Закончив отработку своих версий, Гвоздев и Глущенко прибыли в ГУВД к Петруничеву. Там их ждал Потапов, — в нарядном костюме, черном в полосочку, не по погоде, белой рубашке и галстуке — сером в красную точку.

— Неотразим, — констатировал Петруничев.

— Да у меня после работы один визит намечается, — забормотал Потапов.

— Это, товарищ лейтенант, Ваше личное дело.

— Ну, не совсем, товарищ капитан, я Вам докладывал, в рамках расследуемой версии у меня появился один эпизод, который требует дополнительного расследования, — невнятно, но горячо заверил Потапов.

— Возражений нет? — обратился Петруничев к Гвоздеву? И, не дождавшись ответа, подытожил:

— Возражений нет. Итак, остальные версии — с бандитским субботником и самовольщиком — насильником пока, подчеркиваю, пока откладываем в сторону и сосредоточиваем внимание опер группы на насильниках на дорогах. Чай все пили?

Не дождавшись ответа, Петруничев разлил в четыре стакана крепкий чай из заварного чайника, долил в чайник кипятка, помешал, прислушался, словно пытаясь по звуку заварки определить, достаточно ли отдал свой аромат и терпкий вкус свернутые листочки чайного куста, и долил в стаканы.

— Ситуация такая. Пока вы дорабатывали ваши версии, мы тут с Потаповым, — Потапов важно подтвердил кивком имевший место факт коллективной интеллектуальной деятельности, — приняли решение, — в рамках версии — 2 снова, как и ранее, рассредоточить силы и выиграть время. Лукич…

— Случаю, командир.

— Поедешь в ГУВД, в Смоленск, в архив. Запросишь "дело Рублева", встретишься с капитаном Матченко, ну он сейчас майор, работает в ГУВД

— Постарайся связаться с майором Рейзеном, он сейчас работает экспертом-криминалистом в Орловском УВД.

— Ясно.

— И выясни, где сейчас сам Михай Рублев, у него, возможно, и срок кончился, тогда ищи вначале по месту прописки до суда. В колонию, если он там, послать тебя уже нет времени, готовь запрос, показания по нашему поручению с него снимут в ИТУ. Теперь Василий Андреевич…

Глущенко улыбнулся, словно сейчас зам. по оперчасти нач. УВД начнет его хвалить.

— Тебе, Василий Андреевич, пока больше везет, чем сам наработал. Постарайся, и привези мне исчерпывающее мнение по делу Кадыминского, который изнасиловал 3 года назад старушку.

— Старушка у нас не по теме…

— По теме. Старушку изнасиловали и ограбили в деревне, стоящей на трассе шоссе Смоленск-Москва, в ее собственном доме. Водитель КАМАЗА кирпичного завода Олекса Кадыминский был полностью изобличен. Срок у него еще не вышел. Но мог бежать, наконец, у нас сейчас столько всяких комиссий, которые по первому желанию осужденного скостят срок, амнистируют. Проверь, может этот Олекса вернулся на родину, спокойно работает на своем кирпичном заводе и снова ездит мимо так полюбившейся ему гражданки Берестовой Евдокии Ивановны 1925 года рождениями. Он в таком случае, мог выбрать небольшой вираж, заехать в Рудный на пути с завода в Москву, и…Словом, есть Версия.

— А я? У меня есть замечательный план, командир; нужно на шоссе устроить…

— Об этом — отдельно. Пока занимайся своей версией один, Лукич и Глущенко, отработав варианты по Рублеву и Кадыминскому, к тебе присоединятся. Я так мыслю, что в твоем плане одному тебе не сработать. Вот подготовишь все, ребята отработают свои версии, и мы все сообща дружными рядами выйдем на шоссе в район деревни Антоново. Так?

…"Дело Рублева" оказалось весьма пухлым, — показания свидетелей потерпевшей — в присутствии детского психолога, судмедэкспертиэы, признательные показания подозреваемого.

12-летняя К. была изнасилована на стройке, на окраине города. Как только это сообщение поступило в ГУВД, капитан Матченко из Следственного управления сразу выехал на место происшествия.

— Ну, что тебе сказать, Лукич, об этом деле, — устало потер переносицу Матченко, когда они остались в кабинете вдвоем перед папкой из архива.

— Все, что вспомните, товарищ майор, мне пригодится.

