Вопрос, могли ли потенциальные насильники, знавшие о красоте технолога с «Трикотажницы», подъехать к проходной и, выдав себя за друзей Сергачева, вызваться подвезти девушку до общежития?

Потапов опросил подруг. Те единогласно заверили, что к незнакомому человеку, тем более — группе молодых мужчин осторожная Багучева никогда бы не села в машину.

Что же касается версии, согласно которой Багучева, выйдя с фабрики, могла, проехав на автобусе две остановки, оказаться на шоссе и ждать там междугороднего автобуса, на котором было ей всего 15 — минут до деревни Антоново, где водитель останавливал, как и у Рудного, по требованию, то в деревне Анотоново жила ее закадычная подруга Маша Рытвина. Съездил, поучив от коллег по работе эту «наводку», Потапов и в Антоново, побеседовал с Рытвиной.

— Подругу в тот вечер не ждали в гости?

— Не договаривались.

— А могла она без предупреждения приехать?

— Теоретически могла. Телефона у меня нет. Я тут в школе работаю, преподаю математику, мы с Багучевой в техникуме вместе учились, она на фабрику, а у меня аллергия на шерсть оказалась, пришлось в школу пойти, в младших классах математику тут веду. А Багучева любила ко мне приезжать. Могла на выходные. А вообще то могла и так, — устала после работы, надоело в городе, да и таких закадычных подруг у нее в Рудном не было, как я. Так могла, товарищ лейтенант, могла. Вышла с фабрики, надышалась там пылью шерстяной, напилась всяких фант и кил, захотелось деревенского воздуха и парного молочка. Тем более, это какой день был? Точно, вторник. У нее скользящий график дежурства на фабрике, в среду она отдыхала. Могла подольше поспать на сеновале, свежестью понаслаждаться. А и вечером мы бы с ней допоздна посидели, сплетни и заботы свои девичьи друг на друга выплеснули. 0-о-ой, товарищ лейтенант, такую светлую девушку загубили, ироды.

— Кого — нибудь подозреваете?

— Подозреваю…

— Кого именно?

— Так насильников этих! Уже трех девчонок изнасиловали на шоссе, это только, что я знаю, потому что из нашей деревни. Одна — из моей школы, несовершеннолетняя.

— Дела возбуждались по этим фактам?

— А как же. Но, поскольку преступления совершались на шоссе, а шоссе относится к Голутвинскому району, а девчонки — из Антоново, которая относится в Первомайскому району, так не знаешь, с кого и спросить. Дознаватель, так называется?

— Так.

— Дознаватель из Голутвинского РОВД приезжал, всех опросил, и уехал. А что дальше, никто не знает. У Вас, товарищ лейтенант, лицо такое надежное. Вы уж поторопите своих коллег, чтоб нашли этих насильников. Раньше так спокойно было на шоссе. А теперь за околицу боишься выйти

— Значит, гражданка Рытвина, вы утверждаете, что Багучева теоретически могла в ночь на 8 августа 1998 г. после смены на фабрике подъехала к шоссе с целью остановить проходивший в этот час мимо Рудного междугородний автобус?

Утверждаю.

— А почему она не села на автобус на автобусной станции?

— Да потому, что от фабрики до автобусной станции 8 остановок на городском автобусе, а до шоссе — одна, кажется. И водители междугородного в этом месте всегда останавливаются — по требованию, кому сесть, кому сойти. И потом, возле нашей Антоновки — тоже на минутку притормозят, дадут сесть или сойти. Все же люди.

— Распишитесь вот здесь. И благодарю Вас. Что касается насильников…

— Так Вы думаете, это они изнасиловали и убили подружку?

— Не исключаю, — важно ответил Потапов. — Но теперь этим делом будет заниматься уголовный розыск ГУВД Рудного.

— Вот хорошо-то…

— Хорошего, гражданка, тут ничего нет. Одна головная боль. Но на кого я глаз положил, от меня не уйдет, заверил Потапов, пытливо взглянув на красивую учительницу из под кустистых рыжих бровей. А поняв, что слова его прозвучали двусмысленно, и что краснощекая сельская училка может понять слова его и применительно к себе, засмущался и покраснел покруче антоновской математички.

— Так это как раз и хорошо, — улыбнулась, также поняв двусмысленность ответа серьезного лейтенанта, девушка.

