Последнего местные торговцы уважали настолько, что никогда, если оказывались в море рядом с его знаменитым парусником «Аль-Хамр», не соревновались в скорости, как это было тогда принято.
В Дубае, как рассказывает таваш Халед аль-Сайех, проживала женщина-дилер — шейха Хисса бинт аль-Мур. Занималась она исключительно редким для женщин Прибрежной Аравии тех лет делом — сдавала в аренду парусники и торговала жемчугом. Всегда и во всем ей непременно сопутствовала удача. Торговцы верили в то, что, становясь ее партнерами, они определенно выгадают. Однако прославилась она не только невероятным везением в делах, но и тем, что бескорыстно помагала талантливым женщинам-швеям и вышивальщицам. Ее постоянными компаньонами по жемчужному бизнесу были легендарный таваш аль-хадж Хасан аль-Фардан и его сын Ибрагим. В наши дни ювелирный дом «Аль-Фардан» — один из лучших в странах Аравии; поставляет ювелирные изделия для правящих семейств в Катаре и Саудовской Аравии.
Славился своим мастерством выгодно сбывать жемчуг и такой авторитетный среди местных дилеров-«жемчужников» торговец, как Абдалла аль-Сайех. За помощью продать жемчуг к нему обращались ловцы со всех прибрежных шейхств Аравии. С каждой из сделок он брал 1% или тикку, как здесь говорили (тикка — это производное от индийского слова «така», то есть «процент»).
Халед аль-Сайех, рассказывает, что толчком к занятию жемчужной торговлей в их семье послужил, как это часто бывает и в наше время, «господин случай». Во время одной из ночных стоянок якорь рыболовецкого парусника, на котором находился его прапрадед, сдвинулся с места — и судно понесло. Однако вскоре, зацепившись за рифы, оно остановилось. Когда якорь на рассвете подняли, то увидели висевшую на нем раковину. Раковину вскрыли — и, к изумлению собравшихся на палубе матросов, обнаружили в ней крупную белоснежную жемчужину, в тот же день выгодно проданную одному из сновавших в море тавашей.
Абдалла аль-Шамси, личный дилер ныне покойного правителя Дубая шейха Рашида Аль Мактума, был знаменит своей моментальной и при этом безошибочной оценкой жемчуга.
Раз в два года торговцы жемчугом обязательно посещали Бомбей, «жемчужную столицу мира», как называли этот город жители Прибрежной Аравии. Вояж совершали в окружении домочадцев и многочисленной прислуги. Морской переход из Дубая в Бомбей занимал 10 дней. Плавали на судах базировавшейся в Бомбее английской пароходной компании. В дорогу прихватывали несколько мешков риса, сахара и фиников, а также овец и баранов. Проводили в Индии 4 месяца. В Бомбее торговцев встречали неофициальные «послы» княжеств Эш-Шамал. Эти функции выполняли коммерсанты Прибрежной Аравии, постоянно проживавшие в Индии и занимавшиеся там торговыми делами арабских купцов из Персидского залива. Наиболее известные из них — Али Науман и Абдель Рахман аль-Мидфа. Последний прожил в Индии 70 лет.
Любимым увлечением «жемчужных королей» Аравии была охота. Устраивали ее дважды в году — «зимой» и весной. Охотились долго, месяца два.
На деньги торговцев жемчугом строились мечети, школы и пристани. Одну из первых школ в землях Эш-Шамал основал известный купец из Дубая Ахмед бен Дальмук. Функционировала она под патронажем правителя Дубая, лично отбиравшего для работы в ней профессиональных преподавателей из Каира, Дамаска и Багдада.
За приобретавшийся ими товар торговцы жемчугом платили обычно сразу, наличными. Практиковалась и оплата в рассрочку — по мере реализации жемчуга. В этом случае выплачивался и заранее согласованный между сторонами процент, но уже с реально вырученной суммы.
Сбытом жемчуга на внешних рынках — в Индии, Европе и США — занимались в основном индийские и багдадские купцы. Жемчужины весом от 2 граммов и больше продавались в розницу, остальные — оптом. Сделки совершались в домах знатных местных торговцев или в имевших соответствующую репутацию кофейнях. Самым известным торговцем жемчугом в княжествах современных ОАЭ был, как уже отмечалось выше, купец из Абу-Даби Ахмад бен Халаф Отейба. На него работало несколько десятков капитанов и тысячи ловцов. Вел дела этот человек исключительно честно. Славился состраданием к соотечественникам. Был отзывчив к чужому горю и поэтому оставил о себе добрую память.
