопки вызова ставят, и никто никого пока не трогает.

– Да. Но она приносила документы на вновь строящийся объект. Поэтому мы не можем закрыть глаза на нарушения.

– Я вам давала поручение встретиться с хозяйкой, поговорить с уважаемым в городе человеком, посоветовать что-нибудь. Вы с ней повстречались?

– Нет.

– Как вы смеете не выполнять мои поручения! – взорвалась вдруг начальница и ударила кулаком по столу так, что за окном с клёна вспорхнула стайка воробьёв, дожидавшаяся послеобеденных крошек.

Постоянные крики на подчинённых – это был её фирменный стиль. К нему сотрудники как-то притерпелись. Но сейчас она не просто кричала – визжала, будто её резали:

– Прочь! Прочь с глаз моих!

Перекошенное от злобы лицо начальницы выражало крайнюю степень негодования. Копившийся несколько дней страх от растерянности и незнания, как правильно поступить в сложившейся ситуации, наконец-то выплеснулся наружу. И наиболее слабым звеном в этой цепочке, естественно, оказался Петрович.

Минут через сорок в кабинет к нему вошёл Владимир.

– Алексей Петрович, шеф приказала отвезти вас в салон «Эльвира».

После подъёма по ступенькам и быстрой ходьбы по длинному коридору водитель говорил прерывисто, жадно захватывая ртом воздух. Его грузное тело распирало, как разогретый самовар, то ли от важности порученного задания, то ли от боязни не справиться с ним в срок. Хорошо изучивший нюансы настроения начальницы Владимир меньше всего хотел очутиться под горячими потоками её брани, поэтому и постарался как можно скорее выполнить распоряжение.

Петрович с трудом представлял, о чём можно договориться с хозяйкой салона, но не ехать было нельзя. Ясно одно: начальница бросала его на раскалённую сковородку, лишь бы самой остаться в шоколаде.

Зная, что она любит ездить на заднем сиденье, Петрович не стал занимать её место. «Чур меня!» – тихо проговорил он и сел рядом с водителем, после чего постарался переключиться и задумался, как построить разговор с Эльвирой. Однако попытки выработать какую-либо линию поведения оказались тщетными. Мысли плавились на стадии формирования. Дорога заняла около десяти минут, и за это время ничего интересного в голову так и не пришло.

Мужчины подъехали к салону, когда Эльвира, спустившись с лестницы, направлялась к изящному ярко-синему кроссоверу. Пока Володя подруливал к дорогой машине, Петрович вспомнил, как во время их размолвки в кабинете солнечные лучи высветили из-под шарфа красавицы такого же цвета кулон с лазуритом.

«Да, системная женщина – всё у неё рассчитано», – вдруг, отвлёкшись от докучавших мыслей, подумал он и неожиданно ощутил, что поймал нужную волну. Всё гениальное решается просто: встреча на улице не требует официоза. Сообразив мгновенно, Петрович поторопился подойти к Эльвире, пока она не уехала.

– Эльвира Станиславовна, здравствуйте! Я по поручению начальника управления. Может, вам нужна какая-нибудь наша помощь при оформлении документов?

Женщина смерила его взглядом и, бросив небрежно в ответ:

– Мне от вас уже ничего не нужно, – быстро спряталась в кабине кроссовера из-за вновь начинавшегося дождя.

С гадливым чувством унижения возвращался Петрович назад. В голове роились скорбные строки: «Волна на волну набегала, волна погоняла волну; и с плачем безгласное тело спешили они унести…» Чувствуя, как его накрывает очередной шквал эмоций, он решил включить мозги и, прежде чем раздать всем сестрам по серьгам, начать с себя: «Что ж мы за люди такие? Видим тупость и нечистоплотность своих начальников, но подчиняемся и выполняем их приказы! Потом же скулим вслед, как собаки побитые. А что скулить-то! Поезд ушёл…»

Рядом за рулём кряхтел и смачно причмокивал языком Владимир, стараясь обратить на себя внимание.

– У шикарной женщины всё должно быть шикарным, – наконец, не выдержав, произнёс он. Затем, ещё раз причмокнув, с восхищением добавил: – Вы видели, какая машина! А цвет, цвет какой!

– Цвет лазурита, – скривив губы, процедил Петрович и, ухмыльнувшись, вяло объяснил. – Есть такой драгоценный камень. Но перед тобой оказалась подделка. Настоящий лазурит проявляет своё величие лишь под лучами солнца и не может подстраиваться под плохую погоду.

Володе были непонятны высшие материи, которые роились в мозгу собеседника, поэтому спорить он не стал: переключил щётки стеклоочистителей на постоянный режим, и дальше они поехали молча.

Начальница удовлетворилась сообщением Петровича о результатах поездки.

Раечка тоже была довольна, что всё так хорошо разрешилось. Но, видя, в каком мрачном настроении находится её коллега, она попыталась его подбодрить:

– Да не берите, Алексей Петрович, ничего дурного в голову! Жизнь такая. И мы с вами её никак не переделаем. Знаете, вот если бы муж не пошёл на поклон к экзекутору, тот мог бы закрыть производство на три месяца. И всё – пиши пропало. Дальше только банкротство.