Исторические хроники свидетельствуют, что прибрежные города на востоке современного Сомали долгое время были подчинены Оману. Там сложилось даже управлявшееся арабами королевство Буэйми (4). Широко известный в прошлом форпост мусульман в Восточной Африке — колония Кильва-Кисивани (была основана персидским купцом; в колонии чеканили свою монету).
* * *
Раскопки «Португальской Аравии». Васко да Гама во время первого плавания в Индию (1497-1499 гг.) обстоятельно исследовал порты и гавани вдоль Восточного побережья Африки. Проживавшие там арабские торговцы поначалу встречали португальцев тепло и гостеприимно. Потом, познакомившись поближе и с самим Васко да Гамой, и с португальскими моряками, и сообразив, что португальцы, «рвущиеся в Индию», могут стать их соперниками в торговле со всеми странами бассейна Индийского океана, резко изменили к ним свое отношение. И если в Софале (Мозамбик) Васко да Гаму принимали радушно, то уже в Момбасе (Кения), по его же словам, — настороженно и подчеркнуто прохладно.
Судьба, однако, была благосклонна к Васко да Гама. И в Малинди (Кения), считавшимся влиятельным конкурентом и давним соперником Момбасы, португальцев, в пику Момбасе, приветствовали как дорогих гостей; там явно рассчитывая на их помощь и поддержку в торговом соперничестве с Софалой. Именно в Малинди португальцы, по выражению Васко да Гамы, и «заполучили ключи от дверей в Индию». Их преподнес им знаменитый мореход «Океанской Аравии» Ахмад ибн Маджид. Случилось так, что, по иронии судьбы, великий арабский лоцман и мореход, гордость и слава навигаторов «Океанской Аравии», житель Джульфара (нынешней Рас-эль-Хаймы), помог португальцам открыть морской путь в Индию и положить тем самым начало крушению монополии южноаравийцев на торговлю с Индией (5).
Открытие Васко да Гамой морского пути в Индию (1498 г.) расширило и активизировало торговлю Европы с Востоком; и, конечно же, упрочило в ней положение самого Лиссабона. Притом настолько, что португальские короли одно время стали даже именовать себя «лордами-покровителями навигации и коммерции с Индией, Эфиопией, Аравией и Персией» (6).
Продвижение Португалии в направлении Аравии и зоны Персидского залива в целом преследовало, помимо задач торговых, и ярко выраженные политические и даже религиозные цели. Бросок Лиссабона на Восток был логическим продолжением наступательных антиарабских действий португальцев на Пиренейском полуострове. Документы свидетельствуют, что во время первой экспедиции в Индию эскадра Васко да Гамы захватила арабское судно с 400-ми пилигримами-индусами на борту, направлявшимися в Мекку из Индии. Пытаясь спасти жизнь мусульман-индусов, капитан судна обещал португальцам, что если они не тронут паломников, то по прибытии в Каликут суда их будут бесплатно загружены перцем и другими специями. Ответ Васко да Гамы на предложение капитана-сарацина, родом из Джульфара, был резко отрицательным. Содержание этого ответа и его тональность свидетельствовали о том, что действовать у берегов Южной Аравии и в зоне Персидского залива он намеривался жестко и бескомпромиссно, в том числе и в плане противостояния исламу. Паломники, заявил Васко да Гама, будут сожжены, заживо. И ничто в этом мире не переубедит меня поступить иначе. И если бы я только мог, заключил он, то без колебаний предал бы всех мусульман сотням смертей (7).
За 150 лет своего владычества в зоне Персидского залива португальцы оставили там, особенно в землях современных ОАЭ и Омана, такой кровавый след, что недобрая память о них жива у арабов Южной Аравии и поныне.
Путь в «восточных морях» наместников Лиссабона во владениях Португалии в Индии, отмечен тысячами человеческих жизней, сотнями разоренных и сожженных городов. Изуверством и крайней жестокостью отличался Афонсо д’Альбукерки (1453 -1515 гг.). Стремясь раздвинуть на Востоке границы Португалии как можно шире, он огнем и мечом подавлял встречавшееся на его пути любое сопротивление сарацинов, даже ничтожно малое. Дотла сжигал бунтующие города. Также поступал и Тристан да Кунья. Он руководил операциями португальского флота в Красном море и кампанией по захвату острова Сокотра.
