К месту недавнего сражения уже слетались вороны, я рассмотрел выглядывающие из пшеницы серые морды, но, увидев вооруженных людей, волки отступили. Мы спешились, разбрелись в поисках уцелевших. Я переворачивал тела, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. В пылу сражения не до того, но вот теперь, когда видишь, что делает с телом острая сталь и чувствуешь тяжелый запах крови…

Потом долго ловили сбежавшую с телегой и чудом не наскочившую на волков лошадь, грузили рассыпавшиеся мешки, снятые с убитых доспехи и оружие. Мои сопровождающие помогали, все двигались равнодушно и как-то по-деловому. Я сослался на раны, уселся у вкопанного у дороги столба, кое-как опустившись на саднящий зад. Едва не уснул, когда передо мной со звоном упали доспехи. Старший из сопровождающих указал на них, сказал:

— Надевай. Или тебе привычнее кожаный?

Он смотрел вопросительно, я качнул головой:

— Не нужно, спасибо.

— Дело твое. — Он равнодушно пожал плечами, отошел. Остальные уже закончили с погрузкой, теперь сгоняли пойманных лошадей, чтобы забрать с собой. — Долго не рассиживайся, скоро тронемся. Нужнопроводить его светлость со спутниками до города, тем более, нам по пути.

Я с сомнением посмотрел на мертвые тела, растащенные по обочинам. Еще одного нападения троице не выдержать, даи с нами шансов у них не намного больше. Но говорить ничего не стал, вместо этого поднялся, доковылял до телеги. В груде сваленного в беспорядке оружия удалось найти саблю того стремительного крепыша, что так неудачно пользовался воинскими приемами. Неширокое, хищно загибающееся лезвие блестело синеватым, рукоять сама легла в руку. Вместе с ней шла перевязь в мелких бронзовых накладках, я обернул ее вокруг пояса, представляя, как выгляжу сейчас в подранной в сражении рубахеи с дорогим оружием. Но надевать доспех не хотелось категорически, воротило от одной мысли, что человека, который носил его до меня, убили, и совсем недавно.

Наконец, двинулись. Я опасался, что мы потащим за собой всех отловленных лошадей, но табун хорошо проредили, выбрав десяток самых здоровых и выносливых, остальных же оставили в поле. Хома и Гнар тянули соломинки, кому оставаться в телеге, Хома вытянул короткую, с несчастным видом полез на мешки, взялся за поводья. Я с удовольствием поменялся бы с ним местами, непривычные к конной езде мышцы молили об отдыхе, но сумел превозмочь, поехал рядом с Томасом. Тот долго молчал, уйдя в неспокойные мысли, рука то и дело дергалась к рукояти меча. Гнар о чем-то переговорил с моими провожатыми, нагнал, пустил коня стремя в стремя с моим.

— Те доблестные сэры говорят, что ты — разбойник, а? Едва не в одиночку расправившийся со всеми местными сборщиками податей! Действительно, в бою ты силен.

— Да какой из меня разбойник, — хмыкнул я. — По голове вдарили так, что все вышибли, не помню, с какой стороны за ложку браться.

— Ну, что с мечом и саблей можешь — мы все видели, а ложка, да кому она нужна? Мужчина ест с ножа! — Гнар довольно усмехнулся. Я чувствовал, что разговор не окончен, но молчал. Действительно, после короткой паузы он продолжил: — Нас выехало из Ярограда полных три десятка воинов, но если бы не подоспели вы, а?… Мы бились, как львы, но их было слишком много! За каждого нашего убитого мы брали по двое из шайки, но все равно едва не проиграли, а это было отборное войско барона Дарнарда Ромма!

— Знаю я, какие там отборные! — крикнул с телеги все еще дующийся Хома. — В казармах сидеть, да в тавернах надираться! Потому нас так легко и разбили!

— Ты говори, да не заговаривайся! — Гнар потемнел лицом. — Это были самые сильные люди, каких я знал!

Хома хотел ответить, но увидеввыражение лица Гнара, промолчал. Томас с начала разговора косился в нашу сторону, теперь подал коня, сказал зло:

— Когда дядя разорился, только они остались с ним, верили, что он сумеет восстановить влияние. Не знаю о силе, но чести им было не занимать. Как и тебе, Гнар, или тебе, Хома! — он повысил голос, обращаясь к сидящему на телеге воину, повернулся ко мне. — А теперь мне придется начинать все заново на новом месте и почти без верных мне людей!

