— Я сказал, что завалю ее, значит завалю. Никогда еще Ганс Фикбаум* не нарушал своего слова!

* Fickbaum (нем.) — фамилия, образования от двух слов «трахать» и «дерево».

Остальные двое солдат лишь посмеивались, никак не комментируя прелести неуловимой Мадлен.

Нас не заметили, слишком уж увлечены были разговором.

И тут фон Ремер оглушительно чихнул, да так громко, что заглушил на мгновение даже мощные порывы ветра и далекие раскаты грома. Д'Артаньян подпрыгнул на месте, я глухо выматерился.

Патрульные обернулись, недоумевая, и сделали несколько шагов в нашу сторону. Сука! Как же не вовремя!

Я держал наготове заряженный пистоль, д'Артаньян тоже. Ветер шумел так, что выстрелов никто не услышал, и два трупа тут же рухнули на землю: тот, кто подначивал бедолагу Ганса и сам невезучий трахатель Фикбаум*.

Фон Ремер уже был рядом с двумя оставшимися, и первым же выпадом пронзил грудь одному, я кинул рыбацкий нож, который прихватил с собой на всякий случай, и точно попал в шею последнему. Д'Артаньян методично обошел тела и добил всех кинжалом. Тевтонец в этот раз не блевал, глядя на это жуткое в своей безжалостной рутине зрелище. Начинал привыкать к методам гасконца.

— А кто-то говорил, убивать только по необходимости… — проворчал д'Артаньян.

— Я же не виноват, что фон Ремер чихнул, — пожал плечами я. — Кстати, будьте здоровы!

— Вашими молитвами, — отмахнулся тевтонец и показал пальцем на тело Фикбаума. — Смотрите, господа, какие у него чудесные сапоги! Откуда у простого солдата такие хорошие сапоги? Мне как раз нужны подобные!

— Стыдитесь, фон Ремер! Зачем вам вторые сапоги? Вы что, собираетесь жить вечно?

Мы быстро и дружно оттащили тела в кусты и прикрыли их, как только было возможно. Сапоги остались при покойном. Судя по всему, мы уничтожили внешний патруль, обходивший периметр усадьбы. И если только они не шли прямиком на смену, то у нас образовался некий запас времени, пока их не хватятся.

— После такого я вряд ли смогу вернуться на родину, — тоскливо произнес фон Ремер. — Бедная моя невеста…

— Не бойтесь, нас еще не схватили, и, надеюсь, не схватят, а ваше лицо прикрыто платком. Никто и не узнает, что вы сегодня были здесь.

— Дело еще не сделано, господа, — напомнил о реалиях д'Артаньян. — Потом будем думать о невестах и прочих приятных вещах…

Пока мы обходили казарму, я мимоходом заглянул в широкое боковое окно, полуприкрытое тяжелыми ставнями. Солдаты еще большей частью бодрствовали. Кто-то доедал поздний ужин, другие пили вино и играли в кости за длинным столом, некоторые дремали, улегшись на узких двухъярусных кроватях, похожих на нары. Нам очень повезло, что непогода заглушила выстрелы. Если бы все эти люди выскочили на улицу, нам тут же пришел бы конец.

Со вторым бочонком в руках мы двинулись дальше. Фон Ремер, неплохо знавший территорию, вел нашу группу вперед. Мы миновали какие-то хозпостройки, я помнил их по карте, там ничего ценного, и затаились в прямой видимости главного особняка.

С этой точки был виден второй патруль, курсировавший, словно крейсер, вокруг трехэтажного здания, вытянувшегося в длину и ширину на десятки метров. Главный вход тоже был виден, там дежурили еще двое.

Чуть левее располагалась одна из конюшен. Лошади пугались далеких раскатов грома и ржали.

— Через эти двери не пойдем, там в холле еще несколько человек, не получится без шума, — пояснил фон Ремер гасконцу, тот понятливо кивал в ответ.

Когда немец объяснял мне устройство особняка, то я зацепился за одну деталь. Слуги часто проветривали помещения, и некоторые окна практически никогда не закрывались, обеспечивая приток свежего воздуха. В основном то были окна второго и третьего этажей, но и на нижнем нет-нет, да и забывали запереть одно-два окошка. На это и был расчет. Если удастся отыскать такое незапертое изнутри окно, то нужно проникнуть сквозь него в особняк, пробраться наверх в кабинет главы посольства, где хранились все ценности и изъять наши кровно заработанные деньги. Элементарно!