— Я в том смысле, что…

— А и в том смысле — тоже хорошо, — рассмеялась Рытвина. Но вспомнив, по какому печальному случаю ее навестил в ее сельском одиночестве серьезный лейтенант, ойкнула и посерьезнела.

— Вы, товарищ лейтенант, насильников этих обязательно найдите. Багучева была девушка хорошая, порядочная. А Вы, извините, в Рудном где живете?

— Снимаю комнату. После окончания рязанской школы милиции был направлен для дальнейшего прохождения службы в данный город. Обещали квартиру, — вдруг выпалил Потапов. И совсем засмущавшись, добавил:

— Если женюсь, квартиру обещали.

— Чего же не женитесь? В квартире-то всяко лучше жить, чем в общаге. Я пока в техникуме училась, так надоело.

— Лучше, конечное дело. Так не нашел пока, — простодушно развел руками Потапов и так вдруг заразительно рассмеялся, показав, кажется, все свои 33 белоснежных зуба, что рассмеялась, не смотря на печальную причину визита лейтенанта в Антоновку, и Рытвина.

— Так Вы заходите, если что, — предложила она, чувствуя, что теплая, чуть шершавая ладонь лейтенанта не торопится отпускать ее ладошку,

— Если что, конечно, зайду, — заверил Потапов.

— И так просто, без дела заходите. Вам до нас добираться всего ничего

— А тут я Вас парным молочком напою.

— Неужто и корову держите? — обрадовался Потапов, чем, как показалось Рытвиной, проявил свое деревенское происхождение.

— Нет, учительнице сложно. Особенно если мужика в доме нет, чтоб сено заготовить.

— Это конечно — словно услышав мысли Рытвиной подтвердил Потапов. Мы, когда в деревне я жил со своими, так сено на всю зиму надо было наготовить. И дров. Заботы. Без ^мужчины, конечно, тяжело.

— А Вы из каких краев будете?

— Рязанские мы. Но тут у Вас, на Смоленщине, мало что отличается, рассмеялся Потапов.

— И родители живы?

— Живы, молодые еще. Отцу 60, матери 55.

— И девушка, поди, ждет там, на родине? — допытывалась Рытвина.

— Не дождалась, — посуровел Потапов. — В армию ушел, обещала ждать, да вышла замуж за тракториста Ваську Петрова. А я обидчивый. Так потом, пока в школе милиции учился, даже на танцы не ходил. На всех вас, девчонок, обиделся.

— Так люди ж разные.

— Это я понимаю, теперь.

— Так приедете?

— Обязательно. У вас тут хорошо.

И не понятно было, где хорошо — вообще в деревне Антоново, мало отличавшейся от всех среднерусских деревень, или именно в доме у Рытвиной, где деревенские тканые половики сочетались с телевизором «Филипс», самовар с кофеваркой и иконка в красном углу с большой репродукцией с картины французского художника Винсента Ван Гога "Красные виноградники в Арле", что в большой золоченой раме висела между окнами избы. Пахло в избе тоже вкусно и по-разному, — и парным молоком, и какой-то нежной заморской парфюмерией, и чистым девичьим телом, и разросшимися на подоконниках геранями. Пахло значительно лучше, чем в общежитии для сотрудников ГУВД в Рудном.

— Вы запросто приезжайте. У меня телефона нет. А я каждый вечер дома.

— Никого не побеспокою?

— Только кота Перламутра. Так он приветливый. А так — одна я…

Версия 2. Банда, «субботник», "перевертыши". Гвоздев.

— Вечно я одна дома вечерами должна сидеть, — жаловалась в спину уходящего мужа Вера Семеновна Гвоздева. — Мне Максим Галкин и этот усатенький из "Поля чудес", роднее родного мужа.

— Не фурычь, — вяло возражал Гвоздев, — сама ж понять должна, служба такая. Я ж не к бабе поехал.

— Если бы к бабе, разговор был бы другой, — сразу успокоилась Вера. Когда ждать то?

— А и не жди. Приеду поздно.

— Ты поберегись там, Лукич, — попросила привычно жена. — И чего вам не выдают пуленепробиваемые жилеты? Все мне спокойнее было бы.

— Не положено — вяло заметил Гвоздев.

— А стрелять в вас положено? У тебя рубцы на спине и груди от трех ран, двух огнестрельных и одной от холодного оружия, — гордясь своими профессиональными познаниями и одновременно печалясь при грустных воспоминаниях, ворчала Вера Гвоздева.