Мучительные видения наваливались и днём. То неожиданно из спальной комнаты дверь откроется… Почему? Там никого нет.

Нина?.. Неужели?

Но дверь тут же закрывается.

То вдруг в окне за занавеской мелькнёт её лицо. Сейчас окликнет!

Тщетно…

Тяжкие чувства, горькие мысли, сквозняки, светотени – всё перемешалось в сплошном кошмаре первых дней после её смерти. Соседки советовали в церковь сходить, свечку поставить за упокой. Не пошёл. Не смог. Не верил. Отвечал: «При чём церковь? Там у попов свой бизнес. Всё по прейскуранту. Они же не просто за души близких наших молятся – деньги за свечки отрабатывают».

Коммунистом был. Атеистом.

Розы и Олеся, дочка, спасли тогда от безумия.

…Дружок с лаем рванулся к штакетнику, куда несколько минут назад скрылся мотылёк.

– Фу ты, чертёнок, аж сердце оборвалось, – с испугу выдохнула красивая, в самом соку, женщина.

Довольный произведённым эффектом – предупредил хозяина о появлении постороннего человека – пёс спокойно вернулся на пригретое место.

– Здрасьте, дядь Лёш! Поздновато в этом году укрываете своё богатство.

– Да какое там богатство, Люся! – ответил Петрович и подошёл к штакетнику. – Помнишь, раньше они были роскошные, настоящие королевы, как ты! А сейчас – на вот тебе букетик – будто сиротки неухоженные.

– Спасибо, – женщина взяла протянутые через забор цветы и поднесла их к лицу. – Аромат, аромат-то какой!.. А бутончики маленькие – просто, может, не сезон. Тепла не хватает.

– Конечно, – подыграл ей Петрович. – Но главное – в другом: почва утомилась. Теперь хоть грей, хоть рыхли, хоть поливай, хоть удобряй – ничего не поможет. Так и будут хиреть. Устала земля от них.

Скорее всего, Люся не поняла сути его последней фразы. Спешила на работу. Она оказалась неплохим предпринимателем – содержала популярный у молодёжи бар в центре города, а с тонкостями агротехники вряд ли была знакома. Да и сам Петрович не сразу дошёл до философского осмысления им сказанного.

Благо, несложная монотонная работа давала пищу к отвлечённым размышлениям:

– Земля устала, потому что розы ради благоухания обеднили, отравили почву. Их корни после переработки минеральных веществ оставляют ядовитые выделения, угнетая всё живое вокруг себя.

И вдруг (эврика!) он остолбенел от неожиданности: «Так вот в чём заключается «страшная сила» красоты?»

…В эти минуты Петрович не мог и предположить, что недели через три похожая мысль ещё раз осенит его, после чего он потеряет сознание…

Сотруднику, согласно правилам внутреннего распорядка, нельзя заниматься личными делами. Он обязан работать и выполнять трудовую функцию. Регламент, точнее его буква, – это святое. Опоздаешь на работу или хоть чуть-чуть задержишься после обеда – кадровая служба начеку: мгновенно руководству поступает докладная о лишении премии. Но два дня в неделю, если не случается форс-мажора, чиновники не могут его не нарушать: в пятницу будоражат себя предвкушением приближающихся выходных, а в понедельник делятся послевкусием со своими коллегами. И чем больше в коллективе женщин, тем ярче обмен впечатлениями, хотя порой для этого хватает нескольких мгновений. Правда, есть регламентом прописанный приятный ритуал, когда во время пятнадцатиминутного отдыха после двух часов работы позволяется почаёвничать и помимо всяческих сплетен пар спустить от переполняющих душу эмоций.

В муниципальном управлении по социальной поддержке населения, где служил Петрович, численность мужчин составляла менее десяти процентов: он, программист да водитель. Не избалованные вниманием сильного пола сотрудницы были естественны и открыты в своём поведении, без лишних проявлений жеманности и кокетства. Хоть и молодой, но помешанный на своих компах, вечно взлохмаченный, с красными глазами, программист Эдик абсолютному большинству из них был безразличен. Неинтересны в гендерном плане были и два перезрелых мужика: сам Петрович да грузный, редко, по своей лени, вылезавший из-за баранки служебного «хёндика» водитель Володя.

