— Назар —

Дождь противно моросит с самого утра. Дворники работают не переставая. Подъехав к зданию, которое внешне похож на замок, выхожу из машины и передаю ключи парнишке, отгонявшему авто гостей на парковку. Другой парнишка предусмотрительно раскрывает огромный зонт, чтобы ни одна капля на меня не упала.

Поднимаемся по лестнице. Большие входные двери автоматически распахиваются. На секунду замираю, привыкая к яркому свету. Уже на пороге я слышу музыку, женский смех и мужские голоса. Веселье в самом разгаре.

— Назар, мальчик мой, рад тебя видеть! — ко мне навстречу идет хозяин дома и вечеринки.

Я приветливо улыбаюсь седовласому мужчине, совсем не испытывая иллюзии по поводу его хорошего отношения ко мне.

Воронцов Кирилл Дмитриевич та еще пиранья. Прикидывается душкой, имея темную душу и руки по локоть в крови. С такими нужно поддерживать пусть хрупкий, но мир. Враждовать — это подписать себе смертный приговор. Противники, которые не боятся смерти, самые сильные. Я предпочитаю с такими заключать союз, осторожно вести бизнес, быть всегда на стреме. Никто дружбу до гроба не обещает. Каждый сам за себя.

— Отличный вечер, Кирилл Дмитриевич! Мне нравится, как играет приглашенный оркестр! Живая музыка создает особую атмосферу.

Мы пожимаем руки, при этом оба прищуриваемся и цепко разглядываем друг друга. Позавчера мои и его молодняки столкнулись на нейтральной территории. Один косой взгляд, небрежно брошенное слово и образовалась потасовка. Никто ничего не делил, просто парни выпускали пар. К счастью, обошлось без жертв.

— Играешь сегодня? — Кирилл Дмитриевич заинтересовано ждет моего ответа.

Играть у меня сегодня совершенно нет настроения, но отказывать хозяину — обидеть его. Поэтому я согласно киваю. Одна-две партии меня не обанкротят. Я не поддаюсь эмоциям, у меня никогда не возникает желание отыграться, если проигрываю. Покер — игра для холодной головы и умению держать лицо.

Проходим в зал, где парочки танцуют. Прилично танцуют. Никто не стоит посреди танцпола и не целуется, не срывают одежду друг на друге, но сам воздух пропитан возбуждением. Слишком откровенные взгляды, слишком влажные губы, слишком всего.

Я беру у проходящего официанта стакан с виски со льдом и отхожу в сторону, наблюдая за публикой. Большинство мужчин мне знакомы, женщин не запоминаю. Их имена, их внешность — лишняя информация.

Побыть в одиночестве не дают. Подходят ко мне, чтобы поприветствовать, обсудить ситуацию на биржевом рынке, поинтересоваться просто делами. Все отметились, кто ниже меня по социальному статусу. Кто наравне и выше здороваются кивками или салютуют бокалами. Чуть позже мы окажемся за одним столом, сидя друг напротив друга с игральными картами.

Отвлекаюсь на мобильный телефон. Мне приходят сообщения с информацией, вопросами, которые нужно решить. Я выхожу из зала, нахожу уединенный уголок в этом замке и звоню своему помощнику. Эрик отвечает сразу.

Слушая его тихий голос, по существу отвечаю, наблюдая за тем, кто приходит и уходит. Вдруг мое внимание привлекает странная пара.

Он — Паха. Головорез. К нему обращаются, если нужно решить дело по-черному. Он любит большие деньги, наркотики и красивых барышень. Целок. Слышал, что Паха иногда участвует в аукционах, где продают девственниц. Везет ему или нет — без понятия. Меня невинные девы совершенно не интересуют. Правда, спутница Пахи все же привлекает мое внимание.

Она не силиконовая кукла. Пробегаюсь глазами по ее фигурке. Похожа на фарфоровую статуэтку, которую с легкостью можно переломить. Воздушная. Хрупкая. Не от мира сего. Ее карамельные волосы волной ниспадают на открытые плечи. Точенный профиль. Лица таких девушек запоминаются. Даже если пройдешь мимо, обернешься и пойдешь следом.

Почему она рядом с Пахой? Что их связывает? Подруга или сестра?

С усилием воли отворачиваюсь и пытаюсь вникнуть в слова Эрика. Когда разбираюсь с делами и возвращаюсь в зал, сразу же взгляд натыкается на спутницу Пахи.

