— Чего?

— Мой муж не мог иметь детей, а я всегда хотела нескольких. Если повезет, хотя бы одного рожу, пока еще молодая.

Этого еще не хватало! Итак, соблазнила, отымела и теперь еще родить желает. Надо было оставить ее гореть на том костре! Бабе палец дай, руку по локоть отгрызет!

— Давай-ка спать! Иди на свое место, нечего, чтобы нас с утра вместе видели.

Она даже не стала спорить, чему я удивился. Через пару мгновений я вновь остался один, и лишь развязанные штаны напоминали о произошедших событиях.

Фон Ремер со своего места громко покашлял. Вот же, сука! Он явно все слышал.

Надо избавляться от ведьмы при первом удобном случае. Женщина на корабле — к беде! Во всех смыслах.

Доберемся до Гавра, дам ей еще денег и попрощаюсь. Решено!

Я уснул, а когда проснулся, уже наступило утро. Д'Артаньян купал лошадей в озерце, Лулу распоряжалась завтраком, не глядя в мою сторону, фон Ремер отлучился в кусты.

Солнце уже светило вовсю, день обещал быть жарким. Я полной грудью вдохнул свежий воздух, чистый и прозрачный.

Здесь вам не Париж с его непрестанной вонью, запахами гнили и испражнений. Если мне суждено провести свою жизнь в этом времени, то я явно найду себе подобное местечко и построю там дом, подальше от крупного города. Собственно, такое задание я и дал мэтру Жоли — разузнать, какие земли продаются вблизи от Парижа. Будем надеяться, что он справится.

Позавтракав, выдвинулись в дорогу. Я планировал успеть до полудня прибыть в Гавр. Лулу я вновь посадил рядом с собой. Отдавать сейчас ведьму на растерзание фон Ремера было бы неправильным, а на д'Артаньянаона до сих пор обижалась. Рыжая слегка тормозила наше передвижение, но времени хватало. Мы успевали в срок.

Сена к этому месту сильно расширилась, воздух был чистый и свежий, пахло морем. По реке плыли многочисленные баржи и паромы.

С Лулу в дороге мы не разговаривали. Она, казалось, полностью удовлетворилась произошедшим ночью и сейчас просто двигалась по течению собственной судьбы. Но я ей не слишком-то верил. Ведьма была слишком своенравна и независима, чтобы отдать кому-то право решать за нее.

Ладно, бог с ней, на месте разберемся.

Чем ближе мы подъезжали к городу, тем больше встречали груженых повозок — в основном единичные, но иногда попадались целые караваны с вооруженной охраной. Одни следовали в порт, другие — из него.

Неудивительно, Гавр — один из главных портов Франции с прямым выходом к Северному морю и проливу Ла-Манш. Это одновременно и центр торговли и ключевая точка, куда приходят корабли с товарами со всех частей света, даже из Америки. При этом по сравнению с Парижем, Гавр был маленьким городом с населением пятнадцать-двадцать тысяч человек.

Мы въехали в город с восточной стороны и остановились в первой же попавшейся таверне, дать лошадям нормальный отдых и заодно узнать дорогу до портовой части города. Фон Ремер, знавший название судна, перевозившего его груз, сам выспрашивал подробности маршрута у местных. Мы ему не мешали.

Д'Артаньян взял кувшин вина, разлил по двум кружкам, и мы выпили. Кислятина! Аж до костей пробирает! Но я уже начал привыкать.

Вскоре подали еду и мы плотно перекусили. Неизвестно, удастся ли еще поесть в нормальных условиях. Как только фон Ремер заберет груз, решено было, не теряя времени, сразу же выезжать в Париж. Как показала практика, лучше иметь фору во времени, мало ли что может произойти в дороге.

Лулу ела мало, ограничившись куском хлеба и сыра, а потом и вовсе вышла из зала. Тевтонец весь день был не в настроении и к трапезе тоже проявил мало интереса. Дорогу он вроде бы узнал, и теперь нетерпеливо поглядывал на нас с д'Артаньяном, ожидая пока мы насытимся.

Мне надоело, что он каждые десять секунд заглядывал мне в рот, и я посоветовал ему подышать свежим воздухом снаружи и дать нам спокойно поесть.

Фон Ремер неожиданно зло зыркнул на меня и нервно вышел.

— Чего это он? — чавкая, спросил д'Артаньян. — Обиделся на что-то?