В 1506 г. Тристан да Кунья и сопровождавший его в этом морском походе д’Альбукерки силами эскадры в составе 28 кораблей захватили остров Сокотру. Португальцы штурмом овладели крепостью арабов. И переименовав ее в форт Святого Михаила, и разместив в нем военный горнизон, превратили этот остров в сторожевой пост Лиссабона у Баб-эль-Мандебского пролива. Таким образом, Португалия блокировала проход в Индийский океан через Красное море для торговых судов веницианцев и других своих конкурентов в торговле в Средиземном море (8). Оставив на Сокотре комендантом форта дона ди Норонья, племянника д’Альбукерки, эскадра, разделившись, проследовала дальше. Тристан да Кунья с отрядом в составе 14 кораблей направился в Индию; д’Альбукерки во главе другого отряда кораблей проследовал в направлении Маската.
В ходе южноаравийской экспедиции д’Альбукерки захватил Аден, Маскат, Хор Факкан и Джульфар (Рас-эль-Хайму). Два последних города, оказавших воинству д’Альбукерки достойное сопротивление, были разрушены до основания. Пленных из числа молодых и крепких мужчин д’Альбукерки распорядился использовать на кораблях. Остальным, оставшимся в живых, даже пожилым людям и женщинам, приказал отрезать уши и носы — поставить «клеймо Афонсо», как говорили арабы Южной Аравии (9). Такое поведение португальцев не укладывалось в рамки военных традиций и обычаев народов и племен Аравии. Старики, женщины и дети издевательствам и надругательствам во время войн не подвергались (зверства португальцев долгое время ассоциировались потом в Аравии с христианством) (10).
Спалив дотла Хор Факкан, крупнейший торговый центр «Острова арабов», где, к слову, размещались резиденции торговавших с Прибрежной Аравией «заморских негоциантов», и, установив власть Португалии над Южной Аравией, д’Альбукерки продолжил свой кровавый поход на Ормуз. Сокрушив Ормуз (1507 г.), этот овеянный легендами остров-цитадель, португальцы сделали важный, если не решающий шаг на пути к становлению господства Лиссабона в зоне Персидского залива.
К встрече с д’Альбукерки на Ормузе готовились. На острове был собран военный горнизон, численностью 30 тысяч человек, а вокруг острова сосредоточено 400 парусников с 2,5 тысячами матросов (11). Сражение, тем не менее, ормузцы проиграли. Шквал огня, обрушенный на флотилию Ормузских парусников орудиями палубной артиллерии португальцев, высокая маневренность их кораблей и профессиональная военная подготовка моряков сделали свое дело и стали главными составляющими успеха португальцев. Осажденный, лишенный возможности поддержки извне, Ормуз пал. Его правитель Сейф эд-Дин, «Всесильный сюзерен Персидского залива», как его называли негоцианты из Европы, сделался вассалом Португалии.
Захватив Ормуз, д’Альбукерки направил властелину Персии письмо следующего содержания: «Я, — писал он, — ценю демонстрируемое тобой в твоей стране уважение к христианству. Предлагаю тебе флот свой, солдат и оружие в борьбе против турок и арабов. Если ты решишь напасть на сарацинов, то найдешь во мне союзника. Я буду или в Красном море, в районе Джидды, или в Адене, или в Заливе — скорее всего на Бахрейне или в Катаре — или у Ормузского пролива» (12). Это послание Афонсо д’Альбукерки шаху Персии свидетельствует о том, что в отношении Аравии у д’Альбукерки имелись серьезные намерения. Поэтому в лице шаха Персии он хотел обрести союзника, на помощь которого он мог бы рассчитывать в борьбе с арабами. Имеются свидетельства современников, что д’Альбукерки вынашивал даже план захвата останков Пророка Мухаммеда в Медине и Черного камня Каабы в Мекке, чтобы в обмен на их возвращение потребовать в качестве выкупа исход сарацинов из Иерусалима.
С первой аравийской военно-морской экспедицией Афонсо д’Альбукерки пробыл у берегов Персии и «Острова арабов» до 1508 г. Был оклеветан влиятельными завистниками при дворе короля и отозван с Ормуза. Покидая остров, будто бы поклялся, что сбреет бороду только тогда, когда вновь ступит на землю Ормуза и «наглухо закроет сарацинам путь в Индию». Рассказывают, что борода его отросла ниже пояса, и сбрил он ее буквально накануне своей кончины. И только после того, как, действительно, еще раз побывал на Ормузе и, будучи правителем португальских владений в Азии, «оттеснил сарацинов» от торговли пряностями.
