Версия убийства Багучевой, скромного технолога с фабрики «Трикотажница», с целью ограбления с самого начала казалась всем в УВД г. Рудного наименее перспективной.

Капитан Петруничев уныло смотрел в окно машины, — за окнами мелькали уже окрестности Рудного.

Встреча с начальником ГУВД области и начальником уголовного розыска Смоленской области Ревунковым дала не много. Генерал обещал всяческую поддержу и больше расспрашивал о делах в Рудном, чем помогал моделировать ситуацию по убийству и изнасилованию Багучевой. Похоже, после совещания и разговора с капитаном он потерял интерес к возможной версии связи убийства и ограбления девушки в Рудном и убийства и ограбления музея завода «Кристалл» в Смоленске. Юрий Иванович Ревунков долго поил Сергея крепким чаем в своем кабинет и как раз готов был помочь младшему коллеге в анализе сложившейся ситуации, но и сам не знал как. Ни у более опытного Ревункова, ни у молодого, но тоже не новичка в уголовном розыске Петруничева не было какой-то ясной версии. Связь событий в Рудном и Смоленске действительно просматривалась слабо и ее не сбрасывали со счета хотя бы уж потому, что выдвинул ее сам генерал Тишаев, вызвав в Смоленск Петруничева сразу, как узнал о возможном ограблении убитой девушки в Рудном. Полковник же предложил сделать то, что и сам капитан либо уже сделал, либо планировал: а/проверить, проследить всех, кто покинул город в ту ночь, старика-пенсионера, отправившегося навестить внуков из Рудного в Калугу, трех монашенок из расположенного неподалеку от Рудного женского Николо Сторожевского монастыря, странного патлатого «художника» с испуганно бегающими, по словам кассира рудненского вокзала, глазками. Эта линия — по железной дороге. И тех, кто мог покинуть город на междугородном автобусе, санитарного врача Раиса Абдуллаева, отправившегося в Москву на совещание в Минздрав, и двух подозрительных рабочих из Молдавии, которые, закончив объект в окрестностях Рудного, поехали строить коттедж какому-то прокурорскому генералу в Павловской Слободе под Москвой, надо было проверить

Хотя, конечно, был шанс, что убийца и насильник в городе. Если солдат, — вернулся в часть и затаился. По этому следу пошел Глущенко. Если это бандюки из «курневской» оргпреступной группировки, которые после разгрома банд Балояна и Месхиева, попритихли, — то по этому следу идет настырный Лукич. Если же убийство и незапланированное ограбление совершил маньяк из города или близлежащих сел, — эту версию докопает честолюбивый Деркач.

Но пока, судя по их докладам они оперативно проверили все версии.

И все пока что кажутся тупиковыми. Ни один человек, хотя бы отдаленно соответствовавший разработанной в группе Петруничева — Деркача модели одиночки — убийцы, способного изнасиловать и жестоко убить, надругавшись над телом, замести все следы и спрятаться дома — в селе, городе, на даче, ни один человек под такую модель не подходил…

— В городе эта падла, в городе, — басил в трубку Лукич, — чует мое сердце. Кто-то из бандюков, у кого совсем крыша поехала, или бывших лагерников, "синей братвы", — я еще вот по нескольким адресам в окрестностях города проедусь, и только тогда сдамся.

— Чует мое сердце — это серийный маньяк, — торопливо, проглатывая окончания слов, сообщал по телефону Деркач, — это маньяк. Я уж тут с врачами из Института Сербского по телефону консультировался. Говорят, может обострение наступить не только в марте, но и в августе. А что касается серийности, то ведь когда-то маньяк совершает свое первое, с особой жестокостью, убийство. Вот он и совершил. Дайте мне еще пару дней, и я выйду на след. У меня уже концепция есть.

— Если есть концепция, не буду тебя трогать, Сережа, действуй. А я пока пойду по другому следу.

