— Какое награбленное? Я не понимаю, о чем вы, сэр воин. — Я постарался как можно натуральнее изобразить удивление. — Пусть меня и нашли в лесу, и память отшибло так, что вчерашний день уже с трудом помню, но поклясться могу, что никакой я не разбойник!

Второй, тот, что был помоложе, окинул скептическим взглядом мою фигуру, широкие плечи, сказал:

— Конечно, а такие мышцы от мамы достались!

Они засмеялись какой-то одним им понятной шутке. Я смотрел, глупо хлопая глазами, а сам мучительно перебирал варианты. Признаваться не в чем, да и не вариант, конечно же никто не даст мне никуда уехать, даи не нужно это сейчас. Так что лучше всего продолжать строить простака.

— Может, и от мамы, благородные сэры, я же не помню ничего. — Я по-простому пожал плечами, на всякий случай мотнул головой. — Открываюэтоя глаза, вокруг темно, шерсть в рот лезет, и понимаю, что не моя это шерсть…

— Тихо! — скомандовал вдруг старший, и заржавший было его напарник моментально замолчал. Он замер, вслушиваясь, я последовал его примеру. И различил где-то далеко, на самой границе слышимости крики и звон оружия.

Впереди маячил лес, возле него, на самой опушке, посверкивали в свете поднимающегося солнца металлические искорки: там шло нешуточное сражение. Стражи бросили коней вперед, копыта загрохотали по утоптанной дороге. Я отстал, едвадержасьв седле, а сверху на голову сыпались поднятые лошадями песок и пыль. Звуки становились громче, я хватался за луку, руки были заняты, но даже сумей я держаться без них, оружия у меня все равно не было.

Впереди показались закованные в железо фигуры, все смешалось, неопытным глазом различить, кто с кем ведет бой, не былони единого шанса. В звоне и грохоте раздавались крики, лошадиное ржание. Запряженная в телегу кобыла в испуге бросилась через поле, посыпались мешки.

Я остановился, переводя дыхание и высматривая своих сопровождающих, нотех нигде не было видно. Вдруг прямо из схватки на меня выскочил воин на тяжелом рыжем коне, над головой блестела короткая сабля. От неожиданности я отшатнулся, едва не выпав из седла, полоска стали со свистом пронеслась мимо. Человек закричал в ярости, снова занессаблю, но я тоже не медлил. Ухватив его за руку, с силой выкрутил кисть, выдирая оружие. Кулак правой руки тяжело ударилтого в лицо, шлем отлетел, зазвенел о камни. Я перехватил саблю, поспешно ударил рукоятью. Воин лапнул руками сломанный нос, повалился на землю, но мне уже было не до него.

Инстинкты требовали спуститься, внизу ябуду чувствовать себя увереннее, устоял с трудом. Вокруг полно конных, защищаться от удара сверху тяжело, вдарят, а разбираться, на чьей ты стороне, будут потом. Я отмахнулся еще от двоих, на продолжении они не настаивали, переключившись на других, мне же оставалось бешено крутиться в седле. Наконец, удалось разглядеть впереди старшего, я направил лошадь к нему, но дорогу преградил воин. Я не сразу понял, что в нем не так, пока не увидел: легкий доспех сверкал, на нем не было ни единой царапины. Можно было подумать, что он только что присоединился к схватке, но сабля в отставленной в сторону руке была залита кровью, на ней виднелись свежие щербины.

Меня словно окатило ледяной водой: во всем сражении его вынесло именно на меня! Воин гикнул, подгоняя коня коленями. Я поднял саблю, отчетливо понимая, что не соперник закаленному в боях человеку. Мы поравнялись, и на меня обрушился град ударов. От звона закладывало уши, в первое мгновение тело пронзил ужас, потом что-то сдвинулось, я вдруг понял, что не только не уступаю в скорости, но еще и могу предвидеть, куда будет нацелен следующий удар.

Просчитать его оказалось очень легко. Воин делал ставку на скорость, и приемов у него оказалось всего три: сверху-справа, сверху-слева, горизонтальный удар справа вдоль живота. Он раз за разом повторял комбинацию, и, убедившись, что сюрпризы меня не ждут, я подловил момент, и когда его рука ушла в сторону, ткнул острием сабли в лицо. Сталь рассекла щеку до самого уха, воин вскрикнул, а в следующий момент тяжелый удар смял металлические лепестки поверх доспеха, пробил кожаную основу. Воин осел, как сугроб весной, начал сползать с коня.

