Разделение функций власти в Неджде было событием знаменательным и даже знаковым для Аравии по целому ряду соображений. Во-первых, в связи с появлением вследствие этого в «полный рост» на политической авансцене «Острова арабов» «политика ловкого и прозорливого», «великого мастера интриг», человека, по мнению С.Тухолки, одержимого идей «собирания под своей рукой разрозненных земель аравийских», иными словами, «фигуры первой величины» — Абдель Азиза Аль Сауда. Во-вторых, потому, что с его приходом к власти начался качественно новый этап в процессе исторического развития Северной Аравии — этап национального возрождения.
Турки, в отличие от англичан, сразу же и по достоинству оценили лидерские качества Абдель Азиза. «Имея в виду обозначить свое присутствие в его владениях», писал С. Тухолка, они в мае 1912 г. попытались завязать с ним политический диалог. В качестве удобного повода для этого использовали ситуацию с назначением в Неджд кадиев (судий). Направление их туда «мыслилось турками», по словам С. Тухолки, как «шаг в сторону установления в землях Саудитов видимого знака власти султана». Имея в виду «польстить Абдель Азизу», сообщал С. Тухолка, турки предоставили ему «право указать своих кандидатов в кадии» (212).
Видя, что позиции Турции в Аравии день ото дня ослабевают, Абдель Азиз начинает действовать, энергично и решительно. В июне 1912 г. он направляет басрскому валию письмо, ставя в нем вопрос о том, чтобы «турецкое правительство признало его независимым» (213). Отдавая себе отчет в негативных для интересов Турции в Аравии последствиях такого развития событий, пишет С. Тухолка, но, не имея уже сил «подавить крамолу оружием», басрский валим «прибегает к тактике увещевания». Отвечая на это письмо, он делает акцент на том, что Абдель Азиз, как мусульманин, обязан, дескать, «оставаться верным турецкому султану как халифу», то есть религиозному лидеру всех мусульман (214). Позитивных результатов такая тактика туркам не дает. Напротив, в очередной раз демонстрирует их немощь. «Власть турок в Неджде, — сообщает С. Тухолка, — чисто номинальная, а в столице оного (Эр-Рияде) нет ни турецких чиновников, ни солдат» (215).
Несмотря на то, что обстановка в целом складывается в пользу Саудитов, Абдель Азиз, по словам С. Тухолки, тем не менее, не спешит ставить точку над «и» в своих отношениях с Турцией. Не решены до конца внутриплеменные разногласия, не улажены взи-моотношения с Англией, еще одним, наряду с Турцией, «сильным мира сего в Аравии». Иными словами, для решающего разговора с турками, замечает С.Тухолка, «тылы» Абдель Азиза все еще, как следует, не обеспечены. «Заявляя на словах о покорности и преданности султану», говорится в отчетах С.Тухолки, Абдель Азиз «умело строит свою политическую комбинацию». Принимая же во внимание то, что он — «большой приятель Мубарака кувейтского», резюмирует С. Тухолка, можно полагать, что «шейх Мубарак осведомлен о его планах. Тогда, вероятно в дело посвящен и небезызвестный нам вездесущий капитан Шекспир, английский агент при шейхе Мубараке».
Следует отметить, что, по сведениям российских дипломатов, «нить антитурецкой коалиции на севере и северо-востоке Аравии шла через шейха Мубарака дальше на юг, в племена муттафи-ков, с шейхом которого, Хазалем, у правителя Кувейта был уговор о взаимной поддержке в политических делах» (216).
Национально-патриотическое движение в Аравии имело свой печатный орган - газету «Эр-Рияд». «Издавалась она багдадским представителем неджского эмира и защищала, — как сообщал российский консул в Багдаде А.Орлов, — интересы арабов» (217). «Располагая широкими связями в арабском обществе, как в самом Багдаде, так и во Внутренней Аравии, — писал А.Орлов, — газета имеет возможность давать своевременные и точные сведения обо всем происходящем среди арабских племен...» (218). Основанная в августе 1909 г., газета выходила дважды в неделю, тиражом 650 экземпляров.
