Мой осунувший вид домашних не напрягает. Отец меня, как и раньше, не замечает, а мама слишком занята, чтобы понять изменения. Миша дома не появляется. Но никто и не думает о нем переживать. Большой мальчик, позаботится о себе. Правда, я иногда ловила себя на мысли, что возможно брата уже где-то прикончили и закопали загородом. Но он один раз позвонил маме, напомнил о себе, и мои тревожные мысли рассеялись.

Настроения нет. Мне кажется, что я его где-то потеряла безвозвратно. Я медленно скатываюсь в депрессию. То, что раньше помогала взбодриться, например, сожрать вожделенную зефирку рано утром, не действует. Как и прогулки по парку в свободное время. И главное то, что понимаю из-за чего. Точнее кого.

Назар занозой сидит во мне. Я постоянно ищу глазами его машину, его силуэт. Несколько раз бежала за похожим мужчиной, и огорчалась, когда понимала, что это не он. Он — мое наваждение. Паранойя. Каждый раз думая о нем, я прокручиваю в голове эмоции, которые были с ним. Я вновь их переживаю. Более ярче, более насыщеннее. От этого и горечь расставания теперь более ядовитее, чем в тот день, когда он привез меня домой.

Никогда не думала, что одна единственная встреча может перевернуть с ног на голову всю привычную жизнь. Я засыпаю с мыслями и Назаре, просыпаюсь с мыслями о нем. Постоянно думаю, где он, чем занят, о чем думает, с кем встречается. Мысль о том, что рядом с ним может быть другая женщина разрывает меня части. Словно он мой, по умолчанию принадлежит мне, только вот вряд ли Назар так же думает о себе.

Ненавижу себя за этот сладкий сироп в голове, но ничего поделать с ним не могу.

— Боже, я так волнуюсь.

— Я тоже. Я нормально выгляжу?

— Слишком бледная.

— Я?

— Не переживай, все будет хорошо.

Такие реплики слышатся со всех сторон. Все волнуются. Ничего удивительного. Сегодня в училище приезжает наш спонсор. Раз в год проходят «смотрины». После таких встреч кому-то помогают устроиться на постоянной основе в какой-нибудь театр. И не в захолустье, как иногда некоторые думают.

«Смотрины» проходят у выпускников. Волнуются и те, кто знает, куда пойдет после выпуска. Волнуются и те, кто еще не определился со своим будущим. Волнуюсь и я. Мне по зарез нужно приглянуться спонсору. Мне нужна поддержка, помощь в дальнейшем трудоустройстве. Своими силами хорошее место мне не выбить.

Стараюсь не слушать гул в классе. Разминаюсь у станка, напряженно следя за дверью в отражении зеркал. Нас предупредили, что хореограф и спонсор придут к одиннадцати часам. Время тянется как жвачка. Наконец, дверь открывается. Сначала заходит Даниил Дмитриевич, наш хореограф, за ним внезапно оказывается директор училища Ольга Петровна, а следом… У меня подкашиваются ноги. Следом за Ольгой Петровной заходит Назар. Тот самый Назар, из-за которого моя жизнь потерял цвет, вкус, осязание.

Даниил Дмитриивич что-то говорит, но я его совершенно не слышу. Я немигающим взглядом смотрю на Назара. Он смотрит на всех, но меня не замечает. Или делает вид, что не видит.

Не выдержав, я продираюсь сквозь толпу, застываю буквально в пару шагов перед Назаром. Он мажет по мне равнодушным взглядом, но через секунду его глаза вновь возвращаются ко мне. Хмурится, поджимает губы. На расстоянии чувствую его недовольство. А что я? Я расплываюсь в счастливой улыбке. Потому что вижу его. Могу подойти и дотронуться рукой до него. Дышу с ним одним воздухом. Я рядом с ним. Он рядом со мной.

Нас просят встать возле станков. Даниил Дмитриевич сообщает, что будет открытый урок. Каждый должен выложиться, как обычно. Однако, из-за высокого напряжения, завышенных ожиданий почти все совершают ошибки. Я тоже ошибаюсь.

Каждый раз, совершая то или иное движение, я глазами ищу Назара и смотрю на него. Он для меня как маяк для кораблей. Мрачный, хмурый, до дрожи в коленках притягательный. Я каждой клеточкой своего гибкого тела чувствую его скользящий взгляд. Меня пробирают мурашки. Стараюсь выложиться по максимум. Не ради помощи в трудоустройстве, а чтобы видел, какая я, понял, что я из себя представляю, потянулся ко мне.