Капитану было о чем подумать в машине, везущей его из Смоленска в Рудный. — Одна из подруг Багучевой однозначно говорила про наличие у убитой двух перстней, наследства от бабки. В тайнике был один…

Прокурор города Рудный младший советник юстиции Александр Петрович Мищенко с утра был занят приятным делом: менял на синих погонах одну средней величину звезду, равносильную армейскому звания майора, на две такие не, но рядышком. Советник юстиции приравнивался уже к армейскому подполковнику. И чин этот был по его должности последним. Чтобы стать старшим советником юстиции, то есть полковником как Иван Скибко, ему нужно было переходить на работу в областную прокуратуру. А переходить не хотелось: худо-бедно, была тут работа по душе у жены, а что зарплата в школе низкая, так все обещают прибавить. И что платят не во время, так и областным учителям задерживают. А речки Серебрянка и Рудневка были по части рыбы куда предпочтительней смоленских водоемов, да и дети к товарищам привыкли и вовсе в областной центр не рвались.

И он сам, чего греха таить, был не очень честолюбив. И самостоятельная работа горпрокурором была симпатичнее, чем зависимая — начальником управления общего надзора в областной прокуратуре. Звали, учитывая его всегдашний интерес и кое-какие удачи рудненской прокуратуры в расследовании особо важных дел, — «важняком» в областную прокуратуру. Так и то рассудить — у него тут важных дел не меньше. И прокуратура расследует, и — по поручению и под надзором прокуратуры — милиция. Со Скибко городу и району повезло. А ведь чуть было его не потеряли. Год назад в Рудном действовала крупная преступная группировка. Возглавляли ее крутые ребята, признанные судом особо опасными рецидивистами, однако отсидевшие свои большие срока и вернувшиеся в родной город. Чтобы жить тут далее и по возможности командовать. А также чтобы отомстить капитану Ивану Скибко, который их когда-то взял и с помощью прокуратуры довел до суда и до лагерной шконки.

Начальник уголовного розыска капитан Скибко стал к тому времени начальником УВД города Рудного и полковником милиции. Что, естественно, принципиальных корректив в планы бандитов внести не могло. Им было все равно кого убивать — капитана или полковник. Учитывая их прошлые заслуги, могла им светить и высшая мера. Так что более важно было придумать, как убрать Скибко, сорвать в родном городе на прощанье крупный куш и навсегда покинуть родные пенаты.

Не постеснялись два брата Спорышева и «скрысятничать», то есть урвать у «своих». Да и не считали они своими новую поросль бандитов, молодых отморозков. После двух крутых разборок, подчинили они местную братву себе безоговорочно. А пока Скибко расследовал три убийства бандитами своих же «несговорчивых» пацанов, братья Спорышевы готовили новое убийство — самого Скибко.

Акция была задумана как устрашение и одновременно — возмездие.

Чтоб помнил родной Рудный братанов.

Готовясь к своим последним в Рудном гастролям, братья основательно вооружали свои группировки. На складах дивизии, дислоцированной в рудненском районе, было все необходимое оружие для этих гастролей. Среди пообнищавших офицеров нашлись желающие заработать. А после ограбления филиала сбербанка на ул. Ермолова, у бандитов было достаточно денег, чтобы купить целый воинский склад. Оружия оказалось так много, что старший Спорышев Веня решил часть его продать солнцевским, подешевке, чтоб не слишком командовали в районе.

Но те, более искушенные в этих вопросах, от выгодной сделки отказались.

— Ништяк, пацан, оружие, и стволы, и «маслята» — российские.

— Ну и что? Мы патриоты.

— Говноводы вы, а не патриоты. Номера зафиксированы. В случае чего, лишние хлопоты, статьи и срока.

— А "в случае чего" не будет.

— У нас, точно, не будет. А вот у вас — может быть. Так что сбрасывайте процент от каждой операции нам в «общак», и не ищите приключений на свою задницу.