— Предлагаю второй бочонок нужно взорвать прямо внутри, — сказал д'Артаньян. — Эффекта будет больше!

Я подумал и кивнул, он прав. К тому же я все опасался, что дождь потушит фитили.

Полный круговой обход особняка занимал у патруля не меньше получаса. Тем более что двигались они неспешно, даже вразвалочку, не ожидая никаких неприятностей. Их явно не проинформировали, что в особняке находится сундук, в котором, даже по самым скромным подсчетам, хранится годовой бюджет Франции. Иначе, они вели бы себя осторожнее. Жирный куш притягивает авантюристов всех мастей.

Мы выждали, пока патруль вновь показался в нашем поле зрения, хотя за прошедшие полчаса д'Артаньян весь извелся. Ему не терпелось, он не мог вот так просто лежать в засаде и наблюдать, он хотел движения.

— Пора, — наконец произнес я, когда патрульная тройка вновь скрылась за левым флигелем.

Я прекрасно понимал, что весь наш план — чистейшей воды авантюра, и что при самой мелкой неудаче все посыпется на части.

Если бы я был начальником местной охраны, я бы увеличил число патрульных в несколько раз. Слишком мало их сейчас для столь обширной территории. Но, видно, местные военноначальники не сомневались в собственной безопасности. Нам же лучше!

Мы бегом пересекли открытый кусок пространства правее главного входа. Чуть дальше, за углом находился боковой вход в особняк, но он был нам не нужен. Фон Ремер восхитительно помпезным жестом указал на одно из окон, прикрытых ставнями.

— Я же говорил! Эти нерадивые слуги ничего не могут сделать, как положено!

— И нам это только на руку…

Окно было прикрыто, но не заперто. Д'Артаньян подставил свои плечи, и я первым залез внутрь, оказавшись в небольшой комнатушке, служившей либо курительной, либо комнатой отдыха. Ромбовидный стол, несколько стульев и одна широкая лавка — вот и все, что тут находилось.

Я принял бочонок и поставил его на пол, потом одного за другим вытянул наверх гасконца и тевтонца, после чего плотнее прикрыл окно, не запирая его. Мало ли, вдруг придется уходить этим маршрутом.

— Если я правильно ориентируюсь, через три комнаты направо будет выход к лестнице, — шепотом сообщил фон Ремер. — Затем нам нужно пройти два этажа вверх.

— Пистоли заряжены? — напомнил я. Д'Артаньян тут же спохватился и начал судорожно искать зарядный ключ. Я лишь покачал головой. Всегда так — сам не проконтролируешь, обязательно кто-то все сделает не так.

— Идем тихо, лица скрываем. Если что — прорываемся с боем и подрываем бочонок. Шевалье — в случае беды, поджигайте фитиль и просто кидайте его в солдат — это их остановит!

— Очень хочется поглядеть, каков будет взрыв, — чуть застенчиво ответил д'Артаньян. — Я все сделаю, не волнуйтесь!

Нам повезло, в соседних комнатах никого не было. Мы миновали полутемные помещения, вскоре очутившись в хорошо освещенном нижнем холле. Где-то вблизи слышались громкие голоса, но до сих пор никто не попался нам на встречу.

Это надо было использовать. Я сделал знак ступать по возможности осторожно, мы краем пересекли холл, добравшись до лестницы. Голоса отчетливо доносились откуда-то слева, скорее всего, судя по выкрикам, там шла игра в кости, но на наше счастье никто так и не высунулся проверить холл за то время, что мы в нем находились. И даже слуг не было видно. Вероятно, они уже ушли в свои помещения и готовились ко сну. Но все равно нужно было оставаться настороже — дежурные слуги, как и солдаты, обязаны были присутствовать на каждом этаже.

Сам посол, поди, давно уже спал в своих комнатах, но кабинет в любом случае должен охраняться.

До второго этажа мы поднялись быстро, только д'Артаньян слегка кряхтел, таща бочонок с порохом, который он никому из нас не хотел доверять. На пару секунд остановились, чтобы сориентироваться на небольшой площадке, от которой начинались в обе стороны многочисленные комнаты, и тут же продолжалась широкая круговая лестница на третий этаж.