Вчера с самого утра узковато-длинный коридор управления чем-то походил на женское общежитие. День был неприёмный. Начальницу пригласили в администрацию на очередное совещание. Беспрестанно хлопали двери. Сотрудницы сновали друг к дружке в гости, оставляя за собой шлейфы ароматов лаков и духов. Не успевшие привести себя в нужный тонус дома наводили, как они шутили, «черты лица» прямо на рабочем месте. В такие минуты всевидящее око кадровой службы не представляло никакой опасности. Приёма нет. Начальница уехала. А в кадрах тоже работали женщины.

Заскочившая, как говорится, под звоночек Раечка, запахи парфюма которой последние два года службы вдыхал Петрович, переобулась и, запустив несколько солнечных зайчиков, когда поправляла причёску у зеркала на тыльной стороне дверцы плательного шкафа, быстро выпорхнула из кабинета. Пока образовалась свободная минута, можно поточить с приятельницами зубки.

Она появилась, когда в управлении меняли мебель, поставкой которой занимался её муж. Злые языки сразу нашептали, что на этой операции начальница хорошо наварилась, и сплетня одно время прошла по конторе. Петрович же не причислял себя к людям, выискивающим в любой луже только грязь, и сплетням не придавал значения. Раечка оказалась человеком позитивным. С её приходом в кабинете стало как-то по-домашнему уютней. А чтобы поглощать дурную энергию от сглаза недовольных посетителей, приволокла два огромных фикуса (затащить помогли работники её мужа). И вообще, она мгновенно влилась в коллектив. Добрая, подельчивая, в деньгах особо не нуждалась. На работу вышла, чтобы не оставаться одной дома, пока дочери-близняшки находились в садике.

В это последнее осеннее утро и сам Петрович был настроен благодушно: отчёты подбиты, планы по обследованиям выполнены. Загрузив компьютер, он принялся мышкой неторопливо вылавливать среди новостного хлама что-либо занятное.

Вообще-то в управлении доступ к Интернету разрешался только начальникам отделов. Но ему подключили в связи с актуальностью проблемы – приближалась Олимпиада. На Кубани аврально стали форсировать темпы создания безбарьерной среды для инвалидов, словно именно сейчас пришло время, чтобы все мы и наши гости срочно зажили по законам справедливого общества, как при коммунизме. Недаром же губернаторские трубадуры придумали слоган: «Если есть на свете рай, то это Краснодарский край!».

Итак, команда поступила – надо выполнять, хотя все прекрасно понимали, что из-за неподготовленной инфраструктуры в ближайшие годы жить «каждому по потребностям» у нас всё равно не получится. Как всегда бывает в таких ситуациях, образовывались потоки мутной жижи: от мелких подтасовок до неприкрыто наглой лжи, что давало возможность контролирующим органам держать на крючке завравшихся «передовиков». Но для начала всех собак спустили на отстающих (чтобы другие старались!). Лучше всего держаться в середнячках. Но это, оказывается, тоже большое искусство.

Петрович считался «махровым совком» – старался жить в согласии с моральным кодексом, чем вызывал недовольство среди местных чиновников. Район с показателями по безбарьерке плёлся где-то в хвосте. Краевое министерство по данным фактам проводило в управлении две проверки с объявлением выговоров. Начальница уже готова была распроститься с нерадивым аппаратчиком, однако в последний момент почему-то дрогнула: решила позволить ему «докоптить», как она выразилась, до пенсии. И вот в ноябре – видно, звёзды сошлись – всё получилось удачно: планы по всем показателям выполнили по-честному, без всяческих приписок и подтасовок.

Петрович неторопливо крутил колёсико мышки. Заголовки завлекали: «Опасные последствия олимпийской стройки», «Трамплин разваливается», «Мы не готовы мириться с ролью сырьевого придатка», «Великобритания может заменить бумажные купюры пластиковыми», «Тайна календаря майя»…