— Мы тогда с капитаном Петруничевым, тогда он, конечное дело, был лейтенантом, работали. Но тут задача по розыску была проще, чем по следствию. Доказательная база, она, понимаешь ты, Лукич, и есть доказательная база. Вот… куришь? Нет и правильно делаешь. Каждая сигарета-шаг к смерти. А вот бросить не могу, кашель тут же мучить начинает так, что жена развода требует. В интересах семьи вот, мучаюсь, курю.

Он помолчав, поглядел в окно, — за окном ГУВД, на другой стороне улицы, на месте снесенной пятиэтажки возводился новый большой дом с элитными квартирами. — Нет, там нам квартиры не светят, — словно поймав взгляд Лукича и поняв его мысль, возразил Матченко. Стройка напомнила о старом деле.

— Приказал я, как водится изъять образцы мусора, песка, лист бумаги со следами крови, все это тщательно упаковал. Снял первый допрос с по. терпевшей. Ну, она так напугана была, что мало что могла сказать. Одно твердила: «Цыган».

Не буду тебе рассказывать, как я догадался, что она имеет в виду не цыгана, а вообще смуглого человека восточной наружности, и как я вышел на подозрение, что преступление мог совершить Рублев, наполовину русский, наполовину, по матери, наоборот — таджик, — работавший на этой стройке штукатуром, что характерно, в женском коллективе, но при этом в бабничестве замечен не был. Родом из Душанбе. Проживал тут же на стройке в рабочем вагончике, без прописки.

— И экспертиза…

— Ты погоди. Ясное дело, — я послал на экспертизу одежду как потерпевшей, так и подозреваемого…

— А что, подозреваемый был один? У нас капитан Петруничев…

— Ты погоди, не лезь поперед батьки в пекло со своим капитаном. Да были и другие версии. Но эта казалась наиболее перспективной. Эксперты установили…

— Рейзен Залман Наумович?

— Точно так, он и установил: на изъятом с места происшествия листе бумаги имеются текстильные волокна, однородные с волокнами ткани брюк Рублева, а на его куртке, рубашке и брюках — наоборот, волокна шерсти, сходные с волокнами ткани жакета с потерпевшей.

— Ну, как только первое, — еще не факт? А взаимное проникновение частиц, — с важным видом поддакнул Лукич, — это уже…

— Ты погоди, погоди, мало того, — воодушевляясь воспоминаниями продолжал майор, — На одежде Рублева, кроме того, были найдены частицы песка однородного с песком, изъятым на месте происшествия.

— А Вы говорили, что у Петруничева было это дело легкое, поскольку сразу на подозреваемого вышли, а у вас — в следствии, — тяжелое. Так тут же все ясно.

— О, а я что говорю? Но ясно то стало после того, как следствие использовало дедуктивный метод, сравнив данные экспертиз.

Лукич рассмеялся…

— Вот такие пироги, Рублев был приговорен к 15 годам лишения свободы.

— Значит, он сейчас в ИТУ? Адресок не дадите, хочу запрос послать.

— В том ИТУ, где он был, его уж нет.

— Что так? Освободился по амнистии?

— Его статья под амнистию не подпадает. Бежал.

— Во дела, — озабоченно наморщил лоб Лукич. — И где его теперь искать?

— В другой ИТК, — грустно улыбнулся майор. — А вообще то на хрена он тебе нужен? Либо больной человек, либо отъявленный мерзавец. Он когда бежал из мест заключения, вернулся, как ни странно, не в свой наполовину родной Таджикистан, а на свою наполовину родную смоленскую родину. У него дед по отцу из села Казнеевка. Оттуда и пришло сообщение: на стройке фермерского, или вру, тогда еще совхозного свинарника обнаружена без сознания изнасилованная двухлетняя девочка.

— Опять девочка… Опять на стройке…

— Ну, придурок, или по научному — маньяк, что с него возьмешь. Ему что втемяшилось, от того и лечится. Ну, да это потом выяснилось. Тогда к нам еще и ориентировка о побеге Рублева не дошла. Он, сучара, только прибыл на родину деда, где его никто не знал, ни с хорошей, ни с плохой стороны, и сразу — без документов, кто ж согласится на такие условия, — согласился за харч и жилье строить этот свинарник. На свою беду девочка из дома, расположенного на окраине села, ближе всего к стройке, заигралась, отошла от дома. Ну, он и…