Девушка с грустным выражением лица стоит возле своего спутника и крутит бокал с шампанским. У меня неожиданно возникает порыв спасти ее из лап этого чудовища. Интуиция подсказывает, что не по своей воле девушка тут находится. Одергиваю самого себя и направляюсь к Воронцову. Изображать из себя рыцаря ни к чему.

— Готов поиграть? — спрашивает Кирилл Дмитриевич, я улыбаюсь, всем видом показывая предвкушение от игры. Мы выходим из зала первыми.

Многие спустя минуту следуют за ним. Замечаю, что Паха тоже направляется в комнату для игр в карты. Мельком смотрю на девушку, которая выглядит немного воодушевленной, когда ее оставляют. Похоже ее общество Пахи напрягает.

Ее принудили? Продали? Обменяли? Вопросов много, а ответов нет.

Я с интересом приглядываюсь к Пахе. Его глаза горят, когда на столе появляются карты, фишки, деньги. В первой партии не участвую. Не положено. Закуриваю сигарету, наблюдая за игрой пожилых мужчин, обладающих безграничной властью в нашей стране и не только. Со всеми нужно дружить, с кем-то водку пить, а с кем-то стоит породниться.

Отец не раз намекал, что ради укрепления власти и могущества семьи мне стоит жениться на дочери важного человека. Как в свое время женился Наиль. И если у старшего брата как бы выбора нет, потому что он наследник, то я еще имею право устраивать свою личную жизнь на свое усмотрение.

— Уступим место молодежи, — довольно сообщает Воронцов после очередного выигрыша. Его поддерживают.

Все занимаю места. Играют без меня. У меня возникает желание сесть за один стол с Пахой. Буквально минут через двадцать нам выпадает шанс оказаться друг напротив друга.

Мне хочется его обчистить до последней копейки. Чисто спортивный интерес, а вот сам Паха оказывается слишком азартный.

Он выигрывает первую партию в покер. Воодушевленный удачей, рискует еще раз. Ему везет второй раз. Некоторые участники покидают стол. Нас остается трое. Я, Паха и юнец, у которого от волнения пот течет по вискам. Он благоразумно сливается после третьего выигрыша Пахи.

— Сегодня мой день! — скалится Паха, сгребая фишки к себе.

Я усмехаюсь и делаю затяжку только что прикуренной сигареты. Когда просят показать карты, удача поворачивается ко мне лицом. Паха проиграл больше половины своего выигрыша. Он вдруг начинает нервничать, жаждет отыграться, но еще раздумывает.

— Давай сыграем по-крупному? — предлагаю я, сдвигая все фишки на середину стола.

— У меня нет столько денег.

— Зато у тебя есть красивая спутница.

— Что? — Паха непонимающе устремляет на меня рассеянный взгляд. — В смысле?

— Ставки господа! — встревает крупье. Вокруг стола стоит гнетущая тишина. Все ждут решения Пахи. Его глаза мечутся по столу, нервно кусает губы, все еще не решается рискнуть.

— А черт! Я согласен! Уверен, мне удастся отыграться!

Самоуверенности Пахи можно позавидовать. Я откидываюсь на кресле, затягиваюсь, не спешу смотреть раскинутые карты. Наблюдаю за лицом Пахи. Он совершенно не умеет управлять своими эмоциями за столом.

— Я выиграл! — уверенно он кричит, раскрывая карты. Победно на меня смотрит. Я качаю головой, смотрю на свои карты и насмешливо поднимаю глаза на Паху.

— Не может быть! Блядь! — кричит Паха, вскакивая на ноги. С грохотом падает позади него стул. Он с ужасом пялится на мои раскрытые карты. И будь у него на голове волосы, уверен, начал бы их выдергивать.

— Может договоримся? — смотрит на меня с какой-то надеждой.

— В другой жизни, — забираю выигрыш, встаю. — Девушку пришлешь мне по адресу, я тебе его скину.

— Назар, слушай! — Паха хватает меня за руку, я выгибаю бровь, брезгливо смотрю сначала на его пальцы на моем запястье, а потом ему в глаза.

— Ты случаем берега не попутал? — стальным голосом спрашиваю у Пахи.

Он тут же одергивает руку как ошпаренный. Никто не вмешивается, все хранят молчание. Я выхожу первым из комнаты, за мной идет Воронцов.