— Ну, хоть с деньгами проблем не будет! — заржал с телеги Хома, тыча большим пальцем себе за спину, на сваленные там трофеи. Томас нахмурился, прорычал:

— К черту! Верность бесценна, а ты предлагаешь купить ее?

Некоторое время ехали молча. Томас помрачнел, все время проверял, на месте ли сумка, которую едва не потерял в горячке боя и теперь не выпускал надолго из виду. Они с Гнаром обменивались взглядами, потом воин заговорил, обращаясь ко мне:

— Может, ты и не разбойник, но дерешься лихо. Их вожак был быстрым, как ветер, он один положил треть отряда! Но ты сумел справиться с ним даже без доспехов.

— Наверное, повезло, илионустал. — Я пожал плечами. Мне уже было понятно, куда поворачивает разговор, и меня это вполне устраивало. Оставалось решить вопрос с сопровождавшими меня воинами. — Ничего особого во мне нет, что бы ни говорили доблестные сэры… Кстати, где они?

Латники двигались позади, добровольно взяв на себя прикрытие и сопровождение небольшого табуна. Они не влезали в разговор, тихо обмениваясь между собой короткими репликами. Я с удивлением обнаружил, что до сих пор ни я, и никто из нашего небольшого отряда не знает их имен. Придержав лошадь, я дождался, пока они поравняются со мной и обратился к старшему:

— Там у сэра Томаса со спутниками возникла светлая мысль принять меня в свое маленькое войско, но есть небольшая проблема.

— Именно, — бросил старший. — У нас приказ доставить тебя… куда следует. Потом, если выпустят, можешь хоть к черту вербоваться, дело не наше, но пока — нет.

— Это я помню, меня волнует другое: каковы шансы, что сэр Томас дождется? — я помолчал, пока они многозначительно переглядывались, продолжил: — Брат Илион никакой не брат, так и вы — не простые стражники, правда? Кто-то очень заинтересовался мной.

Последнее я не спросил, а констатировал. С самого начала было очевидно несоответствие между саном Илиона, его транспортом и тем напряжением, что вызывало его присутствие в доме старосты. Стражники снова переглянулись, младший медленно потянул из ножен меч. Я успокаивающе вытянул руку, сказал:

— Не нужно, я не пытаюсь сбежать или что-то подобное. Мне нужно всего лишь узнать, что будет дальше. Как честному человеку, мне нечего бояться!

Младший задвинул меч обратно, старший усмехнулся в усы:

— Все мы по-своему честные.

Я поскакал вперед. Что эти двое не так просты, догадается даже дурак, иначе отправился бы я в цепях и под более суровой охраной. Или это на самом деле простая формальность? Вдруг остро захотелось сбежать, бросить лошадь к недалекому лесу — и пусть потом ищут, но я не питал иллюзий по поводу собственных навыков выживания. Да я даже не был уверен, что у провожатых не запрятан козырь в рукаве и что он не воткнется мне в спину при попытке сбежать! По той же причине мне очень не хотелось выяснять, сможет ли мое новое умение справиться с ними в честном бою. Поравнявшись с Томасом, я сообщил:

— Ваша светлость, по прибытии у меня будут дела, но если вы сможете принять меня позже, я буду благодарен от всей души.

Томас рассеянно кивнул, за него ответил Гнар:

— Конечно, какой вопрос! Молодой барон без своих людей все равно, что бродяга, а?

Я выдохнул, еще один пункт несуществующего плана по обустройству в этом мире был выполнен. Осталось только выбраться из застенков, в которые меня ведут.

За спиной раздался шум, лошадиный топот. С взволнованным криком нас догонял старший, он отчаянно жестикулировал, указывая на что-то на оставленной за спиной дороге. Узкая пыльная полоса все время держалась у леса, повторяя все его изгибы, и теперь из-под прикрытия густых ветвей один за другим выскакивали всадники в легкой броне, гиканьем подгоняя быстроногих коней.

— К бою! — воскликнул Гнар, выдергивая из ножен саблю и разворачивая коня. — Снова эти демоны!