— Понятия не имею.

— Все дело в бабах! — наставительно сообщил гасконец. — Когда появляется баба, даже умная и красивая, всегда начинаются проблемы. Он, поди, слышал, как вы ночью кувыркались, вот и злится, что ему она не дала, а вам дала.

— Вы тоже все слышали? — я не смутился, ничего в этом такого не было. Просто я был уверен, что гасконец крепко спал всю ночь, а оказывается и сквозь сон можно следить за событиями вокруг. Ну уж если он слышал, то тевтонец — и подавно. Тогда понятно его настроение.

— Да там не захочешь, а услышишь! — рассмеялся д'Артаньян. — Горячая девица!

— Это точно… Думаю, дать ей немного денег, и пусть себе катится. В конце концов, мы в портовом городе, тут ей найдется место.

— Быстро же она вам надоела! В шлюхи пойдет, — уверенно заключил гасконец. — Более некуда. Или рыбой торговать, но там через неделю так насквозь провоняешь, что до конца жизни запах не выветрится. А через месяц руки огрубеют, станут красными и мозолистыми. Она так не захочет. Все же ведьма!..

— Ее выбор. Ладно, пора заканчивать с едой. Нужно решить наше дело.

В зал зашел растерянный фон Ремер. Был он необычайно бледен и полностью дезориентирован.

У меня появились отвратительные предчувствия, как в ту ночь, когда д'Артаньян проигрался в карты.

— Что случилось? Вы словно не в себе!

Тевтонец невнятно начал:

— Шевалье, у нас огромная проблема…

— Да говорите уже понятнее!

— Я потерял все деньги — пятьсот пистолей, которые должен был заплатить перевозчикам груза. Без оплаты мне его не отдадут. А где взять такую сумму за пару часов, я не знаю…

Вот ведь черт! Это действительно была проблема. Конечно, у меня оставалась расписка кардинала Ришелье, но в Гавре мне ее не обналичить, это можно сделать лишь в Париже. Ну а помимо расписки, у меня в кошельке набралось бы не больше пятидесяти пистолей.

— Вас обокрали? — д'Артаньян схватился за шпагу. — Мы отыщем негодяев, они явно не успели далеко убежать!

Тевтонец замялся, я почувствовал неладное.

— Расскажите-ка, что именно произошло?

Фон Ремер почесал нос, затем громко высморкался на пол и начал свою историю, старательно не смотря мне в глаза:

— Понимаете, шевалье, это все проклятая ведьма виновата! Она вскружила мне голову, мне необходимо было овладеть ей хотя бы раз! А лучше два или три… Иначе, я бы свихнулся… А прошлой ночью она так стонала…

Я покрутил головой по сторонам. Лилу отсутствовала.

— Продолжайте!

— Когда она вышла на улицу, я пошел за ней. Сказал ей о своей страсти. Думал, начнет смеяться, но она была серьезна. Ответила, что я тоже ей нравлюсь, и что она вовсе не против пообщаться поближе. Мы отправились на конюшню. Наши лошади были накормлены и готовы к дороге. Там был стог сена…

Я обратил внимание, что несколько соломинок застряли в волосах тевтонца. Он растеряно умолк.

— Говорите же! — подстегнул его д'Артаньян. Он слушал рассказ, изо всех сил пытаясь удержаться от смеха, но получалось у него слабо. Поэтому гасконец временами похрюкивал, маскируя вырывающийся хохот.

— В общем, она помогла мне снять штаны — там столько чертовых завязок, и когда я уже вознамерился было завалить ее прямо в стог, то споткнулся и упал в него сам. Ведьма незаметно связала мне ноги этими самыми завязками, да так ловко, что я развязывал узел не меньше пяти минут! А потом еще столько же надевал обратно эти проклятые штаны! За это время она вывела одну из наших лошадей из стойла и ускакала в неизвестном направлении. И, как оказалось, умудрилась прихватить мой кошель, который я прятал на теле. Там были все деньги!

Тут гасконец не сдержался и заржал самым издевательским образом. Фон Ремер замолк, обиженно посмотрел на него и, после краткого раздумья, заявил:

— Это вы ее спасли там на костре. Значит, с вас еще пятьсот пистолей! Плюс те триста, что я уже выдал, итого восемьсот!

Д'Артаньян опешил настолько, что чуть было не подавился собственным смехом.