Открытый урок подходит к концу. Нам скупо аплодируют. Директор и хореограф сопровождают Назара. Как только за ними закрывается дверь, все оседают на пол. Я срываюсь с места и бегу на выход. Мне необходимо переговорить с Назаром. Я хочу услышать его голос. Хочу вновь быть с ним наравне.

На лестнице замечаю, как Назара провожают до первого этажа. Он что-то говорит Ольге Петровне и Даниилу Дмитриевичу, пожимают друг другу руки. Как только директор и хореограф исчезают из вида, я добегаю до Назара и хватаю его за руку. Он оборачивается и пригвождает меня к месту темным взглядом. Пригвождает меня как бабочку на иголку. Но я настолько одурела от радости видеть его, что совсем не пугаюсь.

— Привет. Как тебе наша репетиция?

— До сольного концерта явно мастерства не хватает, — иронизирует, а я не обижаюсь. Еще шире улыбаюсь, руку не убираю, а он ее не скидывает. Это, наверное, знак, что он хочется побыть со мной чуть-чуть, почувствовать со мной контакт.

— Я буду усиленно тренироваться.

— Тренируйся, — Назар усмехается.

Накрывает мою руку своей горячей ладонью. Это прикосновение действует на меня как разряд для заведения сердечного ритма. Не сразу мне удается вдохнуть. Когда он твердо разжимает мои пальцы у себя на запястье, я хватаю ртом воздух. Мне словно перекрывают кислород.

— Мы увидимся? — цепляюсь за рукав его пиджака, Назар морщится.

— Мира, — вздыхает, качает головой. — Я тебе уже говорил, что между нами ничего нет и не может быть.

— Почему? Я знаю, что тебе нравлюсь! — упрямо смотрю в его черные глаза. Они настоящая бездна, если в них упадешь, разобьешься насмерть, наверное.

— Тебя смущает разница в возрасте? — пытаюсь выдвинуть предположения, Назар опять качает головой. — А что тогда? Ты женат? — прищуриваюсь, душа в себе зачатки ядовитой ревности. Кольца обручального я не видела ни в первую встречу, ни сейчас, но знаю, его могут и не носить женатые мужчины.

— Послушай, Мира, у меня сейчас совершенно нет времени болтать с тобой, — мои пальцы окончательно разжимают.

— Тогда давай обменяемся контактами! Обещаю, что не буду доставать тебя глупыми сообщениями, — прикусываю губу, молясь, чтобы Назар согласился. Он все так же качается головой, разглядывая меня с легким прищуром.

— Ты ведь не отстанешь? — тихо спрашивает.

Я сглатываю. У меня ощущение, словно он в курсе всех моих мыслей о нем. Киваю. Не отстану. Буду искать способы с ним увидеться. Буду долбиться в закрытые двери. Буду бежать за ним.

— Зря. Ты совершенно не понимаешь, с кем хочешь связаться! — воспитательные нотки вызывают раздражение, я морщусь. Он опять намеренно подчеркивает между нами разницу в возрасте и положению в обществе.

— Понимаю.

— Ошибаешься. Ты идеализируешь меня, а я не принц, Мира. Подумай еще раз, стоит ли тебе связываться с человеком, который может тебя сломать, растоптать и стереть в порошок.

— Ты меня намеренно пугаешь, — храбрюсь, а озноб вдоль позвоночника никуда не исчезает от его холодного взгляда. — Не на ту напал!

— Глупая, — Назар достает из внутреннего кармана визитку и протягивает ее мне. — Позвони мне после девяти вечера, договоримся о встрече.

— Правда? — я недоверчиво смотрю на Назара, потом на визитку. Меня переполняет эйфория. — Позвоню сегодня в девять. Обещаю.

Он усмехается, отворачивается и уверенной походкой уходит от меня. Я от радости прикусываю губу, а потом пускаюсь в пляс, вытанцовывая сложные па. Сегодня мы с ним обязательно встретимся. Я предчувствую, что эта встреча будет поворотной в наших с ним отношений.

— Мира —

Назар на мои звонки не отвечал, он прислал сообщение, где будет находиться до полуночи. Меня сначала расстраивает то, что наше первое свидание, а по-другому не могу назвать эту встречу, будет проходить в клубе. Пусть клуб и самый известный, находится в центре города, туда попасть мечтает каждый, но не всем есть доступ. Я хотела быть с Назаром наедине, без посторонних людей.