Выделялась своими симпатиями к национально-патриотическому движению в Аравии и другая крупная багдадская газета — «Се-да-Бабиль». Существуя на «дотации аравийских шейхов», сообщал А. Орлов, газета эта «пользуется всяким случаем, чтобы восхвалить их патриотизм».
Политические требования арабов Аравийского полуострова, высказывавшиеся, в том числе, и через упомянутые выше газеты, подкреплялись ими и акциями экономического характера. В 1912 г., например, несколько крупных аравийских торговцев образовали в Бомбее «Арабское общество пароходства». Восемь судов его обслуживали линию Бомбей-Басра-Джидда. Формально оно являлось английским, так как его учредители, будучи арабами-аравийцами, постоянно проживали в Бомбее и считались, поэтому, подданными Великобритании. Суда общества ходили под английским флагом. Вместе с тем, есть основания говорить о том, что по сути своей оно носило ярко выраженный национальный характер. Достаточно сказать, что среди акционеров «Арабского общества пароходства» был правитель Кувейта шейх Мубарак. Главная цель общества состояла в том, сообщали российские дипломаты, «чтобы создать в его лице конкурента англо-индийской торгово-пароходной ассоциации «Бритиш Индия», образованной специально для обеспечения политических и экономических интересов Англии в Персидском заливе» (219).
«Движение арабов, — информировал МИД Российской империи в апреле 1914 г. А. Орлов, — продолжает развиваться, не встречая сопротивления со стороны местных турецких властей» (220). На исторических подмостках Арабского Востока появляются первые, в полном понимании этого слова, «партии и организации патриотов», к голосу которых внимательно прислушиваются в Аравии. Лейтмотив лозунгов, выдвигаемых арабскими патриотами, — «идея децентрализации в подвластных Турции территориях на Арабском Востоке», в том числе на Аравийском полуострове. Пропаганда «идей децентрализации», отмечает А. Орлов, «ведется четырьмя источниками».
Первый из них — «Каирсий комитет». Не имея непосредственных связей ни с Месопотамией, ни с Аравией, говорит А. Орлов, этот комитет «использует для распространения своих агитационно-пропагандистских материалов богатые возможности Басры, посылая туда прокламации почтовой связью, контролируемой англичанами».
«Комитет арабских патриотов», как его называет А.Орлов, существовал, и в самой Басре. «Он обеспечивал доставку листовок и воззваний своего каирского центра в Месопотамию и Аравию» (221).
Другим «источником распространения свободомыслия» на Аравийском полуострове был, согласно донесениям А. Орлова, «Багдадский военный комитет». Через свое отделение в Мосуле, пишет А.Орлов, «он действовал в достаточно тесном контакте с патриотами Сирии». В отличие от «Каирского комитета», организации чисто политической, «Багдадский военный комитет» имел «хорошо налаженные военизированные структуры», и соблюдал, поэтому, строгую конспирацию. Сведений о его деятельности в Архивах внешней политики Российской империи практически нет, за исключением краткой информации о составе руководства. В него входили: «начальник Багдадских офицерских курсов кологаси турецкого Генерального штаба Рашид-бей (председатель), слушатель тех же курсов юзбаши Теврик-эфенди, интендант инспекции радифов бимбаши Ахмад-эфенди, интендант Багдадской дивизии низана юзбаши Шакир-эфенди, бимбаши Хильми-эфенди». Состояли в нем и «штатские: М. Гиляни и студент Высшей школы права Шит-эфенди, через которого и поддерживалась связь с другими группами патриотов».
Одним из видных общественных деятелей Месопотамии тех лет, к голосу которого, судя по донесениям А. Орлова, прислушивались в Аравии, был Талиб Накиб-заде, «сторонник широкой децентрализации власти на всех подвластных Турции арабских территориях». Контакты с ним поддерживали и шейх Мубарак, и Абдель Азиз Аль Сауд.
Существовал в Багдаде еще один патриотический комитет — строго законсперированная военизированная организация «Ас-Савра» («Революция»), специализировавшаяся на проведении различного рода террористических актов в отношении турок (222). Сведений о ней обнаружить в российских архивах, к сожалению, не удалось.