Воодушевленный первой победой и открывшимися новыми способностями, я снова нашел своих и бросился на помощь. К тому времени они переместились далеков сторону, отчаянно рубились, встав в круг с тремя воинами в солидной тяжелой броне, залитой своей и чужой кровью и с молнией на раскуроченных щитах. Сражениевращалось вокруг них, я сразил троих в кожаном доспехе, спешащих к схватке, но с визгом бросившихся в мою сторону. Расправившись с последним, бросил лошадь вперед, врубился в спины, с ходу расправившись еще с двумя. Окруженные воины воспрянули духом, ударили с новой силой, прорывая кольцо. Мы встретились взглядами со старшим из конвойных, тот благодарно кивнул, крикнул:

— Значит, не помнишь ничего? Ну-ну! Небось, атаманом был, больно хорошо дерешься!

Вшестером врубились, я чувствовал странную силу, что подсказывала, куда бить, в какой момент уклониться, чтобы самому не попасть под удар. Механик с моей старой базы назвал бы такое «незадокументированные особенности». Меня все же достали несколько особо быстрых и неожиданных выпада, но вместе мы не только сумели отбиться, но и погнали врага. Ветер бил в лицо, я чувствовал, как наполняется воздухом грудь, как закипает кровь, подгоняемая древним охотничьим инстинктом.

Вперед вырвался воин на белом быстроногом коне. Он несся, подняв над головой меч, над дорогой разносился воинственный клич. Двое с гербамине отставали, мы со стражниками оказались в хвосте погони. Удирающие остатки отряда разбойников настегивали коней, им в скорости не уступал только тот, что был под седлом у переднего воина, и кавалькада все больше растягивалась.

Дорога круто поворачивала к лесу, скрываясь за высокими соснами, первые разбойники уже скрылись из виду. Я вспомнил, что ни деревенские, ни воины Араты не рискнули преследовать разбойников под прикрытием деревьев. Мои сопровождающие придержаликоней, когда воин на полном скаку ворвался в лес. За ним с тяжелым топотом последовали всадники с молнией на щитах. Я пронесся мимо, криком подгоняя своих.

Догнал белого, вцепился в поводья, повис, рискуяупасть под копыта. Молодой воин раздраженно закричал, взмахнул мечом, но только зло дернул коня в сторону. Я не отпускал, пока с нами не поравнялись остальные, только тогда с облегчением отвел лошадь в сторону, чувствуя, как ослабли и трясутся ноги. Медленно, чтобы не упасть, сполз с седла.

Молодой воин ярился, его конь рвался бежать дальше, чувствуя настроение хозяина, но их окружили, в четыре руки отобрали меч, держали, давая остыть от горячки сражения, что-то втолковывали в полголоса. Я стоял на неверных ногах, чувствуя, как с каждой секундой слабею. Сзади раздались конские шаги, подъехали мои сопровождающие, старший сказал с уважением:

— Ты, оказывается, великий воин. Если бы не пришел на помощь, все бы тут остались.

— Ну, эти еще могут остаться, — заметил второй, мотнув головой в сторону спорящих. — Вон как молодой в бой рвется.

Они понимающе переглянулись. Я побрел к своей лошади, с трудом взобрался в седло, двинул в сторону латников. При моем приближении они замолчали. Молодой глядел исподлобья, кривился, но их с конем плотно зажали с обеих сторон, не отпускали.

— Все не было времени познакомиться. Петер. — Я слегка наклонил голову, охватил взглядом сразу всех. — Вам нельзя ехать дальше, там наверняка ждет засада.

— Плевать на засаду! Нужно догнать их! Гнар, Хома, отпустите, нам нужно ехать дальше!

Он сделал еще одну попытку вырваться, но названные Гнаром и Хомой держали крепко, один сказал рассудительно:

— Мы вернемся позже, сэр Томас, с большим войском, и прочешем весь этот лес. А пока нужно добраться до города.

— Последней волей вашего дяди было, чтобы мы доставили вас в целости, но как выполнить, если мы все погибнем, а? — подхватил второй. Он осторожно, но настойчиво тянул коня Томаса за повод. Молодой воин наконец сдался, позволил вести его к опушке, сопровождающие его воины настороженно озирались, ожидая, что из чащи на них бросятся бородатые дикари в кожаных доспехах. Стражники пропустили меня вперед, замыкая кавалькаду.