Разрешением споров, возникавших между ловцами жемчуга, занимались авторитетные третейские судьи или арбитры, как правило, в портах. Спорящими могли оказаться и дубаец с кувейтянином, и катарец с бахрейнцом. Внимание на это не обращали, где бы такого рода разбирательство не проходило. Решения принимались по существу спора, с учетом, однако, уже известных арбитрам прецедентов. Арбитры хорошо знали свое дело. Решений третейского судьи Аб-дулрида аль-Нувайеса, например, практиковавшего в Абу-Даби, не оспаривал никто.
Несколько раз в году проходили так называемые общие встречи тавашей, где рассматривались важнейшие вопросы жемчужного промысла, требовавшие совместного обсуждения. Устраивались такие встречи в домах знатных тавашей, в специально предназначавшихся для этого комнатах — аль-сабат.
Взвешивали жемчуг в комнатах, абсолютно не продуваемых, — чтобы избежать вероятности воздействия потоков воздуха на весы.
Экспорт искусственного жемчуга из Японии на рынки мира, в первую очередь в Индию и Европу, где продолжительное время хозяйничал жемчуг из Аравии, не мог не насторожить правителей княжеств. Первым из них с призывом решительно воспрепятствовать такому вторжению выступил шейх Бахрейна. В январе 1948 г. на встрече с местными торговцами он призвал их сделать все возможное и в координации с правителями и негоциантами других шейхств, и при поддержке Англии попытаться остановить ввоз «хилого японского жемчуга» в Индию. Попытки удержать на плаву жемчужные промыслы Аравии оказались, однако, тщетными. Искусственный японский жемчуг мощно ломился в двери рынков мира, а сама Аравия стояла на пороге нефтяного бума.
Жизненные приоритеты жителей Прибрежной Аравии в это время резко менялись. Судите сами. Если в конце 20-х годов XX столетия только из Абу-Даби на жемчужный промысел все еще выходило около 400 парусников, то в начале 50-х годов во всех княжествах современных ОАЭ их насчитывалось уже не более тысячи. И валялись они, по воспоминаниям современников, вдоль всего побережья всеми позабытые и позаброшенные. Жизненная опора племен края смещалась с моря на сушу, с жемчуга на нефть. Период 1939— 1945 гг. — самый тяжелый в новой истории «жемчужных шейхств». Для княжеств Южной Аравии это — время массовых миграций населения на заработки в Саудовскую Аравию, Кувейт и на Бахрейн, где началась добыча нефти. Это время, когда 80% ловцов жемчуга переквалифицировались в нефтяников. Между ушедшими на заработки и их семьями действовала хорошо налаженная цепь посредников по доставке писем и «денежных переводов». Во всех письмах, по воспоминаниям стариков, сквозила тоска по дому и по «жемчужной охоте» [25].
Некогда всемирно известный жемчужный промысел Персидского залива был возрожден в 1983 г. шейхом Дубая. В этом году принадлежащее ему судно «Аль-Баз» («Сокол»), оснащенное мощными японскими двигателями и точной видео- и телеаппаратурой, вышло в море с 45 ныряльщиками на борту. Они вновь подняли со дна легендарного Персидского залива его самое дорогое в прошлом сокровище — жемчуг. Специалисты отмечают, что резкое, даже по сравнению с 20-ми годами XX столетия, сокращение осадков и загрязнение вод Залива нефтью, особенно после кувейтской драмы 1990-1991 гг., — явились главными причинами стремительного «обнищания» жемчужных отмелей. Самые большие и дорогие жемчужины вылавливаются сегодня у острова Дальма. Минимальная стоимость одной такой жемчужины (даны) — от 400 фунтов стерлингов.
Содержал ловцов жемчуга и первый президент ОАЭ шейх Заид. Это была своего рода ностальгия по романтическому прошлому Аравии, форма проявления одним из богатейших людей в мире сентиментальных чувств в отношении, в общем-то, тех недалеких времен, когда главные доходы в казну правящего в Абу-Даби семейства Аль Нахайанов давали налоги с жемчужных промыслов.
